е оставить за собой следов.
Изучая материалы уголовных дел, Гуров не понимал, почему их до сих пор не объединили в одно производство. Особенно кражи из квартир женщин, после которых преступник оставлял цветы вместо украденных вещей. А дела Немоляевой и Водопьянова были похожи методом взлома «умного дома» – дистанционно, через интернет, с использованием троянской программы. И если бы кому-то в Следственном комитете или прокуратуре было не лень проверять схожие дела, то расследованием серии краж уже бы занимался другой сыщик и Гурову не пришлось бы в срочном порядке искать грабителя квартиры Елизарова и спасать Орлова от возможной отправки на пенсию.
– Хотя это еще бабушка надвое сказала. Скорее всего, после четвертого случая мне бы это дело и передали. Если, конечно, за прошедшие полгода преступника уже бы не нашли, – проворчал себе под нос сыщик. – Ладно. Не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся!
Гуров откинулся на спинку кресла и уставился в потолок, пытаясь систематизировать полученную информацию. Главным во всех четырех кражах было то, что никто из сыщиков так и не смог понять, когда именно преступник попадал в квартиры своих жертв. В первых трех эпизодах механические замки были взломаны с помощью отмычек. Это требовало времени, но преступника за взломом так никто и не застал. И если в первом и третьем случае все вполне понятно – рабочий день, мало людей и отсутствие камер видеонаблюдения или последующая чистка записей, – то в случае с Пескуновой это было вдвойне необъяснимо, поскольку в день кражи никто посторонний к дверям ее квартиры не подходил. Однако преступник забрался к ней не через окно или вентиляцию, а именно через дверь, взломав замок. Получалось, что преступник попал в квартиру к бизнес-коучу заранее. По крайней мере за сутки. Однако хозяйка чужих в квартире не заметила. Он под кроватью, что ли, прятался все это время?
Гуров решил, что первый свой визит совершит именно к Пескуновой, чтобы понять, как преступник к ней пробрался. Сыщик понимал, что ответ на этот вопрос может иметь огромное значение для раскрытия всей серии преступлений, поскольку схожая ситуация была и в краже из квартиры Елизарова. Гуров не мог понять, как и когда вор вошел туда и вышел обратно, если за двое суток, когда могло быть совершено ограбление, ненадолго входили в подъезд и выходили обратно лишь несколько человек. И никто из них не был зафиксирован на том этаже, на котором проживает бизнесмен-блогер. А тех коротких перерывов, когда в доме отключалось электричество, преступнику бы не хватило, чтобы попасть на место преступления и скрыться с него. Даже если бы вор каким-то образом был информирован, когда перебои с электроснабжением будут происходить, у него бы не было времени за эти короткие отрезки отключений света осуществить задуманное. То есть зайти внутрь, когда электричество вырубалось один раз, и выйти во время следующего перебоя с энергией у вора просто физически бы не получилось. А это значит, что в квартиру к Елизарову преступник попал тем же способом, как и домой к Пескуновой, и не исключено, что аналогичные методы он использовал и в других случаях, и поэтому искать его на записях камер в день кражи – бессмысленно!
В определенный ступор сыщика вгонял и еще один пункт – жертвы квартирного вора ничем не были связаны. У них был разный род деятельности, они жили в различных районах и не имели общих знакомых. Да и вещи, украденные преступником, ни в какую систему не укладывались, за одним исключением – кроме владельцев, эти вещи мало кому были нужны. Запонки Водопьянова, якобы подаренные ему Жириновским, ни для кого, кроме самого депутата, особой ценности не представляли. Колье Пескуновой, хоть и было достаточно недешевой вещью, которую можно с выгодой продать, особо дорого было лишь хозяйке. Как и коньки Немоляевой. И лишь «часы Илона Маска» были аукционным приобретением. То есть для их покупки Емельянову пришлось побороться с другими желающими. Однако вряд ли бы нашелся человек, который специально ради этой вещи организовал бы квартирную кражу со взломом. Вот и получалось, что преступник забирал только те вещи, которые были важны для отдельного человека, и, возможно, это было вызвано какими-то личными счетами. А значит, окружение все четверых потерпевших нужно проверить еще раз, более тщательно.
И еще один вопрос не давал Гурову покоя: почему Гамзянова исчезла сразу же после кражи из квартиры ее работодателя? Сыщик считал маловероятным, что домработница стала соучастницей квартирной кражи. Хотя бы потому, что никаких пятен на ее репутации за прошлые годы найти не удалось. Однако внезапный отъезд Гамзяновой в неизвестном направлении без уведомления Елизарова вызывал подозрения. Возможно, женщину вынудили пойти на преступление, например шантажируя племянником. Но если так, то, возможно, она, Рахимов или сотрудник курьерской службы, который входил внутрь квартиры в тот временной промежуток, когда была совершена кража, могли попасть на камеры видеонаблюдения и в других домах.
