Звонила, конечно же, мама. Сначала он услышал со стороны свой механически-ровный голос, предлагающий оставить сообщение после сигнала. Затем обворожительный женский тембр создал впечатление, будто с ним разговаривает Мэрилин Монро.
– Здравствуй, Ларс. Как поживаешь? Ты давно не созванивался с нами. Надеюсь, все хорошо и ты перезвонишь мне, как освободишься. Нужно обсудить один вопрос. Держу пари, ты и сам знаешь какой. Я помню, что вы с отцом не ладите, но ведь это не отменяет того факта, что на следующей неделе у тебя день рождения, который ты просто обязан отметить дома, у нас дома. Не расстраивай меня и приезжай, тебе это ничего не стоит. Если этого не случится, обязана предупредить, что материнская месть будет страшнее всего, что ты испытывал в жизни. А ты меня знаешь. Так что советую рационально расставить приоритеты. Перезвони, сынок.
На этом сообщение кончалось, и начиналось новое, которое Клиффорд дослушивать не стал, сразу стер. Его оставила девушка по имени Кейт, с которой он переспал пару месяцев назад.
В последний раз Ларсом его называли еще в академии. В участке никто к нему так не обращался, даже Лиотта, хотя мог бы себе позволить. Ларса больше нет. Есть офицер полиции Лоуренс Клиффорд. Который, как обычно, забыл о приближении своего дня рождения. Маме он решил перезвонить ближе к делу, не испытывая сейчас желания общаться даже с нею.
Дома было чисто, пахло кондиционером для белья, гелем для душа и дезодорантом. Но главный аромат шел с кухни, где дожидалась каша с овощами, сытная, полезная и натощак после пробежки бесподобно вкусная. Ларс не заметил, как прикончил порцию и накладывал добавки. Мясо он редко употреблял, хотя вегетарианцем не был.
Загрузив посудомойку, Клиффорд отправился в комнату, переоборудованную под рабочий кабинет. Одну из стен почти целиком занимала пробковая доска с материалами, прикрепленными по периметру в понятном только Ларсу порядке. Фотографии, газетные вырезки, скриншоты переписок, ксерокопии досье и некоторых дел из архивов, карта округа с жирным крестом на месте накрытой базы. Стикеры, на которых Лоуренс писал напоминания себе-в-будущем. На что обратить внимание, что перепроверить, что мог упустить ввиду первоначальной бесполезности. Напротив располагался компактный стол с ноутбуком, который всегда шумел, что-нибудь вычисляя, скачивая, инсталлируя.
Испещренная красными шляпками канцелярских кнопок, эпопея на стене складывалась в теоретическую схему производства и сбыта наркотиков в Нью-Хейвене. Локации, личности, связи, подозреваемые, свидетели, адвокаты, информаторы, наркоманы, потенциальные места сбыта и закупа сырья, предполагаемая внутренняя иерархия. Функционирование огромной организации на пробковой доске. В том виде, как это представлял себе Клиффорд, исходя из имеющихся данных и собственных гипотез.
На вершине доски висел стикер с жирным знаком вопроса, стикер, связывающий все прочие элементы, самый важный и значительный, без которого не было бы никакой системы. Часто Лоуренс гипнотизировал этот стикер, неподвижно сидя за столом напротив и покусывая губы, как будто тот мог подсказать ему ответ. Но прямо сейчас офицер не обратил внимания на завешанную, словно забор объявлениями о работе, доску, а проследовал к ноутбуку.
По утрам он изучал новостные сводки. Возможно, случилось что-нибудь, что заинтересует его и попадет на стену как новый фрагмент мозаики. А может, и нет. Мониторить криминальные новости Нью-Хейвена в любом случае было уже психологической необходимостью, привычкой. Больше данных, больше власти, выше уровень контроля. Владеешь информацией – владеешь миром.
Кроме того, стоило проверить почту. Там могли со вчерашнего вечера дожидаться ответы от патологоанатомов и судмедэкспертов на консультационные вопросы. Лоуренс не отказывал себе в роскоши много работать и делал это даже из дома.
Он оторвал стикер розового цвета (розовые стикеры предназначались для информации, связанной с проститутками; желтые шли для наркоманов, зеленые – дилерам, синие – курьерам, оранжевые – поставщикам, и так далее), ровным красивым почерком написал на нем «пропала без вести» и приклеил рядом с черно-белой фотографией Тиффани, взятой из дела. Фото и настоящее имя соединялись черными нитками с еще тремя пунктами: датой облавы, дилером по прозвищу Грек и красным вопросом на вершине. Но эта последняя связка и сама была под вопросом.
С начала своей карьеры в Мидлбери офицер Клиффорд сосредоточился на поиске ключевых фигур наркобизнеса округа и, как следствие, на заполнении доски новой информацией. Фрагменты ее, следуя накопительному эффекту, иногда сливались в новые данные прямо в этой комнате, переворачивая с ног на голову все, что Лоуренс знал ранее. Как несколько капель воды, соединяясь, становятся одной, и от тяжести она стекает быстрее.
