Русские экспедиционные силы, ввиду разобщенности восставших, действовали несколькими небольшими отрядами, на значительном удалении друг от друга. Забайкальские конные казаки, составлявшие 2/3 всей кавалерии на театре военных действий, были распределены по этим отрядам и выполняли задачу сотнями, полусотнями, а иногда и повзводно в качестве разъездов, авангардов и подразделений преследования. В условиях отсутствия сплошного фронта, когда противник располагался отдельными гарнизонами, конница имела широкие возможности для маневра, максимально используя все преимущества своего рода войск. Она скрытно выдвигалась к расположению войск противника, внезапно и быстро атаковала, захватывала разъездами деревни, города, обеспечивая беспрепятственное продвижение главных сил отрядов. В бою постоянно угрожала флангам противника, заставляя его привлекать дополнительные силы для охраны их или поспешно отходить, опасаясь окружения.
Пехота закрепляла успех, достигнутый конницей, или, стойко обороняясь, способствовала выходу ее на фланги или в тыл противника.
Конница в этой войне всегда осуществляла преследование отходящего противника или завершала его разгром.
Семь конных полков Забайкальского казачьего войска были распределены на театре военных действий следующим образом: два полка (1 — й Верхнеудинский и 1 — й Читинский) действовали в составе отрядов, оперировавших на Печили и в Южной Маньчжурии, охраняли сообщения на железной дороге, Порт-Артур, Дашичао — Инкоу — Пекин; два полка (1 — й Нерчинский и I — й Аргунский) по железной дороге были отправлены из Читы в Сретенск, потом сплавлены по Амуру и в период с 10 июля по 5 сентября распределены по разным отрядам. Они участвовали в обороне Благовещенска, а также в наступлении от Благовещенска в Цицикару в составе отрядов генералов Фока, Ренненкампфа и других по очищению Северной Маньчжурии от «боксеров»; 3-й Верхнеудинский полк вошел в состав Хайларского отряда генерала Орлова и действовал из Забайкалья по линии Маньчжурской железной дороги в направлении Маньчжурия — Хайлар — Цицикар; один полк (2-й Верхнеудинский) охранял границу с Монголией в Западном Забайкалье, имея четыре сотни в Троицкосавске, а две сотни в Урге для охраны консула. Один полк (2-й Читинский) был сформирован в городе Чите к концу операций в Маньчжурии и в поход не выступал. Не участвовали в боях запасные сотни, пешая и конная, которые из-за окончания боевых действий тоже расформировали. Две батареи, третья и четвертая, совершив большие марши, прибыли на театр военных действий к окончанию боев и участия в них не принимали.
Четыре пеших батальона (3-й, 4-й, 5-й, 6-й), сформированные из льготных казаков, составили Забайкальскую пешую бригаду и под командованием профессора Николаевской академии Генерального штаба генерал-майора Орлова (вместе со второй Забайкальской казачьей батареей и 3-м Верхнеудинским конным полком), боевыми действиями очистили от «боксеров» и китайских войск участок железной дороги от станции Маньчжурия до станции Цицикар.
Две батареи Забайкальских казаков (1-я и 2-я) приняли участие в самых значительных по результатам и упорству боевых действиях. Первая Забайкальская казачья батарея действовала в составе отряда, наступающего от Порт-Артура к Мукдену, а вторая обеспечивала огнем продвижение Хайларского отряда генерал-майора Орлова.
3. Беспримерная пехота генерала Орлова
Этот отряд в своем составе имел: 3-й, 4-й, 5-й, 6-й батальоны Забайкальской казачьей пешей бригады по 910 штыков в каждом; 3-й Верхнеудинский казачий конный полк — 889 шашек; вторую Забайкальскую казачью батарею —6 орудий; уральскую сотню охранной стражи — 128 шашек; 6-ю Терскую сотню охранной стражи — 116 шашек; 18-ю Терскую сотню охранной стражи — 72 шашки и 8-ю пешую роту терских казаков — 174 штыка (таким образом в отряд были включены части и подразделения казаков трех казачьих Войск: Забайкальского, Уральского и Терского. — Примеч. ред.). Всего отряд насчитывал 3814 штыков, 1205 шашек и 6 орудий. Это был один из сильнейших отрядов русских войск, двинутых на подавление «боксерского» восстания.
Большинство и ядро отряда составляли забайкальские казаки, на плечи которых и легла вся тяжесть задач, возложенных на отряд. Кроме боевых частей отряд имел 19 саперов, составлявших инженерную команду, и медицинскую часть из четырех врачей, причем один из них был психиатр, а трое других — акушеры. Все они призвались из запаса. Ни одного хирурга в отряде не было, но, по укоренившимся в то время понятиям, считалось, что хирург на войне менее важен, чем терапевт, так как основные потери войска несли не от ранений, а от инфекционных болезней — таких, как брюшной тиф, дизентерия.
