Певица, значит, сделал вывод сыщик. И, скорее всего, из такой же рокерской компании, потому что имя ее Льву Ивановичу ничего не говорило, несмотря на то что было редким. Он напряг память, но не смог с ходу припомнить убийства девушки с таким именем, ни недавнего, ни какого-то давнишнего. Единственное, что приходило на ум, – воровка Кирюхина по кличке Кира, скандальная и выпендрежная дамочка, с которой Гуров пересекался на заре своей милицейской карьеры. Но та вскоре отправилась в места не столь отдаленные, а потом и вовсе пропала с радаров. О ее дальнейшей судьбе ходили самые разнообразные слухи, один другого хлеще. К тому же сыщик сильно сомневался, что речь сейчас шла о ней.
– И Киру вы тоже задушили? – продолжал допрос Стас.
– Нет, – возразил Терентьев. – Я ей помог улететь в небо.
– Из окна, что ли, вытолкнули?
– Нет, – повторил мужчина. – Она полетела над водой, над радугой. Она пела так в одной из своих песен.
– А поточнее? – не отставал сыщик.
– Мы тогда пришли с ней на мост. И оттуда она улетела прямиком на небо, к Богу.
– Ясно, значит, сбросили с моста, – резюмировал Станислав. – Когда это было?
– Несколько лет назад.
– А поточнее?
Николай помолчал.
– Лет пять, пожалуй. Или четыре. Где-то так. Тогда тоже была весна. Конец мая.
– Понятно.
– Вы мне не верите? – спросил собеседник безо всякой недоброжелательности.
– Проверим, – коротко ответил Лев Иванович. – Где это случилось? Здесь, в городе?
– Нет, в поселке. Не очень далеко. Не помню, как называется, но там очень красиво. Идеальное место, чтобы уйти. Кира сама его выбрала и попросила меня тогда поехать с ней.
– И вы согласились. А почему? Вас не смутило, что Кира фактически попросила вас убить ее?
Николай пожал плечами:
– Люди ищут Бога. Я тоже Его ищу. И, если находят дорогу к нему и просят проводить, почему бы не помочь?
– Даже таким… способом?
– Вы не поймете этого.
– Ясно. Стас, вызывай дознавателя.
– Я арестован? – уточнил Терентьев.
– Пока что задержаны, – пояснил Гуров. – А уж какую меру пресечения вам изберут, решит дознаватель.
Мужчина безразлично кивнул.
– Николай Евгеньевич, – посмотрел на него Крячко, – если вы утверждаете, что убили Наталью Савину и эту Киру с неизвестной фамилией, то, может, и еще кто-то был? Может, жертв было гораздо больше, чем вы нам тут рассказали?
– Нет, – отрицательно помотал головой Николай. – Это совершил я, в этом и признаюсь. А чужие грехи мне брать на себя нет смысла.
– Иисус же взял, – снова не удержался от насмешки Стас.
– Кто же я такой, чтобы сравнивать себя с ним?
– Это уж точно. Скажите, а откуда вы заранее узнали, что Савина появится во дворе именно в это время после своей ночной прогулки?
– Я просто знал это. Не могу вам объяснить. А насчет времени… – Он равнодушно пожал плечами. – Наверно, это было совпадение.
Оставшись вдвоем, друзья посмотрели друг на друга. На лицах обоих читались и озадаченность, и недоумение, и они понимали, что думают примерно об одном и том же.
– Лева, ты веришь в то, что он убил студентку? – озвучил Станислав витавшую в воздухе мысль.
– Честно? – посмотрел на него сыщик. – Не верю. Про эту Киру ничего сказать не могу, не знаю эту историю, а вот что касается Савиной… А ты веришь?
– И я не верю, – признался напарник. – Вроде бы все ладно и складно, не запирался и не юлил, но…
– У меня такое ощущение, что Терентьев все это придумал и сам в это поверил.
– Вот и у меня то же самое. Но никуда не денешься.
– Да, придется проверить, – согласился Лев Иванович. – Конечно, плохо, что свидетелей нет.
– Лева, если это все вранье и байки, то Терентьев запросто засыплется на следственном эксперименте или еще на чем-нибудь. Если только ему не повезет и он наобум не угадает, как именно задушили девчонку.
– Да тут и гадать не надо, – заметил Гуров. – Придушили собственным шарфом, а не каким-то шелковым шнуром с золотой оплеткой, которая бы оставила на шее следы, или корабельным канатом. Вот только если он скажет, что перед этим оглушил ее булыжником по голове…
– Ладно, чего мы сейчас будем огород городить? Посмотрим. Но мое мнение ты уже знаешь.
– Как и ты мое. Знаешь что, Стас? А давай-ка поищем историю с этой загадочной и талантливой Кирой. Чем черт не шутит, вдруг и правда что-то интересное обнаружится.
– Давай, – согласился Крячко. – Странно только, что мы о ней не слышали. Все «мокрухи» ведь в наше поле зрения попадают. Даже если расследовали где-то на «земле», а не у нас. А тут – ни слуху ни духу. Я даже припомнить не могу подобную историю и жертву с таким именем.
– Так, может, там и не возбуждали дело об убийстве. Терентьев сам сказал, что толкнул ее с моста. Не избил и выкинул. А столкнуть можно по-разному.
– Это да. И, кстати, согласен. Может, там вообще расследование давно прекращено. Списали на самоубийство или несчастный случай, а этот Коля умудрился даже нигде не засветиться.