Внезапное слияние разномастных данных (в том числе диктофонная запись диалога с Тиффани) однажды навело Клиффорда на мысль, что пригород сто́ит проверить с особым тщанием. Догадка принесла плоды. Организация висела над головой как дамоклов меч. Как издевка. Клиффорд стремился докопаться до сути и всех, замешанных в этой головоломке, отправить под следствие. Часть, конечно, откупится, но для них уже ничего не будет как прежде.
Как бы Ларс ни убеждал себя, что старается только ради карьеры, очевидно, что в нем зудело обостренное чувство справедливости, непонятно откуда взявшееся в человеке со сломанной эмпатией. Ему было все равно на людей, которых он использовал, чтобы вставить палки в колеса организации, и даже все равно на людей, которые страдали от ее деятельности. Он просто хотел, чтобы все, кто нарушает закон, тем самым приумножая хаос и причисляя себя к касте особенных, прекратили это делать.
Ларс понимал, что инфопаутина из лиц, фактов и точек на карте выглядит шифром только для человека извне вроде него. Для тех, кто в контексте, это четко слаженная система, работа которой отточена годами ошибок, конфликтов, потери денег и товара, предательств. И сейчас он грубо вмешивается в нее, отнимает по винтику, разглядывает, пытаясь разобраться, как все устроено. Со стороны может напоминать ребенка, тычущего палкой в осиное гнездо. По степени опасности так и есть.
Некоторые вещи хаотичны только со стороны, а копнешь глубже – все там идет как по маслу. Жесткая субординация, правила, система поощрений и запугиваний, разделение на функциональные касты. Каждый знает свое место и не высовывается. Кто должен молчать – молчит, и все делают ровно ту работу, за которую им платят. Государственным учреждениям только завидовать остается столь строгому порядку.
Правда, внутри организации действует свой собственный естественный отбор, не знающий пощады. И тот, кто не проходит его – не понимает правила, много болтает, нарушает обещания, не исполняет обязанности, срывает сроки, тайно сливает данные полиции, – исчезает бесследно. Такова цена инкогнито.
Молчание значит больше, чем любые слова, а тормозящие звенья быстро вынимаются из цепи. Поэтому так тяжело выудить что-то даже из слабо информированного лица. Рисковать своим местом в системе не хочет никто. Не только из страха за свою жизнь, но и потому, что система их кормит. И кормит щедро.
Сложность задач Ларса не отталкивала. Наоборот, раззадоривала. С юных лет его интересовало познать предел своих сил. Может быть, он всю жизнь только этим и будет заниматься – пробовать себя на прочность. Интересно, члены организации, отвечающие за безопасность, уже взяли на заметку молодого офицера из отдела нравов, по вине которого лишились крупной производственной точки?
Стоит ли Лоуренсу опасаться за свою жизнь, если он и дальше будет гнуть свою линию? Или же они не пойдут на такую наглость, как убрать копа, опасно нащупавшего пульс?
Эти мысли вызывали улыбку, хотя не должны были. Вряд ли его действия проигнорируют. Быть осторожным, конечно, стоит. Как и любому из УБН. Но не останавливаться. Потому что иначе к ним не приблизиться. Только отхватывая зубами по куску, и каждый раз с высоким риском, что тебя самого укусят. Если не загрызут. Чем активнее и наглее он будет действовать, тем больше информации, а значит, и выхлопа от своей работы получит.
Взгляд серо-желтых глаз традиционно задержался на жирном красном вопросе, плохо скрывая презрение. Лоуренс откинулся на спинку кресла, сомкнул ладони на затылке. Похрустел шеей, отсчитал каждый позвонок. Прищурился. Надменный стикер висел на вершине доски уже больше полутора лет. А тот, чье имя он скрывал, не стал ближе ни на йоту. Насмехался над бессилием рядового офицера перед собственной недосягаемостью.
Загадочная фигура главы организации плодила тем больше противоречивых сплетен, чем меньше было о ней доподлинно известно. Никто (или почти никто, сдавалось Ларсу) не видел его вживую, не знал его возраста и внешности. Самые базовые вещи о его персоне составляли тайну. Все дела он проворачивал, действуя из-за кулис через четкую иерархию подчиненных. Не было даже уверенности, что это мужчина, но Ларс по умолчанию считал так.
Клиффорду доводилось беседовать с наркоманами и проститутками из разных уголков округа. Они составляли клиентскую базу организации и тесно взаимодействовали с курьерами, те, в свою очередь, имели связь с дилерами, дилеры – с производителями и поставщиками, с которыми контакт установить невозможно, даже если поймать за руку.
Зато маргиналы, к системе не принадлежащие, но контактирующие с ее низами, охотно делились байками о «большом боссе», которого в узких кругах считали чуть ли не идолом-покровителем. Лоуренс давно дифференцировал эти истории по этапам становления организации: зарождение, первые неудачи, расцвет, и так далее. Особенно любопытно было послушать, с чего все якобы началось.
В разной форме ходила молва, будто до того, как основать наркобизнес, глава был на грани не только банкротства, но и гибели. За огромные долги его должны были убить. Но ублюдкам всегда везет, таковы почему-то законы природы. Используя хитрость и харизму, мистер X добился отсрочки своей смерти, пообещав, что если его оставят в живых, он выплатит долг с процентами, и поставил себе срок в три недели.