– Смотри, это что, девчонка? Играет в хоккей?
– Да какое там играет? Издеваешься? Она еле на коньках стоит. Никто ее не выпустит на поле всерьез. Просто катается от нечего делать. Будто ей тут место.
– Наверное, самолюбие тешит. Пытается доказать, будто такие, как она, на что-то годятся.
– Терпеть такое не могу. Пусть каждый занимается своим делом. Кто вообще ее сюда выпустил? С какой целью?
– И не говори. Она же только место занимает. Мешает другим игрокам, у которых есть будущее в спорте.
– Пустой расход формы. Разве такую можно чему-то обучить?
– Не думаю.
Они подъехали ближе, с неудовольствием замечая отсутствие реакции.
– Мелочь! Я к тебе обращаюсь, эй! А что, в хоккей играть уже без яиц пускают?
– Ну, видимо, пускают, раз вы оба здесь.
Послышались вспышки смеха, парни опешили.
– Ты себе приговор подписала, тварь мелкая.
– Приговор себе подписала твоя мамаша, когда решила не делать аборт.
Вокруг снова заржали, но на помощь никто не спешил. Многие замерли, с удивлением ожидая продолжения. И очень жаль, потому что Нина рыла себе могилу, не думая об исходе. И Отто рядом не было, чтобы сгладить конфликт.
Пользуясь всеобщим замешательством из-за ее ответов, Нина отъехала для маневра и запустила шайбой в одного из парней. Со всей силой, на которую способна. Снаряд ударил по шлему и, судя по звуку, чуть не заставил пластик треснуть. Расстояние было небольшим, а вот мощность огромная.
Получив по голове, парень машинально отъехал, выставив руки в перчатках и мотая головой. Напрасно он не попытался отшатнуться, заметив намерение Нины, теперь он точно оглушен. Второй враждебно смотрел на девочку, решая, что делать. Готовая ко всему, Нина перехватила клюшку на манер биты и встала в стойку. Внутри закипало.
– Попробуй, – предложила она угрожающе, – кусок говна зазнавшегося.
По толпе прокатились вздохи, переходящие в хохот и свист. Издали тренер заметил, что многие в этой части поля остановились, и поспешил туда, почти наверняка зная, кто стал причиной заминки.
– Ты охренела? Хоть понимаешь, что творишь? – Старшеклассник не спеша ехал в ее сторону, ощупывая шлем на предмет трещин.
– Ее давно надо было проучить.
– Крутые парни издеваются только над теми, кто слабее? – Нина повысила голос, чтобы привлечь как можно больше внимания, и это сработало.
– А ну заткнись-ка.
– Не я с тобой заговорила, вы сами хотели ответа.
– Я ее по бортику сейчас размажу. Больше сюда не сунется.
Двое уже нависали над ней, но Нина не отступила, когда они подъехали вплотную. Струсить сейчас? Ну уж нет, такого позора она не выдержит. Лучше пусть ударят первыми. Она отлично знает слабые места хоккейной защиты, и ее клюшка сразу же там окажется. Боль можно потерпеть, в отличие от унижения.
– Вы зачем ее задеваете? Не из девяносто второй школы, да? Не знаете, кто она такая? – насмешливо спросил какой-то высокий старшеклассник, опираясь на клюшку, словно дворник на метлу, и загадочно ухмыляясь.
– Как мне это помешает ее отделать?
– Она же психованная. – Веселый покрутил пятерней у шлема. – Если пригрозит чем-то, обязательно это сделает, даже если сама пострадает. Так что берегите яйца, если они, конечно, у вас есть.
Арена зазвенела от смеха, как море битого стекла. И тут словно из-подо льда рядом появился тренер.
– Вы двое, отошли от нее.
– Но, тренер! Мы просто общались.
– Вы сами знаете, что ей тут не место.
– Дисквалификация на две тренировки только за эти слова – обоим. Дженовезе, опусти клюшку. Опусти, кому говорю. Не в теннис играешь.
Нина нехотя послушалась. Она уже готовилась к схватке – по венам газировкой бурлил адреналиновый сироп – но, к сожалению, все обошлось. Настроение у нее испортилось. Нет ничего хуже отложенного на потом конфликта. Парни буравили ее взглядами, обещая расправу за унижение, когда тренера не будет рядом.
– Не надо меня защищать, я и сама могу.
– Что ты можешь? Устроить здесь побоище?
– А мы что сделали? Мы ее пальцем не тронули, только дразнили. А вот она его шайбой по голове ударила. Намеренно. Ее и наказывайте.
– Это правда?
Нина закатила глаза. Какие ранимые стукачи.
– Он стоял у ворот, когда я отрабатывала удар, и специально не отходил, чтобы мешать мне. Я всего лишь промазала.
– Ври больше.
– Дженовезе, дисквалификация на одну тренировку. Вы двое – в раздевалку. Чтобы духа вашего тут не было. Еще раз увижу, что вы ее донимаете, выкину из команды. Доступно?
Старшеклассники покатили к калитке, ничего не сказав, но всем своим видом выражая желание поквитаться. Тренер сцапал Нину за наплечник и откатил в сторону, как на буксире.
– А вы чего остановились? – прикрикнул он на остальных. – Уже все отработали слабые места? Шоу закончилось, возвращайтесь к тренировке.
Нина попыталась высвободиться, чтобы последовать приказу, но мужчина удержал ее.
