– Он, конечно, паинькой никогда не был. Дрался, бывало, как и все пацаны. Но грабить людей из-за каких-то там копеек ни за что бы не стал. Тем более после смерти родителей. Не так они его воспитывали! – заявила женщина в разговоре с Крячко.
Гурова Гамзянова встретила с недовольным выражением на лице и губами, сжатыми в тонкую полосочку, что заставляло домработницу выглядеть старше, чем она была. Алия Шавкятовна разрешила сыщику пройти в квартиру и одобрительно хмыкнула, когда полицейский стал снимать обувь у порога. Впрочем, это было единственное доброжелательное действие с ее стороны до начала разговора.
– Ну и что вы опять к моему Максиму прицепились? Что он вам так покоя не дает? Он уже отсидел свое. Причем ни за что, за чужого дядю! Теперь-то что на него хотите повесить? Всю жизнь мальчишке испортили и в покое не желаете оставить, а он зла никому никогда не желал! – насела на Гурова пенсионерка, едва он оказался в гостиной.
– То есть сегодня он меня застрелить пытался исключительно из добрых побуждений? Дескать, пуля в голову мне во благо пошла бы? – не сдержавшись, резко ответил сыщик.
Гамзянова оторопела, застыв посреди комнаты, так и не опустившись на стул, на который собиралась сесть. Она рефлекторным жестом поднесла ладони ко рту, испуганно глядя на Гурова, а потом резко выпрямилась и отвела руки за спину.
– Что вы такое говорите? – почти обвинительным тоном спросила женщина.
– Ваш племянник сегодня стрелял в меня из пистолета, когда я приехал с ним поговорить. Просто чудо, что я сейчас живой стою и с вами разговариваю, – холодно ответил сыщик. – Рахимов сбежал, и его ищет вся подмосковная полиция. И когда его найдут, нового тюремного срока избежать Максиму не удастся. Но я сюда приехал не из-за него. Вопрос, почему он пытался меня убить, в настоящее время стоит на втором плане. В первую очередь меня интересует кража из квартиры Елизарова. Впрочем, если вы мне поможете понять, почему Рахимов пытался меня убить, это поможет и следствию, и ему самому. По крайней мере, будет шанс взять его живым и не пристрелить при задержании.
Гамзянова не спускала с Гурова испуганного взгляда до конца его тирады и лишь потом медленно опустилась на стул. Ее ладони начали беспокойно комкать цветастый фартук, а в глазах появилось потерянное выражение. Словно произошло то, чего она больше всего боялась, но надеялась, что этого никогда не случится. От вида растерянной пенсионерки Гурову даже стало немного неловко из-за того, что он разговаривал с ней так жестко. В конце концов, не она виновата в том, что ее племянник оказался закоренелым преступником. Или все же виновата?..
– Алия Шавкятовна, мне нужно задать вам несколько вопросов. Вы сейчас в состоянии на них отвечать или мне лучше прийти к вам позже? К примеру, через пару часиков? – успокаивающим тоном поинтересовался сыщик.
– Нет. Давайте с этим сейчас закончим, – взяв себя в руки, деловито ответила женщина. – Только я не знаю, что еще могу по поводу кражи вам сказать. Вчера вашему человеку, вежливому такому, симпатичному, я все рассказала.
– А мы с вами еще раз попробуем тот день вспомнить. – Гуров опустился на стул напротив пенсионерки. – Возможно, в памяти и всплывет что-то важное.
Впрочем, как и предполагал сыщик, разговор с Гамзяновой ничего не дал. Женщина отвечала на его вопросы четко и вспоминала все интересующие сыщика детали, но казалось, что ее разум находится где-то в другом измерении и пенсионерка сосредоточена на иной проблеме, рассказывая Гуров лишь то, что первое приходило в голову. Минут двадцать сыщик потратил на то, чтобы попытаться подтолкнуть домработницу вспомнить что-то необычное, что происходило в тот день, когда была обнаружена кража «часов Маска», и за сутки до этого, но результат вышел нулевым – Гамзянова действительно ничего нового к тому, что она уже рассказала Станиславу, добавить не смогла. И тогда Гуров решил использовать последний козырь.
– Алия Шавкятовна, а вы не знаете, никто из соседей по подъезду за несколько дней до происшествия в какое-нибудь путешествие не отправлялся? Может, какие-то из помещений пустовали или пустуют сейчас? – поинтересовался сыщик.
– В путешествие? Нет, не слышала такого. Вроде все из жильцов на месте были и никто никуда не уезжал, – пожала плечами домработница Елизарова. – Пустых квартир там, в подъезде, точно нет. Напротив, даже новый жилец появился.
– Новый жилец? Это кто? – встрепенулся Гуров.
– А я не знаю, как его зовут. Даже не видела, – ответила Гамзянова. – Слышала только, что кто-то снял квартиру в нашем подъезде этажом выше. Я уже домой возвращалась и слышала, как две соседки Матвея Антоновича об этом разговаривали.
– И когда новый жилец появился? – Сыщик внимательно посмотрел на женщину. Та на несколько секунд задумалась.
– Да за три дня до того, как часы пропали, – наконец ответила она. – Я немножко задумалась, потому что вспоминала, когда свет отключаться начал. Это случилось как раз на следующий день после того, как я о новом жильце в квартире наверху узнала.
