– А он там единственный?
– Да, мы с группой, когда на место выезжали, машину даже оставили перед въездом, а дальше уже пешком пошли. Потому что там такой котлован разрыли, что ни с одной стороны нельзя было объехать. Мы и на своих двоих по этой грязи его еле обошли. Но, честно говоря, там и въезд не уж такой широкий.
– А раскопали в тот день, когда девочку нашли? Или раньше?
Гуров призадумался.
– Раньше, – уверенно ответил он. – Мальчишки-школьники, которые ее нашли, сказали, мол, начали копать вчера.
– Тогда одно из двух, – подвел итог Стас. – Либо студентка сама ножками дошла, а возле пустыря убийца ее уже и порешил, либо он ее на руках донес до места. Ну, или по земле приволок.
– Не приволок. Одежда была не такой грязной, как если бы ее по этой распутице тащили.
– Значит, принес.
– Да, скорее всего, так. Тогда, Стас, сделай перерыв со своими сериями и помоги мне с камерами.
– Без проблем, – с готовностью откликнулся напарник. – Поделим на участки?
– Да, давай так. Я еще позвоню в домофонную компанию, запрошу у них записи. Из двух домов пустырь точно хорошо прослеживается, так что с двух ракурсов можно будет и посмотреть. Интересно, сколько времени у нас на это уйдет?
– Ой, Лева…
– А куда деваться? Главное – чтобы результат стоил того.
– И то верно.
Опасения друзей оправдались – времени на проверку видеозаписей с камер наблюдений у них ушло немало. Притом дольше всего был, конечно, не сам просмотр, а телефонные звонки, запросы и выяснения.
– Какая же мутотень, – выдохнул Крячко.
Гуров мысленно с ним согласился.
Отработка камер заняла не один день. Кое-где устройства действительно запечатлели еще живую Наташу Савину, которая разгуливала по городским улицам в намокшем от дождя пальто.
– Стоп. – Во время просмотра очередной записи сыщик нажал на кнопку. – Видишь?
Стас пригляделся.
– Увеличить можно? – попросил он.
– Попробую, но все размажется. Это же не кинокамера.
– А ты потихонечку.
Лев Иванович защелкал мышкой.
– Мужик какой-то с ней, – протянул напарник.
– Я почему и остановил. Правда, видно не очень. Девчонку-то хорошо, она как раз под камерой стоит здесь, а этот…
На видео было видно, как на улице стояли и разговаривали убитая и незнакомец в длинной куртке с капюшоном. Несмотря на то что мужчина стоял к объективу полубоком, лица, естественно, видно не было.
– Давай другую, – попросил Станислав. – Может, где морда лица его промелькнет.
– Хорошо бы, – согласился Гуров. – Хотя качество, конечно, здесь… И мама родная может не опознать.
– Лева, я тебя умоляю. И не таких опознавали.
– Понятное дело. Хорошо бы попалось, где она к нему в машину садится или он ее душит.
– А заодно и номера машины, и приклеенный к лобовому стеклу паспорт с крупными печатными буквами, – хмыкнул Крячко.
– Не юродствуй, – скривился сыщик. – Давай смотрим дальше.
Неизвестный мужчина мелькнул еще на нескольких записях, однако полностью его лицо на камеру ни разу не попало, даже когда он стоял к ней лицом – можно было разглядеть только подбородок и рот, остальное скрывал капюшон.
– Даже не поймешь, какого он возраста, – сделал вывод Лев Иванович.
– Вроде бы не старый, – предположил Стас. – Хотя и не юный. Но мне кажется, постарше нашей студенточки будет.
– Я тоже так думаю. На ее ровесника точно не тянет.
Это оказалось единственным, что смогли установить друзья. Там, где убитая девушка могла теоретически сесть в машину, камер не оказалось. На том участке, где сигнал поймал ее на дороге, было несколько машин. И ни в одной из них Наташи не было видно, хотя номера все зафиксировались.
– Надо номера переписать да пробить, – устало потер виски Гуров.
– Давай сделаю, – предложил напарник, который немного подустал от бесконечных просмотров. – А ты уж добей домофоны.
– Устал? – понимающе спросил сыщик.
– Не без этого. Знаю, Лев Иванович, ты тоже устал, но домофонные камеры – это последнее.
– Ладно, займись номерами, а я этим. – Лев Иванович снова повернулся к монитору.
Когда Станислав переписывал данные владельцев машин, попавших на устройства видеофиксации, а Гуров мужественно просматривал запись с камеры домофона, в дверь негромко постучали.
– Войдите, – отозвался Крячко.
Дверь открылась.
– Здравствуйте, – произнес посетитель.
Услышав знакомый голос, сыщик обернулся. На пороге кабинета стоял не кто иной, как сосед убитой Савиной Николай Терентьев. Стас, видевший его ранее только на фото, нахмурился.
– Здравствуйте, Николай Евгеньевич, – поприветствовал его Лев Иванович. – Вы ко мне?
– Да, к вам, – кивнул мужчина.
– Ну, так не стойте в дверях, – не без доли неприязни сказал напарник. – Проходите, присаживайтесь.
Терентьев тихо проскользнул в кабинет и сел на предложенный стул. Гуров отметил, что Николай был все с тем же неизменно равнодушным выражением лица. Сегодня, правда, к нему добавилась какая-то тень задумчивости.