– Ну уж нет, ты сейчас тоже домой пойдешь, сорок пятая. У нас нет особенных.
– Что я сделала? Постояла за себя? Вы сами знаете, они меня специально достают. И сегодня перегнули палку. Мое терпение тоже не бесконечно.
– Я тебя не на таких условиях брал. Ты почти единственная девочка в сборной и на этой арене. Твоя репутация должна быть безупречной. Пока тебя физически не трогают, ты тоже никого не трогай. Говорить можешь все что угодно, но на провокации не поддавайся. Им нужен конфликт, чтобы избавиться от тебя.
– Вы не правы, – Нина насупилась и, опустив подбородок, выпятила упрямый лоб, – так не должно быть. Я не обязана оправдывать свое присутствие здесь чем-то еще, кроме своей игры. Вы сами сказали, что мы тут все одинаковые. Но кому-то можно все, а кто-то должен заткнуться и терпеть ради репутации? Не очень-то справедливое равенство. Я играть хочу, а не доказывать сомневающимся, что достойна делить общий лед. Почему я обязана избегать конфликтов, которые начинаю не я? Это им неймется, это они не могут мирно себя вести. Будь я леди, которая никому не перечит и не может постоять за себя, меня бы тут вообще не было.
– Нина…
– А то, что они делают каждую тренировку, обеспечивает им безупречную репутацию? Или мальчики в таком не нуждаются по определению? Тогда я тоже хочу быть мальчиком. Буду вести себя, как они. Может, тогда они меня примут.
– Знаешь, почему они Таиту не трогают? Не потому что она может им вмазать, это и ты можешь, и не потому что она выглядит как мальчик. Они не обращают внимания на Таиту, потому что она играет хуже них и не представляет конкуренции. Ты – представляешь. И это их бесит! Потому что между тобой и ними сотни миль тактической разницы. Твои успехи ставят под угрозу их авторитет. Им хочется, чтобы тебя здесь не было. Чтобы у них под носом не мотылялся кто-то, кто может однажды задвинуть их в запасные. Вот и пытаются сейчас задвинуть тебя поглубже. Они хотят оставаться особенными.
– Не так уж хорошо я играю, – шмыгнула носом Нина. Она высказала все, что хотела, и теперь ей полегчало.
– Иди домой, – более мягко добавил тренер. – И подумай над тем, что я сказал.
– Сначала пусть два придурка свалят из раздевалки.
– Напоминаю, что на следующей тренировке тебя быть не должно.
Нина вернулась к отработке удара с полуразворота, игнорируя обращенные на себя взоры. Она пыталась отыскать того, кто за нее заступился, но добродетель как сквозь лед провалился. Нина даже не запомнила, как он выглядит. К счастью, лица двух задир она тоже не помнила, только номера на желто-зеленой тренировочной форме. Они не отсюда. Форма уравнивала всех на площадке, но, к сожалению, не всех дисциплинировала.
Домой она возвращалась в дерьмовом настроении. Волочила на спине длинный пыльный рюкзак, похожий на туристический, с формой, коньками и нелепо выглядывающей клюшкой, еле переставляя ноги. Представляла, как расскажет о случившемся Отто, в красках опишет каждую деталь, и как друг на это отреагирует. Жаль, его прямо сейчас нет рядом. Нина привыкла, что Отто в пределах вытянутой руки, как люди привыкают к тому, что их нос всегда в зоне видимости. Было бы спокойнее, находись он с нею постоянно, даже на льду. К сожалению, душа Биллингсли не особенно лежала к спорту.
Нина с трудом представляла сценарий дальнейшего развития событий. Коллективное отношение к ней теперь точно изменится, только в лучшую сторону или худшую, неясно. С одной стороны, она наконец дала агрессивный отпор и унизила обидчиков. С другой – ударила одного из них по голове, нарушив спортивную этику, и была дисквалифицирована.
А еще ее при всех назвали психованной.
Да называйте какой угодно, только не лезьте ко мне, не мешайте играть. Я не хуже вас, неужели это так трудно принять? Да, я немного другая, но элементарные частицы, из которых состоит материя, тоже разные по свойствам и функциям. Нет кого-то хуже или лучше, каждый просто выполняет то, на что годится. Разве не в этом смысл? К чему это тупое сопротивление, если можно хорошо относиться к людям?
Двадцать пятый и одиннадцатый будут мстить. Как будто без них проблем нет. Ей бы со своей командой сначала поладить. Тренер – неплохой человек и по-своему привязался к Нине за ее упрямство, но здесь ничем не поможет. Люди всегда усложняют жизнь другим. Вместо того чтобы получать удовольствие от игры, они устраивают состязания по самоутверждению. Обязательно разделяться на своих и чужих, достойных и недостойных? Травить друг друга, обижать?
Девочка не понимала, какой в этом смысл. Почему так много времени и сил тратится на имитацию поведения животных, которые избавляются от тех, кто не подходит под стандарты? Забить, заклевать, выбросить из стаи, сожрать или отдать хищникам. Примитивно. И это поведение разумного существа? Хомо сапиенс?
Нина твердо решила, что тренера слушать не будет. Сунутся еще раз – получат. Она не просто права в этой ситуации, она еще и отличный запасной игрок, на которого можно положиться. Знает все стили и техники команды. Пусть попробуют ее убрать. Этого она не боится. Она вообще ничего не боится и продолжит защищать себя, если потребуется. Не ее слова, что она конкурентоспособный игрок, но, очевидно, святая правда.