– А вот теперь давайте обо всем поподробнее! – оживился Гуров. – Что за соседки? Какая квартира? Кто ее хозяева?..
Глава седьмая
Все, что Гамзянова знала по интересующим сыщика вопросам, она рассказала довольно быстро и без какого-либо нажима со стороны Гурова. Женщина словно почувствовала облегчение от того, что полицейский в разговоре с ней не только не упоминает тот факт, что племянник домработницы открыл по нему сегодня утром огонь на поражение, но и вовсе не произносит его имя. И в благодарность за это маленькое одолжение пенсионерка в подробностях рассказала все, что ей было известно о сдаче в аренду соседской квартиры.
Впрочем, информации у Гамзяновой было не так и много, но того, что она знала – номера квартиры и фамилии владельца – Гурову было вполне достаточно для начала поиска. Сыщик понимал, что второй раз с начала работы над делом Коллекционера он зацепился за реальную ниточку, которая может вывести к преступнику. Сначала был распределительный щит, в котором серийный вор устанавливал «глушилку», отключавшую электричество в доме своей жертвы, а вот теперь адрес квартиры, которую сняли за несколько дней до совершения преступления. Гуров немедленно отправил туда наряд полиции из отдела по району Хамовники, который был в разы ближе, чем его теперешнее местоположение, но сыщик был уверен, что в съемной квартире полицейские никого не застанут. Либо этот след, который дала Гамзянова, окажется пустышкой.
Сам Гуров в это время созвонился с хозяевами квартиры, которая его интересовала. Семья Лаврентьевых из отпуска еще не вернулась и очень удивилась звонку от полицейского. Сыщику пришлось минут пять объяснять, что в квартире, которая его интересует, никакого ЧП не произошло, чтобы успокоить владельцев недвижимости, и лишь потом ему удалось задать вопрос о том, кому именно Лаврентьевы свою квартиру сдали. Оказалось, что никто из членов семьи этого не знал, поскольку сдачей жилья в аренду поручили заниматься риелторскому агентству «Голубое небо».
Эта контора и стала целью следующего звонка сыщика. Однако, к его огромному недовольству, сотрудники там оказались упертыми и предоставлять какую-либо информацию по телефону отказались. Пришлось Гурову менять маршрут и вместо улицы Ефремова, куда уже должен был прибыть полицейский наряд, отправляться в противоположную сторону. В «Голубом небе» долго изучали удостоверение полковника и даже консультировались со своим юристом, прежде чем предоставить требуемую информацию, а затем ошарашили сыщика. Человеком, который снял квартиру на следующем этаже над жильем Елизарова, оказался… Максим Фаридович Рахимов. И с ксерокопии паспорта, которая прилагалась к договору, на сыщика смотрел именно племянник Гамзяновой.
– Все чудесатее и чудесатее! – почему-то вспомнил Алису Льюиса Кэрролла Гуров, рассматривая документы. – Кто заключал с этим Рахимовым договор?
– Наша сотрудница Юлия Рыкова, – недоумевающе глядя на сыщика, ответил старший риелтор.
– Давайте ее сюда, и побыстрее! – потребовал Гуров.
На удачу сыщика, девушка оказалась в офисе, а не на выезде на очередной объект. Поначалу она упорно настаивала на том, что сдала квартиру в аренду именно Рахимову и лично проверяла у него документы. Даже утверждала, что ксерокопию с паспорта арендатор снимал в ее присутствии. Однако когда Гуров надавил на девушку посильнее, заявив, что Рахимов не мог в тот день быть в Москве, и пригрозил сотруднице «Голубого неба» арестом за дачу ложных показаний и препятствование следствию (соврал, конечно, но исключительно для пользы дела!), Рыкова сломалась.
– Ну, я же не какой-нибудь фейс-контроль! – заявила она. – Я тщательно его лицо с фотографией не сверяла. Он мне дал ксерокопию, я проверила – в паспорте данные те же самые. И на лицо вроде был похож. У меня и сомнений никаких не возникло. Паспорт-то вроде подлинный был. К тому же я спешила очень. У меня крупная сделка по продаже квартиры должна была произойти, и мне с этой мелочью возиться некогда было. А что, у хозяев какие-то претензии к арендатору? Он натворил что-то?
– Ничего. Только соседа обокрал, – пожал плечами сыщик. – И я вот теперь думаю, а не были ли вы с преступником в сговоре и не намеренно ли помогли ему снять квартиру, не удостоверившись как следует в личности арендатора?
– Что вы такое говорите? В каком сговоре? Я этого человека в тот день первый и последний раз в жизни видела! – взвизгнула девушка.
– Опишите мне мужчину, с которым вы заключали договор аренды, – жестко потребовал Гуров.
– Ну, на этого… на Рахимова похож… наверное… Говорю же вам, что я спешила и пристально его не рассматривала, – едва не плача, воскликнула девушка и повернулась к своему боссу: – Эдуард Дмитриевич, ну вы хоть мне помогите! Объясните ему, как у нас все устроено!
– А у нас, Юлия Сергеевна, все устроено в соответствии с законом, а не с тем абсурдом, о котором вы говорите, – жестко ответил ей старший риелтор. – И помочь вам, я думаю, мы уже не сможем, поскольку после такой вопиющей ситуации вынужден вам сообщить, что с этой минуты вы у нас не работаете!..