Гуров возвращался домой в задумчивости. Всю дорогу он перебирал в уме ту информацию, по которой отбирались кандидаты на роль подозреваемого среди посетителей интернет-ресурсов четырех жертв Коллекционера. И чем больше сыщик об этом думал, тем яснее понимал правоту Станислава – вводных было явно недостаточно, чтобы ухватиться за ту единственную ниточку, которая поможет выйти на след квартирного вора. В перечне характеристик, которые составил сыщик, не хватало одной-двух деталей, чтобы завершить портрет Коллекционера и уже по нему найти нужного человека. И это еще хорошо, что благодаря Рыковой женщин из списка подозреваемых полностью исключили. А то эта скрижаль увеличилась бы раза в полтора.
Мария встретила мужа, как обычно, без лишних расспросов о службе. Она прекрасно понимала, что мужу нужно отрешиться от задач, с которыми он разбирался в течение дня, и переключить свой разум в другую плоскость, чтобы снять эмоциональное напряжение. А потому все подобные разговоры, даже если вместе с Гуровым не приходили его друзья, откладывали до того момента, пока не закончится ужин.
Впрочем, в этом она получала и от мужа полное взаимопонимание. Гуров тоже никогда не встречал жену у порога вопросами о театре, спектаклях и репетициях. Он тоже осознавал, что Марии сначала нужно освободиться от образа, в который та вживалась, и от проблем, что этот процесс несет с собой. Исключения составляли только премьеры, после которых Строева почти всегда была в состоянии эйфории и не успокаивалась, пока не выплескивала мужу все свои эмоции. И Гуров видел, что Мария сгорает от нетерпения чем-то с ним поделиться, но не стал ее торопить расспросами, соблюдая своеобразный «ритуал релаксации», который они друг для друга придумали.
На ужин Мария приготовила жаркое из курицы с фасолью. Это блюдо нечасто готовят в России, поскольку больших любителей фасоли у нас немного, но Гурову оно нравилось. К тому же Мария готовила его не с консервированными помидорами, как это делают многие, а со свежими, отчего вкус получался какой-то августовский, какой бывает в конце лета у всех блюд, ингредиентом которых являются обжаренные томаты. И это немного улучшило впечатления от ноябрьского промозглого вечера.
После ужина они остались на кухне. Мария налила себе чаю, а Гурову, как обычно, кофе. И лишь после того, как чашки оказались на столе, Строева дала выход своему страстному желанию поделиться с мужем сделанным ей открытием.
– Лева, помнишь, я тебе показывала мем, который сделали из фразы Елизарова про лапы-крылья? – оживленно поинтересовалась Мария. Гуров кивнул.
– Так вот, я тут решила посмотреть, а что интересного на страничках у остальных потерпевших, и прямо офигела! Они столько глупостей сморозили, что фраза Елизарова «У России крылья как лапы у медведя!» кажется настоящим кладезем мудрости по сравнению с остальными, – рассказала Строева. – Я решила поискать, не наделали ли из слов Водопьянова, Пескуновой и Немоляевой таких же мемов, и оказалось, что их прорва в интернете. Правда, многие из них без указания автора фразы. Но мемы со словами этой четверки являются просто дико популярными в народе. Так или иначе, но фразы всех потерпевших, наложенные на не менее глупые картинки, почти каждый день появляются в соцсетях и мссенджерах. Я посмотрела, и, если честно, и из самих фраз, и из мемов, которых по ним наделали, можно настоящую коллекцию людской глупости собрать. Причем у меня даже сложилось ощущение, что каждый из этой четверки пытается перещеголять друг друга по придумыванию идиотских фраз…
– Коллекцию, говоришь? Думаешь, что наш Коллекционер выбрал их в качестве жертв как лидеров по придумыванию глупостей, а вещи у них крадет, чтобы оставить себе персональную память о каждом из этих людей? – вскинул брови сыщик.
– Да. Именно так! – воскликнула Строева. – Я-то сначала об этом не подумала. Просто мне было интересно, что у этих людей есть общего. А потом поняла, что преступник решил получать на память их личные вещи исключительно из-за той популярности, которой пользуются их глупости. Ну, как, скажем, некоторые на все готовы, лишь бы завладеть чем-то из личных вещей своего кумира. И твой Коллекционер, возможно, именно такой!
– Вот только он не только берет себе на память, но и оставляет память о себе, – усмехнулся Гуров. – Чего я не могу понять – почему он оставляет вместо украденного предмета именно грецкий орех или розу?
– Грецкий орех у разных народов ассоциировался с разумом. И это даже еще тогда, когда о том, как выглядит мозг человека, никакого представления не имели. В Древней Греции, например, он был символом мудрости, – горячо высказала свою версию Строева. – И если считать, что всех своих жертв Коллекционер считает эталоном глупости, то тогда понятно, почему оставляет грецкий орех. Дескать, наберитесь ума!
– А почему тогда женщинам он оставляет розы, а не, скажем, герань, которую считают символом глупости и безрассудства? – рассмеялся Гуров, слегка удивившись даже не познаниям своей жены в искусстве символизма, а тому, что она так увлеклась вроде бы рядовым делом Коллекционера.
