– А как же Сергей Пахомов? – поинтересовался сыщик, стараясь сдержать иронию в голосе.
– Ну, или этот дурацкий Пахомов, раз уж Матвей так говорит! – тут же согласилась Анна. – Почему вы их-то не допрашиваете, а ко мне пристали?
– Ну, я вас пока не допрашиваю. Мы с вами просто беседуем, – сменил тон сыщик, увидев, что надменная спесь, которая ощущалась в этой девице с самого начала их общения, теперь немного поотлетела. – Успокойтесь, пожалуйста, Анна Вадимовна, и расскажите мне, кто проявлял особый интерес к этим часам? Может, Матвей Антонович об этом что-то говорил или вас о часах кто-то спрашивал?
– Если честно, мне кажется, эти часы, кроме самого Матвея, никому и не нужны были, от слова «вообще»! – достав из сумочки электронную сигарету и сделав затяжку, произнесла девушка. – Он ими каждый раз в своем блоге хвастался, но даже от его подписчиков комментариев по поводу часов было немного. Так, кто-то писал, типа круто, и все. Если честно, я даже не уверена, что он эти часы действительно на аукционе купил и что их, натурально, сам Маск носил когда-то, когда только начинал свой бизнес. По крайней мере, у меня про них точно никто не спрашивал. А Матвей только заявлял, что ему все завидуют.
– И много у него завистников было? – задал новый вопрос сыщик.
По мнению Морозовой, завистников у ее парня хватало. Она рассказала, что блог Елизарова постоянно набирает популярность. В нем Матвей рассуждает о России, ее роли в мире, о влиянии высоких технологий на политику, обычную жизнь и даже на преступность. По словам Анны, не все понимают «гениальность Матвея» и нередко пишут ему оскорбительные замечания. Однако Елизаров на них внимания обращает мало и старается не обижаться. Как заявила девушка, «Матвей выше оскорблений», и скоро, по ее мнению, к его голосу будут прислушиваться даже политики самого высокого уровня, как сейчас слушают Маска.
– Так что, как вы понимаете, завистников у Матвея было много, – с грустью закончила свой рассказ девушка.
– А ему кто-то угрожал или, может быть, шантажировал? – поинтересовался сыщик.
– Ну, я про угрозы и шантаж ничего не слышала, и Матвей мне об этом тоже не говорил. – Анна пожала плечами. – Или можно считать угрозой такую фразу, как «тебя надо в психушку запереть и ключ выкинуть»?
– Нет. Это не угроза. Это скорее пожелание, – задумчиво ответил девушке Гуров…
К домработнице Елизарова – Алие Шавкятовне Гамзяновой – сыщик отправился в последнюю очередь. Причин тому было несколько. Несмотря на то что, помимо самого бизнесмена, она была единственной, кто имел беспрепятственный доступ в квартиру, Гуров опустил ее в самый низ списка подозреваемых. И не только потому, что Елизаров даже возмутился, когда сыщик начал задавать вопросы о домработнице. Он пояснил, что женщина долгое время работала у его родителей и ему перешла, так сказать, по наследству (хотя родители Елизарова были еще живы) и за все это время из дома не пропало ни единой копейки. Главной причиной считать Гамзянову последней, кто мог стать участником кражи, был ее возраст – около шестидесяти лет. А в такие годы квартирными ворами или воровками редко кто становится.
И все же еще до встречи с Морозовой Гуров попросил оперов из Главка собрать любую возможную информацию на всех троих – Пахомова, Морозову и Гамзянову. Ответ к нему на почту пришел тогда, когда сыщик беседовал с моделью, и лишь после разговора с ней, в своей машине, Гуров изучил документы, которые лишь подтвердили его предположение – никто из троих никакого криминального прошлого не имел. А вот связь с преступными миром, да и то косвенную, имела только домработница. Ее племянник семь лет назад был осужден за разбойное нападение и освободился в этом году. Это Гурова немного насторожило, но менять свои планы он не стал. Сыщик без предварительного звонка отправился на квартиру к Гамзяновой, по дороге размышляя над этой странной кражей.
В первую очередь Гурова беспокоило то, что украли лишь коллекционные часы. Особенно после заявления Морозовой о том, что она сомневается в их ценности для коллекционеров. На ее слова о том, что Елизаров не покупал украденные часы на аукционе, сыщик внимания не обратил, поскольку бизнесмен предоставил ему документы одного из аукционных домов на купленную вещь. Правда, этих домов сейчас развелось столько, что исключать возможность продажи Елизарову подделки Гуров не стал. Впрочем, проверкой этого факта он решил заняться завтра. Однако, даже если часы и имели реальную стоимость в несколько десятков тысяч долларов, сыщика все же волновал вопрос, почему пропали только они?
И это опять возвращало Гурова к версии об инсценировке кражи. Опытный вор, даже если бы пришел исключительно за часами, постарался бы прихватить с собой побольше вещей, чтобы скрыть реальную цель ограбления. А тут – украден был только один предмет и не тронуты другие дорогие вещи и драгоценности в доме, которые несложно было унести и которые в сумме стоили бы куда больше «часов Маска». Да еще и грецкий орех на их месте! Словно вор специально указал: я украл именно часы и ничего другого мне не требовалось.