Основная масса офицерского состава прибыла на укомплектование батальонов из Казанского военного округа, приехали также и добровольцы из гвардейских частей, расположенных в Петербурге. Своих офицеров, из казаков, в каждом батальоне было не более двух. Отсутствие офицеров из войскового сословия — хроническая болезнь Забайкальского казачьего войска. Командиры четвертого и пятого батальонов были из служивших в Забайкалье: это войсковой старшина Оглоблев и войсковой старшина Демидов, уроженец Забайкалья. Шестым батальоном командовал войсковой старшина Тихонов, а командиром третьего батальона временно был назначен председатель войскового хозяйственного правления войсковой старшина Станкевич. Из Казанского округа прибыли и 22 обер-офицера, разные по характеру, но, по словам командира отряда генерал-майора Орлова, они были «беззаветно храбры и терпеливы, превосходными исполнителями своею служебного долга». Наказной атаман Забайкальского казачьего войска генерал Мациевский, принимая офицеров, прибывших к нему для представления по случаю назначения их в отряд генерала Орлова, предупреждал: «В походе пить воздержитесь. Имейте в виду, что забайкальский казак самолюбив, и поэтому рукоприкладством заниматься нельзя. Как бы не вышло несчастья».
К чести прибывших офицеров и казаков следует сказать, что между ними установились деловые, даже дружеские отношения, насколько позволяла субординация. Впоследствии, пройдя с боями сотни километров, эти офицеры, никогда до этого не служившие в казачьих частях, с уважением и любовью будут вспоминать своих с виду нескладных, но преданных подчиненных.
Для забайкальского казака поход в Китай являлся первым серьезным боевым крещением, и, если учесть, что все они были призваны со льготы и имели в большинстве своем возраст до 35 лет, справились они с поставленной задачей великолепно. Вот какую характеристику дал забайкальским казакам начальник Хайларского отряда генерал-майор Орлов, командовавший ими от начала и до окончания похода:
«Забайкальский казак невзрачен на вид, но вынослив, превосходно ходит, ездит, довольствуясь немногим, самолюбив. Он, например, будет курить при начальстве, и надо ему долго внушать, что этого делать не следует. Он отдает честь и, вместе с тем, ласково кивает головой. Но когда начальство ему что-нибудь приказывает, особенно идти против неприятеля, подогнем, он отлично исполняет приказание. Так что как воины забайкальские казаки прекрасны».
Все, кто служил и воевал с забайкальскими казаками во время похода в Китай, единодушны в их оценке — прекрасные воины.
Жалованье во время похода казакам полагалось 40 рублей в месяц, офицерам — 3–4 тысячи в год.
Русско-китайскую границу отряд Орлова перешел 11 июля двумя колоннами: одна у Абагайтуя (правая), другая (левая) — у Старо-Цурухайтуя.
Погода не благоприятствовала походу: пошли дожди, которые испортили запас сухарей, и в отряде возникли трудности с хлебом.
12 июля отряд прибыл на станцию Далай-Нор, после чего, сделав переход в 45 верст, остановился 13 июля на дневку. 14 июля перешел на станцию Хархантэ, 15 июля — дневка, а 16 июля дошел до станции Онгунь, то есть отошел от Абагайтуя на 110 верст.
Первый бой отряда с противником произошел в ночь на 16 июля. Четыре конных китайских эскадрона были выбиты со станции Онгунь верхнеудинцами. Потеряв несколько человек убитыми, китайские кавалеристы поспешно отошли. 16 июля батальоны вошли в Онгунь. Рано утром 17 июля казачьи разъезды доложили о приближении значительных сил противника, а вскоре и посты наблюдения от пеших батальонов подтвердили, что наблюдают приближение большой массы людей.
Казачьи батальоны заняли позиции за гребнями песчаных бугров, приготовившись к отражению атаки. Однако 10-тысячное войско противника под начальством Чуан-до, командующего войсками в Хайларе, по отзывам современников, энергичного и неглупого человека, атаковать казаков не решилось.
Боевой порядок противника представлял собой прямую линию войск, выстроившихся на большом расстоянии от позиций казаков. На правом фланге этой боевой линии в двух стройных шеренгах стояла конница, примыкая своим правым флангом к долине Хайлара; влево от нее находилась пехота.
В описываемый период войска ихэтуаней уже не были той неорганизованной стихийной толпой, какой они представлялись некоторым военачальникам союзников. Это была сила, способная при умелом управлении добиться существенных результатов в ходе боевых действий. Так, например, неудачно закончился поход союзнического отряда под командованием английского адмирала Сеймура из Тяньцзиня в Пекин, начавшийся 10 июня 1900 года с целью оказать помощь иностранным дипломатам, осажденным в столице, и подавить там восстание. У станции Ланфан на Пекин-Тяньцзинской железной дороге 13 июня отряды ихэтуаней вступили в бой с союзной армией и остановили ее продвижение. В последующие дни, объединившись с правительственными войсками, ихэтуани неоднократно атаковали отряд Сеймура. Им удалось разобрать железнодорожное полотно, после чего 18 июня интервенты вынуждены были отступить от Ланфана на Тяньцзин.
Военная организационная структура ихэтуаней ничем не отличалась от армейской. Десять человек составляли отделение, во главе которого стоял «командир десятка»; десять отделений — сотню, во главе с «командиром сотни», имевшим право командовать и несколькими сотнями. Каждое подразделение имело знамя, с которым оно шло в атаку: десяток — треугольный флажок; сотня — большое квадратное желтое знамя, в центре которого был изображен иероглиф «лин» (приказ). У всей армии было желтое знамя «волчий клык», на нем черными иероглифами было написано: «Ихэтуань», «Поддержим Цин, смерть иностранцам!». В подразделениях была установлена строгая дисциплина, нарушителей немедленно убивали.