Она сидела боком к нему, и даже с такого расстояния было хорошо видно, что сквозь бинт на затылке у нее немного проступает кровь, но никто не обращал на это внимания, включая ее саму. Сет старался больше не смотреть туда, его мутило от крови в обыденной в жизни (от крови, которую пустил не он).
Травмированная вела себя довольно энергично и шумно (от этого свежие раны обычно и кровоточат, – подумал он): смеясь, колотила рядом сидящих, спорила о чем-то с блондином, успевая жевать и размахивать в воздухе вилкой, как дирижерской палочкой. Кажется, ради этого они даже говорили по очереди – пока один рассказывал, другой ел, и наоборот.
Их шумный столик, за которым господствовала своя атмосфера, притягивал взгляд как медом намазанный. Уж больно странные там собрались ученики. Фрики среди фриков. Это видно по одежде, по выражениям лиц. И наверное, как раз из-за того, что Сет против воли поглядывал туда слишком часто, они это заметили.
Все удивились, когда Нина вернулась, потому что никто этого не ожидал.
После того как она, сидя на подоконнике, неудачно откинула голову назад, позабыв о наличии стекла, и разнесла его вдребезги, ее забрали сначала в медпункт, а потом и в госпиталь. Слава богу, ее успели схватить за руки и за ноги, избавив от вероятности вывалиться со второго этажа. Хотя с ее удачей вряд ли она бы сильно пострадала.
Нина отсутствовала несколько уроков, пропустив появление новенького, и никто не думал, что она придет досиживать занятия с такой травмой. Но она вернулась, и это было, в общем-то, в ее стиле. Как и хохотать, пока затылок пробит, а повсюду валяются окровавленные куски стекла, трещат и лопаются под ногами, пока она, пошатываясь от гремучего коктейля боли и смеха, пытается опереться на кого-нибудь, и все в оцепенении стоят на месте и смотрят на нее, кроме Отто, потому что он тоже смеется.
Два идиота. Один другого хуже, честное слово. Хотя остальные в этой компании не лучше, просто со своими странностями. За их столиком на фудкорте сегодня по обыкновению собрался культовый, отборный сброд.
Лисбет: знала наизусть чуть ли не всего Шекспира. Отто ее очень за это уважал, потому что сам увлекался. Иногда они ни с того ни с сего начинали по очереди цитировать какую-нибудь трагедию или сонет, чтобы проверить друг друга.
Клаус: дислексик и каким-то образом гений информатики. Все просчитывал в уме.
Бекка: дальтоник с домашним питоном, эта девушка и сама походкой, манерами и жестами пыталась подражать змеям, что выглядело дико, но лишь попервой и лишь для тех, кто не знал ее лично. В конечном итоге странные повадки воспринимались уже как часть ее личности.
Алан Кейн тоже сидел с ними, потому что ему нравились неординарные люди, которые не сковывали его мышление и взгляды, а могли, наоборот, расширить их в силу своих странностей и многогранностей. Этот юноша с акульей хваткой предпочитал каждый день меняться – он считал, что это повышает его профессиональные навыки и помогает писать более цепляющие тексты. Алан терпеть не мог скучных людей. Слава богу, все скучные люди школы держались на другой стороне фудкорта.
Из чувства солидарности (и восхищенной благодарности) отметив возвращение Дженовезе овациями и глотком газировки, все в компании ели, как обычно выслушивая новый спор Нины и Отто и отпуская неуместные комментарии, на которые они оба реагировали остро и начинали с нуля пояснять тему, какой бы она ни была.
– Понимаешь ты или нет, говорю, веришь ты или нет, но весь наш мир и решительно все, что в нем происходит, происходит исключительно за счет взаимодействия тех или иных видов частиц. Ядерные взаимодействия, свет, электромагнетизм, даже гравитация. Все известные в физике силы и явления возможны благодаря тому, что именно частицы ведут себя так, как им предписано.
– Ну насчет гравитонов[27] еще не доказано… – встрял Отто.
– Но ты же понимаешь, что, скорее всего, так оно и есть? Это все объяснило бы. Только представь…
– Не просто так великие умы пытаются изобрести теорию квантовой гравитации, и сколько лет это уже длится?
– Ну много…
– Ну много? Слушай, это не дело разговора в столовой, над вопросом бьются десятилетия, а ты говоришь так уверенно, будто все уже доказано.
– Гравитоны есть. Я знаю, что их откроют. Возможно, они невидимы или являются античастицами, которые появляются на сотую долю секунды и сразу исчезают, или это вообще квазичастицы. Или даже нераскрытые свойства известных нам частиц! Поняли же однажды, что свет ведет себя и как волна, и как частица, хотя раньше никто и не догадывался. Может, с гравитонами однажды случится подобное открытие. У нас, в конце концов, пока может не быть приборов…
Алан Кейн считал в высшей степени кощунством обсуждать какие-то теории, когда в школе новенький, самый что ни на есть объективный, реальный и доказанный. Он долго смотрел на Нину, а потом сказал:
– Нина, мы поняли тебя, угомонись, пожалуйста, а то у тебя на башке от натуги уже началось взаимодействие частиц бинта с частицами крови. Давай полегче с разбитой головой.