– Ну, оставлять такие цветы было бы нелогично. Если преступник советует мужчинам поумнеть, то и с женщинами должен поступать так же, – фыркнула Мария – И тут я могу предположить только одно, что твой Коллекционер, как и большинство мужчин, увлекается историей. Роза, конечно, в символизме один из самых противоречивых цветов. Это и любовь, и страсть, и чистота, и страдание, да и многое другое. В разные времена и у разных народов она символизировала все что угодно. Однако это единственный цветок, который долгое время, почти все Средние века, был главным символом мудрости и познания. Я предполагаю, что Коллекционер, оставляя его женщинам, тоже предлагал им поумнеть.
– Ну, по поводу единственного символа мудрости не соглашусь, – улыбнулся Гуров. – Есть еще ирис, лаванда и хризантема, которые с ней ассоциируются, но мысль твоя понятна. – И сыщик поцеловал жену. – Спасибо за интересные мысли, дорогая. Завтра я попробую их проверить на практике. Возможно, это именно тот ключик, который откроет нам дверь, ведущую в логово Коллекционера…
Мария уснула довольно быстро, а вот Гуров долго не мог сомкнуть глаз. Сыщик чувствовал, что серийный вор уже совсем близко. Кажется, достаточно только протянуть руку, чтобы поймать его за шкирку, но Гуров словно призрака ловил. Присутствие Коллекционера ощущалось в каждой улике, каждом факте, который сыщикам удалось добыть, но его облик, любая конкретная информация о преступнике все равно оставались в темноте. И Гуров вновь и вновь анализировал факты, пытаясь сплести их воедино. Но каждый раз ниточки рвались, и связать их в узелок никак не удавалось. И совсем неудивительно, что ночью сыщику приснился сон, в котором он тонул, запутавшись в рыболовных сетях.
Глава восьмая
Утро в Москве выдалось, пожалуй, первым по-настоящему ноябрьским. Оно было солнечным и слегка морозным, с резким, пронизывающим ветром, который то налетал порывами, то почти полностью стихал, словно и не гонял секунду назад остатки опавшей листвы по клумбам и лужайкам и не задирал вверх полы плаща у проходившей мимо автомобиля сыщика женщины, словно наглый хулиган, пытающийся заглянуть незнакомке под юбку.
Гуров именно таким помнил ноябрь своего детства, когда по всей стране еще проходили парады на День Великой Октябрьской революции. Помнил, как стоял с развевающимся пионерским галстуком на школьной линейке и ежился от налетающих порывов ветра. А потом, по ощущениям сыщика, ноябрь постепенно становился другим, как и вся страна вокруг. Последний месяц осени все больше и больше превращался в период слякоти, пасмурного неба и какой-то безнадежности в душе. И лишь морозный декабрь приносил какое-то непередаваемое успокоение, словно показывал, что на самом деле ничего в мире не меняется и остается по-прежнему надежным и незыблемым. Таким, каким все было в детстве.
Улыбнувшись своим воспоминаниям, оторвав взгляд от женщины в плаще, с полами которого вновь начал играть налетевший ветер, запретив себе и дальше стоять и беззаботно наслаждаться настоящим ноябрьским утром, Гуров забрался в свою машину и отправился в Главк. И сегодня даже пробки на московских дорогах почти не раздражали его. Как, впрочем, и многих других водителей, которые наконец убрали ладони с клаксонов и с какой-то беззаботной отрешенностью наблюдали по сторонам, ожидая возможности продолжить движение. И редкие торопыги, сигналившие замешкавшимся автомобилям, сегодня вызывали не раздражение, а скорее недоумение: ну как можно быть в плохом настроении в такое утро?
Гуров приехал в Главк примерно на полчаса раньше, чем в управление стали стягиваться остальные сотрудники. Сыщику не терпелось проверить свое предположение, которое возникло вчера ночью, когда он не спал после разговора с Марией. Сыщик предположил, что Коллекционер мог далеко не сразу прийти к мысли получить в собственность личные вещи своих кумиров, если, конечно, так можно сказать о людях, которым серийный вор намекал на то, что им пора бы поумнеть и перестать говорить несусветные глупости. По мнению Гурова, сначала преступник мог начать собирать особо приметные фразы своих будущих жертв или мемы, которые были созданы по этим фразам. А может быть, и сам являлся автором таких мемов.
Сыщик полагал, что уже достаточно освоился с программами поиска, работе с которыми его вчера обучали компьютерщики, и сможет самостоятельно и достаточно быстро посмотреть, есть ли на страничках возможных подозреваемых фразы четверых потерпевших или картинки, их пародирующие. Однако на деле все оказалось не так просто. Гуров, никогда особо не ладивший с компьютерами, хоть и не был полным «нубом», никак не мог настроить нужные параметры поиска в программах. И они раз за разом вместо проверок интернет-ресурсов конкретных людей начинали обшаривать всю Всемирную паутину. И до прихода компьютерщиков Гурову так и не удалось решить эту проблему.