Они беззлобно спорили еще минут пять, пока Гуров не прервал этот диспут и не попрощался с супругами. Для него часть головоломки разъяснилась. Преступник знал, сколько времени хранится запись на камерах домофона, знал и о том, что соседей у Пескуновой не будет. Именно поэтому он вскрыл дверь в тамбур на сутки раньше совершения кражи, а затем и вломился в квартиру Климовичей. Там переждал, когда бизнес-коуч уйдет на работу, ограбил квартиру и вновь вернулся к соседям. И ушел оттуда уже под утро следующего дня, чтобы его появление на камерах наблюдения никто бы не стал искать.
Гуров не мог не восхититься тем, с какой виртуозностью преступник совершил кражу, сумев нигде не оставить своих следов. Однако то, что сыщик определил способ, каким вор пробрался в квартиру Пескуновой, задавало еще больше вопросов, чем дало ответов. Получалось, что домушник собрал огромный объем информации, прежде чем идти на дело. Он узнал о принципе работы внутренних и наружных камер видеонаблюдения, навел справки о соседях и досконально изучил ритм жизни Пескуновой и ее окружения, включая ее домработницу и прогулки с особо нетерпимым к чужакам котом по улице. Вопрос в том, как он умудрился все это разузнать? Или, точнее, это сразу несколько вопросов – коммуникационных, технических и временны́х. И еще один, главный, вопрос, который оставался у сыщика: и стоило проделывать такую работу ради какого-то не особо ценного женского украшения?
Судя по тому, как неизвестный вор провернул кражу из квартиры Елизарова, последнему ограблению предшествовал такой же масштабный сбор информации о «клиенте», какой он провел в отношении Пескуновой. Однако получить такой большой объем данных и не вызвать ни у кого подозрений можно было только одним способом – находясь в приятельских отношениях со своими жертвами или с теми людьми, кто тесно с ними связан. А это значит, что в кратчайшие сроки следовало проверить всех друзей-приятелей этих двух жертв и найти между ними какие-то связи. И тут Гурову без Станислава было уже не обойтись, поскольку выполнить такой большой объем работы в одиночку сыщик просто не успевал. Да и искать еще одного помощника, которому без оглядки можно было бы доверить подобную работу, времени тоже не было. Направляясь к депутату, Гуров достал телефон и позвонил напарнику.
– Стас, ты чего так долго с Рахимовым возишься? Узнал что-нибудь о нем и о Гамзяновой? – без предисловий поинтересовался у друга сыщик.
– Да тут интересная каша заваривается. Прямо, как ты утром выразился, «мистика какая-то», – фыркнул в ответ Крячко. – Вот и приходится возиться дольше, чем я рассчитывал. И, отвечая на твой последний вопрос, сообщаю: кое-что и о Гамзяновой, и о Рахимове узнал. Тебе сейчас все рассказать?
– Сейчас – в двух словах, – потребовал Гурова.
– Оба живы, – мгновенно отреагировал Станислав.
– Не понял, – насторожился сыщик.
– Ты велел – в двух словах. Я тебе и выдал – в двух словах, – парировал Крячко.
– Стас, кончай клоунаду разводить! – возмутился Гуров. – Ей-богу, не до твоих шуточек сейчас. Что там с твоими фигурантами?
– Гамзянова нашлась, а вот Рахимов пропал, – рассмеялся в ответ Станислав. – Она его вторые сутки по адресу регистрации ждет. Привезла ему харчи и постиранные шмотки. Про кражу ничего не слышала. Очень удивилась. В Москву собирается сегодня вернуться. Подробнее нужен доклад?
– Пока – нет, – отрезал сыщик. – Я тебе на электронку отправлю сейчас данные. Бросай пока Рахимова и Гамзянову и займись этими четырьмя людьми. Мне нужно, чтобы ты проверил все их связи – друзей, знакомых, коллег, бывших и будущих, в общем, всех! – и нашел совпадения. И все это нужно сделать в ближайшие два часа.
– А убийцу Кеннеди заодно не найти за это же время? – возмутился Крячко.
– Если по пути встретится, хватай. В хозяйстве все сгодится, – заявил в ответ Гуров и сбросил вызов.
С Водопьяновым сыщик встретился у него в квартире, на Якиманке, на улице Мытной. Жилье народного избранника оказалось, к удивлению сыщика, который прекрасно знал, какие квартиры в большинстве своем в этом районе, достаточно скромным – всего лишь «трешка» и без особого изыска. Зато обставлена по последнему писку моды, и даже система «умный дом», по заверениям депутата, была самой последней модификации. А украденные запонки у Водопьянова хранились в хрустальной шкатулке, отделанной платиновой инкрустацией.
– Значит, саму шкатулку вор не взял, – скорее констатировал, чем поинтересовался у хозяина Гуров.