Сыщик затребовал нужные записи из архивного отдела и получил их через несколько минут. А потом убил почти час, рассматривая изображения десятков людей, входивших в дома, где были совершены преступления, за несколько часов до момента предполагаемых краж и через несколько часов после них. Перед Гуровым мелькали лица – с гримасами и без, худощавые и полноватые фигуры, и он сравнивал их с отложившимися в памяти изображениями Гамзяновой и курьера и лицом Рахимова, которого он ни в реальной жизни, ни на видеозаписи никогда не видел. И время пролетело незаметно и безуспешно – никого из трех разыскиваемых людей на видеозаписях сыщик не нашел. Однако это не вычеркивало их из числа подозреваемых, поскольку способ, которым вор попадал в квартиры, как и его личность, были еще неизвестны. Гуров выключил последнюю из записей и решил дождаться информации от Крячко, который поехал на место прописки Рахимова. А пока, чтобы не терять времени, сыщик достал телефон и набрал номер Пескуновой, который нашел в материалах дела.
– Алена Игоревна, полковник Гуров из Главка беспокоит. Мне нужно кое-что уточнить у вас по поводу кражи колье. Мы можем встретиться через полчаса или чуть позже? – спросил сыщик, когда на звонок ответили.
Глава четвертая
Пескунова предложила Гурову встретиться в культурном центре «Строгино», в котором у нее проходили очередные занятия с предпринимателями по вопросам продвижения новых проектов на рынке, но сыщик отказался. Он хотел осмотреть квартиру бизнес-коуча, в которой произошло преступление. К тому же и ехать к МКАД, рядом с которой и располагался центр, было не очень удобно – Гуров дорожил тем временем, которое у него осталось для завершения расследования. Пескунова согласилась с требованием сыщика без особого удовольствия, и Гурову по ее тону показалось, что за прошедшие с момента кражи четыре месяца она уже потеряла какую-либо надежду вернуть похищенное колье и считала новое общение с полицейскими бесполезной тратой времени.
Квартира Пескуновой находилась в новом доме современной планировки и была пятикомнатной, хотя и проживала там женщина одна – ни мужа, ни детей у нее не было. Проведший свое детство в СССР, Гуров никогда не понимал людей, которые стремятся сделать свое жилье максимально большим независимо от того, если ли необходимость в дополнительных комнатах. Ему было трудно представить, чем можно в одиночестве заниматься на такой большой жилплощади, а тем более сколько времени потребуется ежедневно или хотя бы еженедельно, чтобы содержать помещение в порядке. Впрочем, Пескунова о чистоте в квартире не беспокоилась, поскольку для этих целей у нее, как и у Елизарова, была домработница.
– А позвольте поинтересоваться, что вы здесь и сейчас рассчитываете увидеть? – иронично поинтересовалась Пескунова после того, как сыщик попросил позволения осмотреть квартиру.
– Место, где у вас перед кражей ночевал преступник, – в тон ей ответил Гуров, решив для разнообразия отступить от своего правила не отвечать прямо на вопросы фигурантов уголовных дел.
– В смысле?! – опешила женщина, оторопело уставившись на него.
– А вам удивленное выражение лица очень идет, – улыбнулся в ответ сыщик. – Так вы становитесь похожи на красивую и невинную девушку, которую очень хочется защитить.
– А значит, с обычным выражением лица я выгляжу виноватой?! – неожиданно возмутилась таким комплиментом Пескунова.
– Разрешите. – Не отвечая на провокационный вопрос, сыщик чуть подвинул женщину в сторону и прошел в комнату, оказавшуюся рабочим кабинетом: стол с ноутбуком, книжные шкафы, картины на стенах. Пожалуй, тут для преступника, задумай он действительно спрятаться в квартире своей жертвы, не нашлось бы укромного уголка. Да, пожалуй, тут и мышь бы не нашла где спрятаться.
– Так в чем я, по-вашему, виновата? Вы думаете, что я сама организовала кражу собственного колье, а теперь покрываю преступника, который, по вашему выражению, у меня ночевал? – не сдавалась Пескунова, войдя в кабинет вслед за сыщиком.
– Вы слегка путаете понятия, – пояснил Гуров, не отвечая на вопросы и направляясь в другую комнату. – Невинная и невиновная – это совершенно разные по смыслу прилагательные. В первом случае это чистосердечный, простодушный, наивный человек. А во втором – человек, не имеющий вины. Последнее я совсем не имел в виду, когда говорил, что вы кажетесь невинной.
– Тогда почему вы меня обвиняете? – Похоже, до бизнес-коуча не вполне доходил смысл того, о чем с ней говорил сыщик. Гуров решил ее окончательно сбить столку, чтобы перевести эмоции женщины в нужное русло.
– Агрессивная защита всегда лежит в основе тех принципов, которым вы обучаете предпринимателей на своих курсах? – с наивным видом поинтересовался сыщик.
– Какая агрессивная защита? Какие курсы? – Кажется, Пескунова окончательно перестала понимать, о чем с ней говорит полицейский, и выглядела абсолютно растерянной и даже несчастной. Словно ее вытолкнули из привычной среды обитания и бросили одну в глухом лесу. Гурову даже стало немного жалко эту женщину.