Подъезжая к дому Гамзяновой, Гуров решил отказаться от анализа, отложив его на завтра. Данных было катастрофически мало, чтобы делать какие-то выводы, а интуиция молчала, словно полностью выработала свой сегодняшний лимит на деле «Банды Слепого Пью». Сыщик надеялся, что просмотр записей камер видеонаблюдения с дома Елизарова, которые сейчас обрабатываются экспертами и отчет по которым он получит завтра, даст ответ на новые вопросы. И, поднимаясь в квартиру домработницы бизнесмена, наметил примерный план разговора.
Гуров понимал, что днем женщина находилась в жилище Елизарова куда чаще, чем он сам, и преступник об этом тоже должен был знать. Однако никакие данные не даются сами в руки, без разведки, и сыщик надеялся, что квартирный вор как-то мог засветить себя, когда изучал обстановку будущего места преступления. Вот в первую очередь о чем-то необычном в ежедневной рутине, о визите каких-то незапланированных посетителей сыщик и собирался узнать у Гамзяновой. А заодно и посмотреть, как она будет реагировать на разговор с полицейским. И если женщина была хоть в чем-то замешана и подозревала или знала, кто может ограбить квартиру ее работодателя, то непременно чем-то выдаст это Гурову.
К тому моменту, когда сыщик добрался до дома Гамзяновой, снегопад почти прекратился и даже ветер стих. Редкие ленивые снежинки все еще кружились над Москвой, и небо все так же было затянуто тучами, но ощущалось, что непогода ушла. По крайней мере, природные катаклизмы какое-то время москвичей тревожить не будут и дадут коммунальщикам спокойно закончить уборку улиц.
Подходя к подъезду, Гуров осмотрелся, подмечая каждую деталь окружающей обстановки. Необходимости быть осторожным и фиксировать в памяти любые изменения обстановки в настоящий момент не было, но от такой привычки сыщик, наверное, уже не избавится до конца жизни. Да Гуров и не видел в этом нужды. Он отметил, что жизнь в вечернем дворе течет своим чередом – кто-то спешит домой, кто-то уходит из дома, – а затем нажал кнопку домофона с номером квартиры Гамзяновой. Стандартная мелодия отыграла полный цикл, но на вызов так никто и не ответил. Сыщик решил, что женщина могла быть просто чем-то занята, и повторил звонок еще раз. И снова произошло то же самое – полное игнорирование вызова со стороны хозяйки. По словам Елизарова, Алия Шавкятовна в это время должна была быть дома, но это не означало, что женщина вообще никуда не могла уйти. Гуров пару секунд раздумывал, стоило ли позвонить в домофон еще раз, а потом полез в карман за телефоном, и тут над его головой, из раскрывшегося окна, раздался голос:
– И к кому же, мил человек, ты так настырно попасть хочешь? Вроде ни на курьера, ни на слесаря не похож, а трезвонишь в домофон так, будто тебя кто-то в подъезде ждать должен!
Усмехнувшись уголком губ, сыщик поднял голову. На него из окна строго смотрела седая женщина, у которой в руке была большая металлическая кружка, из которой шел пар.
– А у вас чай не замерзнет? На улице-то холодновато. Да и сами можете простудиться, – поинтересовался Гуров, сдерживая невольную улыбку.
– А это не чай, мил человек. Это крутой кипяток, – спокойно ответила пенсионерка. – Хулиганы тут по вечерам нередко балуются, вот я его всегда наготове держу. Чтобы отваживать непонятливых.
– Ну, для меня ваше средство не потребуется. – А в этот раз сыщик уже не сдерживал улыбку, представив, как бдительная старушка обливает хулигана кипятком. – Я из полиции. А вы поосторожнее с кипятком-то. А то на вас саму дело за хулиганство могут завести.
– Удостоверение предъяви! – потребовала старушка, проигнорировав предупреждение Гурова, а когда сыщик достал «корочки», умудрилась их прочитать с достаточно большого расстояния и при не очень ярком освещении. Впрочем, для пожилых людей дальнозоркость – не редкость.
– Ну, тогда хорошо, – сделала для себя вывод женщина и убрала кружку из рук. – И что вам, господин-товарищ полковник, у нас понадобилось?
– Алию Шавкятовну ищу, а она на домофон не отвечает, – ответил Гуров. – Вы не знаете, случайно, дома она или нет?
– Случайно знаю, – все тем же ворчливым тоном ответила пенсионерка. – Час назад с большой сумкой куда-то ушла. Назад не возвращалась. А чего наша Шавкятовна такого могла натворить, что к ней настоящий полковник в гости пожаловал?
– Мне пока неизвестно, натворила ли Алия Шавкятовна что-то или нет, но у меня есть к ней вопросы по поводу происшествия у ее работодателя, – ответил сыщик.
– Значит, этот обалдуй Матвейка что-то натворил? – продолжила допрос бдительная пенсионерка, которая, кажется, была в курсе всех деталей жизни своих соседей. Сыщик отметил это, но решил бесполезный пока диалог прекратить.
– Извините, а вас как зовут? – не стал отвечать на вопрос Гуров.
– Тамара Игоревна, – ответила женщина. – Шемякина. Квартира сорок вторая. Приводов в милицию-полицию не было, судимостей тоже! Так что найдете, если понадоблюсь, а сейчас я с вашими расспросами замерзла уже!