– Слушаем вас, Николай Евгеньевич, – внимательно посмотрел на него сыщик.
В глубине души он был даже рад визиту Терентьева – хоть какое-то разнообразие после долгой и муторной работы с камерами. Попутно Лев Иванович вспомнил, что, увлекшись этими видеозаписями, он так и не навестил соседа Савиной. Впрочем, теперь в этом уже не было нужды, ибо последний пришел сам.
– Я хочу признаться, – без предисловий сообщил посетитель.
– Признаться в чем? – уточнил Станислав.
– Выражаясь вашим казенным языком, в убийстве.
Друзья невольно переглянулись. «Ишь ты, как завернул», – явно читалось на лице Крячко.
– И кого же вы убили? – прищурился Гуров, хотя уже догадывался, какой последует ответ.
– Наташу, – пояснил мужчина. – Девушку, что жила в соседнем доме и о которой вы меня спрашивали.
Сыщик снова переглянулся со Стасом.
– А что значит ваше выражение «казенным языком»? – спросил тот.
– Потому что я бы не назвал это убийством.
– А как бы вы это назвали?
– Помощью.
Лев Иванович за свою оперативную практику повидал многих, причем не только самих преступников, но и свидетелей. На его памяти всплыл один санитар, который из жалости придушил тяжелобольную соседку, которая жаловалась, что из-за болезни ей уже невыносимо жить на этом свете. Но тот парень, даже несмотря на то что женщина сама попросила его избавить ее от страданий таким своеобразным способом, страдал и мучился морально из-за содеянного. А этот Терентьев говорил так спокойно, будто рассказывал, как гулял в парке или заваривал на кухне чай. По лицу напарника было видно, что он испытывает похожие чувства.
– Весьма оригинальный способ помочь, – не удержался от злой насмешки Станислав.
– Вы правы, это сложно понять, – согласился мужчина.
– Ну и что же за проблема была у Савиной, что вы ей помогли именно так? Если это не секрет.
– Не секрет, – спокойно ответил Николай. – Ей невыносимо было жить на этом свете.
– Это она сама вам говорила? – спросил Гуров.
– Да. Наташа поссорилась с любимым человеком и очень страдала из-за этого. Она говорила, как ей тяжело, как хочется умереть и не видеть всего этого. Мне стало жаль ее, и поэтому я решил помочь ей.
– А что же она сама этого не сделала? – Насмешка в голосе Крячко стала еще злее.
– Это не так просто, как вы думаете, – заметил Терентьев. – Я видел тех, кто хотел и пытался уйти из жизни самостоятельно. Поверьте, всем им было довольно непросто на это решиться.
Вот тут друзья были с ним согласны.
– Мы поняли вас, Николай Евгеньевич, – сказал сыщик. – Будьте добры, расскажите в подробностях, как вы это сделали.
И Терентьев рассказал. Причем делал он это, не меняя интонации голоса. С его слов выходило, что он, встретившись с Наташей в вечер перед убийством, выслушал ее исповедь о несчастной доле и горькой жизни. Потом он снова выходил гулять уже под утро, увидел, как студентка возвращается домой, и сделал свое черное дело.
Лев Иванович краем глаза посмотрел на Стаса. С лица того исчезла усмешка, уступив место озадаченности. Нечто подобное чувствовал и сам Гуров. Вроде бы Терентьев говорил все ладно и складно, но не покидало ощущение какой-то неестественности, ненатуральности его слов. Друзья начали задавать ему уточняющие вопросы, и мужчина охотно на них отвечал, не задумываясь и без запинки. И все равно это странное чувство не покидало.
– Скажите, Николай Евгеньевич. – Станислав покрутил в руках ручку. – А вам раньше не приходилось делать нечто подобное?
– Приходилось, – кивнул собеседник.
А вот этот ответ был несколько неожиданным.
– И тогда вы тоже кому-то помогли?
– Совершенно верно.
– Кому именно?
– Одной девушке.
– Что за девушка? – нахмурился сыщик.
– Ее звали Кира. Необыкновенно талантливая, умная, тонко чувствующая все грани этого мира. Настоящее дитя бога.
– И что, эта Кира вам тоже жаловалась, что поссорилась с парнем и как у нее все плохо в жизни?
– Не совсем. Она понимала, что достигла совершенства, что этот мир для нее слишком тесен и узок, что его границы не могут ее сдерживать. И я также помог ей уйти.
«Все чудесатее и чудесатее», – невольно подумал Лев Иванович, а вслух спросил:
– Как фамилия этой Киры?
– Я не знаю, – пожал плечами Николай. – Никогда не спрашивал.
– Она тоже жила по соседству?
– Нет. Но она была у меня дома.
– Зачем?
– Просто заглядывала в гости.
– И все?
– Да. Вы ведь тоже ходите в гости к своим друзьям, родным и близким.
– Ходим, – сказал Крячко, – но не душим их.
Мужчина не отреагировал на его выпад.
– А кем была эта Кира? – уточнил Гуров. – Студенткой, как и Савина?
– Нет. Я уже сказал вам, она была очень талантливой. Когда мы виделись, Кира читала мне свои стихи. Многие из них она переложила на музыку. Это было потрясающе. Как голоса ангелов. А на гитаре она играла просто божественно. – Здесь на лице мужчины впервые проявилось что-то весьма отдаленно похожее на улыбку.