– Вот и я тоже этому удивился, – согласился с ним депутат. – Запонки-то копеечные. Такие сейчас не больше тысяч десяти стоят. Я в конце девяностых в центральном избирательном штабе ЛДПР работал. Пацан еще совсем. А Владимир Вольфович тогда первый раз кандидатом в президенты был. Он в то время и одевался скромно, и дорогих украшений не носил. Украденные у меня запонки на нем в тот день были. А у меня – запонки из универмага. Как сейчас помню, мои стоили семьдесят восемь копеек. Так я Владимиру Вольфовичу документы стал протягивать, а его кто-то позвал. Вождь резко повернулся и меня зацепил. Я на ногах не удержался, упал, а рукав рубашки о край стола порвал. Ну, и запонка куда-то отлетела. Я ее ищу, а Владимир Вольфович свои снимает и мне протягивает. «На. Держи, – говорит. – Нет времени, чтобы на поиски его тратить. Потери сейчас несущественны!» А сам своей секретарше: «Танюша, дай мне запасные запонки. И побыстрее!» Он очень деятельный и целеустремленный человек был и на мелочные потери внимания не обращал. Помню…
– Вы ничего необычного, кроме пропажи запонок, в тот день не заметили? – перебил словоохотливого депутата сыщик. – Может быть, соседи о чем-то странном говорили? Или в вашей квартире какие-то вещи на других местах были.
– Мне зачем на такие мелочи внимание обращать? – удивился Водопьянов. – Владимир Вольфович учил, что бытовые проблемы не должны застилать взор, устремленный в вечность! У меня для мелочей домработница есть. А соседи – завистливые мещане, которые дальше собственного носа ничего не видят и не понимают размаха проблем, которые сотрясают мир. О чем с такими людьми разговаривать и зачем их пустую болтовню слушать?..
Большой пользы в расследовании от депутата Гурову так получить и не удалось. Водопьянов обладал поразительной способностью оперативно забывать о вопросах, которые ему были заданы, сбиваясь на воспоминания о жизни Владимира Вольфовича, свидетелем которой якобы и являлся этот его соратник по партии. Причем сыщик уже через пятнадцать минут после начала общения с Водопьяновым абсолютно перестал различать, какие из историй про Жириновского были реальными, а какие существовали только в фантазии почитателя покойного лидера ЛДПР.
Впрочем, определенные положительные моменты из визита к первой жертве серийного вора Гуров все же извлек. Во-первых, можно было с полной уверенностью сказать, что все жертвы были схожи между собой в том плане, что ни от кого не скрывали, где хранят вещи, которыми они так дорожили, а также открыто похвалялись тем, что их квартиры надежно защищены. Однако это сходство лишь усложняло следствие, поскольку определить круг лиц, которые могли бы пожелать получить себе в собственность реликвии жертв ограбления, представлялось весьма проблематичным.
А во-вторых, было совершенно очевидно, что преступник по каким-то пока неясным причинам воровал у своих жертв только те вещи, которые представляли ценность исключительно для них самих. Словно собирал какую-то личную коллекцию трофеев. И это означало, что все жертвы ограбления были значимыми для вора личностями. Оставалось только понять почему, и расследование бы сделало большущий шаг вперед. Однако от Гурова эта связь пока ускользала, и сыщик надеялся, что Крячко удастся найти тех людей, которые были бы знакомы со всеми жертвами квартирных краж.
Направляясь на встречу с Немоляевой, которая ждала сыщика в своей квартире на улице Подвойского, Гуров много не ожидал. Из материалов уголовного дела по краже из ее квартиры он знал, что ее «умный дом», как и облачный сервер, на котором хранились записи с камер видеонаблюдения в подъезде фигуристки, были взломаны с помощью троянской программы и аналогичные способы вор использовал во всех случаях, когда приходилось прочищать мозги у компьютерной техники своих жертв. Вот только способ, каким вирусы попадали в системы, специалисты с точностью установить не могли – преступник умело подчищал все свои следы после ограбления. А предпочтительным вариантом для внедрения «троянов», по версии специалистов, были социальные сети.
В отношении Немоляевой этот вариант был совершенно очевиден, поскольку, как следовало из тех же материалов дела, девушка была активным участником всевозможных форумов в интернете, вела свои страницы в разных социальных сетях и мессенджерах, и вообще, судя по всему, интернет был для нее второй, если не главной средой, в которой Немоляева обитала. Девушке было чуть больше двадцати лет, и примерно треть из них она провела без родителей, которые остались жить в одном из провинциальных городов, когда Елена отправилась покорять столицу и остальной мир – сначала в спортивный интернат, а затем уже и в собственную квартиру, купленную с неплохих гонораров из модельных агентств.
Судя по всему, вору на этот раз не пришлось прибегать к такой хитрости, как в случае с Пескуновой, то есть прятаться в квартире у соседей, чтобы не оказаться на записях камер видеонаблюдения, доставшихся сыщикам. В этом случае преступник взломал системы охраны, чтобы стереть свои изображения из памяти компьютерных устройств. Так что маловероятно, что Немоляева могла сообщить Гурову что-то из того, чего не рассказала предыдущему сыщику. Правда, тот еще не знал о серии ограблений и, возможно, просто не задавал правильные вопросы. Гуров был не уверен, что и сам сможет их задать, поскольку конкретных фактов, детали которых следовало бы выяснить, не было и у него. Однако пообщаться с девушкой было необходимо. Хотя бы для того, чтобы потом не жалеть об упущенных возможностях.