Гуров старался всегда сторониться предвзятого подхода к людям. Он предпочитал не применять стереотипы к пострадавшим, преступникам или свидетелям, с которыми ему приходилось общаться по долгу службы. По опыту он знал, что ожидания от возможных поступков человека, которые нередко сыщики составляют для себя по материалам, оказавшимся в деле, нередко оказываются ошибочными и мешают сделать правильные выводы и рассмотреть важные детали. Однако подсознание нередко играло свою роль независимо от доводов разума, и подспудно Гуров представлял, каким может быть жилье молодой фигуристки, к тому же зарабатывающей основные деньги в модельном бизнесе. Вот только на этот раз подсознание, опирающееся на стереотипы, транслируемые по телевидению, в газетах и гуляющие на просторах интернета, ошиблось со своими выводами: вместо жилья юной «звезды», в котором царит модерн и хаос, Гуров оказался в логове какой-то чопорной аристократки, где лепнина барокко сочеталась с мебелью в стиле ампир. Правда, сама Немоляева своему жилищу мало соответствовала. Девушка встретила сыщика в разлохмаченных снизу шортах и мешковатой футболке, которая свисала с одного плеча почти до пояса, выставляя напоказ бретельку бюстгальтера и часть его чашечки.
– Пойдемте ко мне в рабочий кабинет, тут трогать ничего не надо, – осмотрев сыщика с ног до головы, распорядилась хозяйка квартиры. – Ботинки можете не снимать. Тут все равно уборку через час будут делать. У меня клининговая служба заказана.
– У вас коньки в рабочем кабинете находились в тот момент, когда их похитили? – не двигаясь с места, поинтересовался сыщик.
– Нет. В спальне. – Немоляева, уже направившаяся вперед, остановилась и обернулась, всем своим видом изображая недоумение. – А что, их нужно было в рабочем кабинете хранить? Я что-то нарушила?
– Я бы хотел сначала осмотреть место преступления, – заявил сыщик, уже устав за полдня отвечать на глупые вопросы.
– Ладно. Идемте, – смирилась Елена, но от своего любопытства не отступила. – Нет, вы мне все-таки скажите, если нарушила. Может, потому, что я какие-то правила нарушила, коньки так долго найти и не могут. Они же индивидуальные, сделанные на заказ. Таких просто в природе больше не существует, а значит, и спутать их ни с чем невозможно. То есть искать-то несложно. Но если они не по правилам хранились, а это мешает следователям, то давайте я вешалку, на которой у меня коньки висели, в рабочий кабинет перевешу, и начните оттуда искать. Так же быстрее получится?
– Елена Алексеевна, быстрее у меня получится, если вы будете отвечать на мои вопросы, а не задавать собственные. Так сможете? – Сыщик устало посмотрел на девушку, осознав, что общение с фигуристкой может получиться еще сложнее, чем с депутатом и бизнес-коучем.
– То есть вопросы вообще, что ли, нельзя задавать? – удивилась Немоляева и тут же засмущалась, как ребенок. – Ой, я, кажется, опять вопрос задала…
Гуров не стал комментировать реплику девушки и молча вошел за ней в большую двустворчатую дверь. Спальня у Елены была выдержана в том же стиле, что и гостиная. И единственным предметом, которой вступал в резкий диссонанс с обстановкой комнаты, была видеокамера, закрепленная на спинке в ногах большой двуспальной кровати. Немоляева поймала слегка удивленный взгляд сыщика и пояснила:
– Я здесь клипы снимаю и блог веду. У меня он называется «Чемпионское утро», и я показываю своим поклонникам, как просыпаюсь по утрам и что делаю в первую очередь. Я там, конечно, без макияжа, но это особый ауф придает и подписчикам очень нравится.
– Что придает? – удивленно посмотрел на девушку Гуров.
– Ауф, – утвердительно ответила Елена, а потом, сообразив, пояснила: – Ну, это слово такое. Означает, типа, кайф, крутизна, класс.
– Похоже, мне придется новый сленг начинать учить, – проворчал себе под нос сыщик. – Судя по всему, все фигуранты, кроме депутата, исключительно на нем и разговаривают.
– А хотите, я вам помогу? – предложила Немоляева и осеклась. – Этот вопрос тоже задавать нельзя было?..
Гуров отвечать на него не стал. Как и на первый из пары вопросов. Он смотрел на серебристую вешалку для коньков, выполненную в виде пары фигуристок, разъезжающихся в разные стороны. Даже с расстояния в несколько метров было видно, что и фигуры, и лица эти скульптурок, предназначенных для того, чтобы через них были перекинуты связанные между собой шнурки коньков, были точной копией хозяйки квартиры. Гуров чуть заметно улыбнулся этому факту, а затем спросил:
– А вам не страшно было так спать? Вдруг бы шнурки развязались и коньки вам на голову упали?
– Не. Этого быть не могло! – уверенно заявила девушка. – Я с пяти лет шнурки на коньках завязываю, и они у меня еще ни разу сами не развязались!
– Выдающееся достижение, – с иронией заметил сыщик, но Елена на эту издевку не обратила внимания или просто приняла саркастическую фразу за чистую монету. – А роза как именно лежала?