Все с удовольствием засмеялись его остро́те, а Нина подмигнула и сказала, что ей плевать на такие мелочи. И они знали, что это так, потому что видели ее однажды после хоккейной драки. В тот день учителям пришлось заставить ее отправиться домой, хотя Нина утверждала, что она в порядке.
– Послушай, – вкрадчиво начал Алан, – у нас тут кроме твоего разбитого затылка еще одна новость на повестке дня.
– Правда? И какая?
Отто хлопнул себя по лбу.
– Точняк, совсем забыл тебе рассказать.
– Да о чем, блин?
– Пока тебя не было, в школе кое-кто появился.
– Чего?
– Взгляни на три часа. Только медленно и незаметно. Не дергай головой, ради всего святого, а то она у тебя точно оторвется и по полу покатится.
Нина попыталась незаметно посмотреть направо и увидела – у самой стены, спиною к ней и лицом ко всему залу, за одиночным столиком сидел кто-то, кого она раньше, кажется, не видела.
– Это еще на хрен кто такой? Только не говорите, что…
– Именно, – закивал Алан. – Именно к нам.
– Святые кварки! Стоит один раз отлучиться в госпиталь, и тут уже происходит черт знает что. Да вас вообще одних оставлять нельзя.
– В силу сложившихся обстоятельств, которые мы, прошу заметить, терпеливо без тебя, Нина, не обсуждали, предлагаю теперь каждому высказать личные соображения о данном субъекте, если таковые имеются, – деловито предложил Алан, будто открывал заседание суда. – Только коротко. И не пяльтесь на него, придурки. Давайте, пара слов. Блиц-опрос.
Лисбет заметила, что он выглядит так, будто слушает «Slayer» 24/7 или еще что-нибудь в этом духе. Клаус пожал плечами и сказал, что ему плевать до тех пор, пока этот бугай их не трогает. Бекка заметила, что у него отталкивающее лицо и когда на него смотришь, то прямо мурашки по коже. Отто сказал, что из-за травмы Нины он про него даже думать забыл и только сейчас вспомнил, что в классе новенький.
Нина бросила еще один незаметный взгляд направо и на этот раз рассмотрела больше. Серая водолазка в облипку на крупном торсе, джинсы на ремне, черный плащ перекинут через спинку соседнего стула, короткая вязаная шапка едва прикрывает уши с серебряными сережками и старомодной проводной гарнитурой, высокие шнурованные ботинки, похожие на военные, на указательном пальце широкое серебряное кольцо, на лице – хмурый взгляд, а на щеке крупный белый шрам, напоминающий почему-то шов на варенике.
Весь он с головы до ног производил впечатление, будто и не человек это вовсе, а огнестрельное оружие. Матово блестящий, начищенный и смазанный «глок», готовый к применению по назначению, способный накормить любого холодным невкусным свинцом, но лежащий в кобуре и потому создающий иллюзию безопасности.
Когда Нина вернула взгляд, Алан покачивал рукой единственный свободный стул (Ханны сегодня не было в школе) и многозначительно смотрел на каждого. Отто отрицательно мотал головой, остальные хмурились. И тут до Нины дошло.
– Не вздумай, – сказала она.
– А почему? – весело спросил Алан. – У нас как раз свободное место сегодня, да, Отто?
Блондин смотрел недовольно.
– Только аппетит всем испортишь. Зачем он тебе тут нужен?
– А что такого, если мы проявим дружелюбие? Хоть кто-то должен его проявить. Между прочим, этот паренек поглядывает на наш стол с момента, как вы с Ниной пришли в столовую. Я профессионально расцениваю это как отличный шанс узнать его получше и получить преимущество.
– Ни разу не видела, чтобы он сюда смотрел, – сказала Нина.
– Личностей с сотрясением мозга сейчас вообще не спрашивают.
Девочка закатила глаза и сложила руки на груди. Она не обиделась, но показать недовольство было необходимо по негласному протоколу общения с друзьями.
Кейн задвинул стул, сдаваясь.
– Ладно, я вижу, все тут против моей гениальной идеи. И очень зря.
– Это почему?
Алан выждал интригующую паузу (в своей манере) и заявил, загадочно улыбаясь:
– Потому что вы не знаете, какие слухи ходят об этом парне.
– А ты откуда знаешь?
– Не обижай меня подобными вопросами, если только они не риторические, – поморщился Алан, – вообще-то я знаю все и обо всех. И в Саутбери у меня тоже есть связи.
– Он из Саутбери?
– Ну, конечно. Смотрите, какой дородный. Кровь с молоком. Откуда же еще ему быть.
– И ты за несколько уроков нарыл о нем информацию?
– Не нужно меня недооценивать.
– Так ты расскажешь или нам до завтра ждать?
И Алан, еще немного понабивав себе цену, выложил все (или практически все), что знал. Повезло, конечно, что главный школьный информатор предпочитал тусить с ними, хотя легко мог прибиться к какой угодно компании, и его бы приняли с распростертыми объятиями, потому что информация – большая привилегия и лучшая валюта.