– О чем я и говорю. Итак, что мы с тобой знаем об этой Кире?
– Ну, как я понял, она была неформалка. Ну, или, по крайней мере, из этой развеселой компании.
– Предлагаешь к таким ребятам наведаться и спросить: «А не расскажете ли вы нам про некую Киру, которая сочиняла собственные песни и загадочно ушла из жизни?»
– Можно и так. Но для начала поступим проще.
– И как же?
– У нас в канцелярии Вика работает. Знаешь ты ее, такая, с короткой стрижкой и сережками в виде драконов.
– Да, знаю.
– Так вот, она на этой рок-музыке повернута. Я к ней схожу и спрошу.
– Думаешь, она знает? Может, она какую-нибудь «зарубежку» слушает, а не местный андеграунд?
– Что бы ни слушала, но наверняка в курсе местной рок-н-ролльной жизни, я в этом больше чем уверен. Так что, – Стас встал из-за стола, – жди здесь, а я скоро вернусь.
5
Напарник вернулся довольно быстро. Сыщик, конечно, специально время не засекал, но мог об заклад побиться, что не прошло и получаса. Однако по лицу Станислава было видно, что сходил он не зря.
– Узнал, – довольным тоном произнес Крячко.
– Как-то очень быстро, – заметил Лев Иванович. – Информации мало?
– Ну, я бы не сказал, что много, зато содержательно.
– Тоже неплохо. Давай, слушаю.
– Сейчас. – Стас проверил наличие воды в чайнике и нажал на кнопку. – В общем, была у нас в городе такая Кира Лифанова, рок-певица. Писала стихи, сочиняла песни и перекладывала их на музыку. Исполняла в основном под акустику. Вика, несмотря на то что слушает один «тяжеляк» – это она сама сказала, – отозвалась об этой мамзели очень хорошо. Ну, точнее, о ее творчестве. Ей даже некоторые песни Киры очень нравятся. С самой Лифановой она была знакома, можно сказать, шапочно – пересекались раза два-три в каких-то общих компаниях, на концертах там, на пьянках, но толком и не общались.
– А что с ее гибелью?
– Да, так вот. – Стас сел за стол и повернулся к Гурову. – Около пяти лет назад эту Киру выловили из речки в области. Мертвую, разумеется. Без каких-либо ран и повреждений. Нашли вроде на второй день после утопления, как раз в последних числах мая. По словам Вики, ее смерть породила много слухов во всей этой рок-тусовке. Знакомые рассказывали, что, мол, она была в депрессии последнее время, даже месяц не писала новых песен, хотя раньше постоянно с чем-то новым выступала. А в те дни, в выходные, собиралась к кому-то на дачу, но, если Терентьев не врет, она поехала с ним в другую сторону. Вот, собственно, и все.
– Вот так история, – заметил сыщик.
– Ну, такие истории были не у одного творческого человека.
– Согласен. Хотя, конечно, я не знаком так подробно с биографиями рок-музыкантов…
– Ну, ты того же Есенина вспомни. Более чем загадочная смерть.
– Сравнил тоже, – усмехнулся Лев Иванович. – Признанный еще при жизни великий поэт, которого знала вся страна, и какая-то рок-н-ролльная певичка, о которой слышали только любители подобного жанра.
– Лев Иванович, не вредничай. – Напарник достал бокал, бросил туда пакетик чая и налил кипяток.
– Да не вредничаю я, а правду говорю. А что со слухами, которые появились после ее гибели?
– Честно говоря, там стандартно. Многие склонялись к тому, что это самоубийство, некоторые считали, что несчастный случай. Но были и те, кто думал, что это убийство или еще какая-нибудь темная история. Там даже мистические версии попадались. Правда, таких были единицы.
– Наверно, я все-таки прав. Насчет того, что дело об убийстве там не возбуждали, – пояснил Гуров.
– Да я тоже так думаю, – кивнул Станислав. – Но все равно следователи точно проверку делали. Можно у них спросить. А если какое-то дело все же было, хотя бы то же самоубийство, можно заглянуть в архив.
– Это можно. – Сыщик откинулся на стуле. – Что же, получается, мы с тобой зря все эти камеры мурыжили?
– Не зря, – возразил Крячко. – Мы расследуем убийство Наташи Савиной, а не Киры Лифановой, если там, конечно, действительно убийство было.
– Ты и в этом засомневался?
– Лева, да я, как послушал этого Терентьева… Если бы на него очередная блажь нашла, он бы и в убийстве Кеннеди признался. Сочинил бы что-то правдоподобное и сам же в это бы и поверил.
– Тоже может быть.
– Кстати, про камеры. Что там на домофоны записалось?
– Ой, Стас, там вообще пустота. Дело-то было в темное время, а домофонные камеры засняли только то, что освещено. А освещены, как ты сам понимаешь, только несколько метров от подъезда. Хотя вроде мелькнула какая-то фигура, но там бы даже мама родная не опознала.
– Я поэтому, честно тебе скажу, особо и не рассчитывал. Потому что, судя по фоткам с места, этот пустырь на хорошем таком расстоянии от ближайших подъездов.
– Так и есть. А что с номерами машин, которые на камеру попали?
– Я позвонил Жене в ГИБДД. Он обещал прислать. Ну, Женька человек обязательный, сам знаешь. Сделает как можно быстрее.