– Розу положили на руки обеим Ленкам. И пахла она очень вкусно. Так, как будто ее только-только с грядки сорвали, – с наслаждением на лице втянула носом несуществующий запах Немоляева.
– С куста срезали, – автоматически поправил ее Гуров.
– А я что сказала? – удивилась в ответ девушка и тут же вновь засмущалась. – Ой, я опять вопросы задаю…
Сыщик, уже вполне адаптировавшийся к манере разговора Немоляевой, только усмехнулся в ответ. Он тщательно допросил девушку по поводу всех событий дня, в который была совершена кража. Выбрать время для ограбления квартиры фигуристки у преступника не составляло труда, поскольку Елена каждое утро озвучивала свой рабочий график, а также рассказывала, где, с кем и как она собирается отдыхать. А затем, если планы менялись, тут же выкладывала новый ролик в один из своих блогов, в котором подробно извещала подписчиков обо всех изменениях. И делала это Елена в течение нескольких минут после того, как планы менялись. То есть у преступника была полная возможность следить в реальном времени за местоположением своей жертвы даже без всяких пиратских программ и своевременно узнавать об изменении ее планов. А учитывая, с какой легкостью он взломал системы защиты сервера камер видеонаблюдения и «умного дома», наверное, из всех четырех краж эта для него была самая легкая.
Ничего примечательно в рассказе Немоляевой для сыщика не оказалось, и все же под конец встречи у Гурова возникло ощущение, что он упускает что-то важное, что-то едва заметное, но способное изменить ход расследования. Пытаясь поймать и сфокусировать эти ощущения, Гуров еще раз прошелся по квартире, не говоря ни слова, чем вызвал немое страдание у девушки, которую разрывало от вопросов, а вот задать их она боялась. И все же Елена не удержалась. Когда Гуров закончил повторный осмотр жилища фигуристки и уже открыл дверь, чтобы попрощаться и уйти, девушка выпалила:
– Так мне вешалку для коньков в рабочий кабинет перевесить?
Гуров на секунду замер, словно громом пораженный, стараясь не расхохотаться.
– Да. Обязательно перевесьте, Елена Алексеевна, – строго выговорил он, когда смог взять себя в руки. – Так будет безопаснее для всех вокруг. И обязательно сообщите об этом во всех своих блогах. И поясните, что после перемещения вешалки в нужное место преступник будет найден в течение одного-двух дней!..
Вечером все друзья собрались дома у Гурова, чтобы подвести итоги расследования и выработать план дальнейших действий. Орлов настоятельно просил, чтобы никто из мужчин не заикался о причинах того, что квартирного вора пытаются найти в максимально сжатые сроки. Генерал стеснялся проявлять свои опасения перед Марией, которую одновременно и любил, как дочь, и уважал, как актрису большого таланта. Впрочем, эти настоятельные просьбы были излишними, поскольку никто и не собирался рассказывать Строевой о страхах генерал-лейтенанта. А вот саму Марию очень удивил тот факт, что Орлов наравне с друзьями вел следствие и даже докладывал Гурову о результатах своей работы. И нежданный букет роз от генерала тоже удивил. Но – приятно!
Строева предполагала, что мужчины соберутся на ужин у них дома, как это бывало не раз, особенно в самом начале раскрытия нового преступления. Еще вчера по напряжению, проскальзывающему в голосе мужа, она поняла, что дело, которым сыщик сейчас занимается, в очередной раз будет совсем непростым. И именно в таких ситуациях друзья собирали по вечерам сыскной консилиум, рассаживаясь в гостиной Гурова и устраивая мозговой штурм. Она любила готовить и отлично знала кулинарные пристрастия всех трех мужчин, но на этот раз женская интуиция подсказала Марии, что устраивать каких-то утонченных пиршеств не стоит. Строева догадывалась, что мужчины вечером будут слишком перевозбуждены, чтобы отдать должное ее кулинарным изыскам, и поэтому решила пойти простым путем, удивив и порадовав мужчин нехитрым ужином: отварная рассыпчатая картошка, слабосоленая скумбрия, квашеная капуста, холодец и соленые огурчики. И эти несложные блюда мужчины сметали со стола с такой скоростью, что на этот раз даже не пришлось никому из них напоминать, что за ужином о делах в этом доме говорить запрещено – с уст сыщиков ничего, кроме возгласов удовольствия, не слетало.
После ужина вся компания расположилась в гостиной. Гуров с Марией забрались на диван, генерал занял свое любимое кресло. А Крячко на этот раз подтащил пуфик к журнальному столу, на котором было кофе для всех и чай – для Орлова. А еще – бутылка хорошего коньяка, который обычно по несколько капель добавляли друзья в напитки. Однако этим вечером алкоголь остался нетронутым. К легкому удивлению Марии, к коньяку не притронулся даже Крячко, который ранее не раз утверждал, что кофе без коньяка можно пить только тогда, когда спать очень сильно хочется, но нельзя себе этого позволить. А еще больше Строева удивилась, когда первым заговорил генерал. И не потому, что тот редко первым начинал разговор о новом деле, а оттого, что Орлов отчитывался о выполненном поручении, и это, на памяти актрисы, случалось всего второй или третий раз за все то время, которое она знала эту лихую троицу.