Все эти мысли заставляли переживать случившееся снова и снова. Нина так глубоко задумалась, что делала все на автомате, не обращая внимания, где идет и что происходит вокруг. Не заметила она и того, как начала переходить дорогу на последние секунды зеленого.
В реальность ее вернул громкий визг тормозов и внезапная боль в ноге. Нина опомниться не успела, как оказалась лежащей на земле, отброшенная чем-то ребристым и твердым. Сгруппироваться или понять, что происходит, не хватило времени. Все случилось как вспышка молнии. Удар был сильным, но не критичным. Машина притормозила в последний момент, явно не успев набрать скорость.
Тело пронзала тупая боль, кожа на ладонях содралась о дорожное покрытие. Нина не понимала, ударилась ли головой или в ней помутилось от злости. Знакомо ломило в переносице, в висках застучали молоточки. Внешние звуки заглохли, будто уши забило плотным слоем синтепона. Сквозь него отчетливо слышен был только комариный писк, и его источник точно находился внутри черепа. Нину контузило.
Она поднялась на ноги, словно пьяная. Вокруг собирались зеваки, наблюдая, как она помогает себе руками, пошатываясь, и с трудом улавливает равновесие. Кто-то достал телефон и начал снимать, но девочка, к благополучию оператора, не заметила этого. Люди слились в однородную кашу из лиц, одежды, рук и ног.
Из машины выпрыгнул мужчина лет сорока и что-то нервно кричал с обвиняющим выражением. Из машины, которая только что сбила ее, пусть и на небольшой скорости. У Нины кружилась голова, изображение наплывало одно на другое, словно океанские волны, рассеивалось, накапливалось и снова наплывало. Писк усиливался.
А водитель все кричал на нее, непрерывно и почти беззвучно открывая рот и размахивая руками то в сторону автомобиля, то в сторону светофора. Его щеки тряслись. Он покраснел, испугался и разозлился. Но не сильнее, чем она сама.
Девочка с трудом отыскала взглядом рюкзак, слетевший с плеча на добрых четыре ярда, и на четвереньках доползла до него. Никто не пытался ей помочь, видимо, ожидая, что вот-вот поможет кто-то еще. Нина не находила это забавным. Ей осточертело оказываться в подобных ситуациях. Снова ошибку совершает другой, а страдает она. Снова все просто стоят и смотрят, ожидая развязки, пока ей требуется помощь.
Ну, нет, так не пойдет. Сейчас она восстановит справедливость. Покажет всей публике, как хорошо научилась удару с полуразворота. Зря, что ли, столько тренировалась?
Девочка достала хоккейную клюшку и после этого момента больше ничего не помнила, кроме адской боли в переносице.
Придя в сознание, Нина увидела перед собой девушку в полицейской форме. Та протягивала к ней руку с длинными пальцами, хмурясь как будто сбритыми бровями.
Но первое впечатление мгновенно рассеялось, словно зыбкий мираж. Стоило чуть глубже заглянуть в прищур глаз, присмотреться к чертам лица, жесткой линии губ, гладко бритому подбородку, и стало ясно, что перед нею не девушка, а миловидный молодой мужчина. Такой изящный и женственный, что его легче принять за манекен, чем за представителя противоположного пола.
Контраст не просто поразил Нину, а напугал. Первым ее порывом было отодвинуться, не позволить прикоснуться к ней. Будто он заразен. К сожалению, отодвигаться было некуда, и девочка, шумно врезавшись спиной в решетку, зашипела от боли. Почему-то, она еще не вспомнила, почему, все тело болело, голова была тяжелой, клонило в сон.
Нина и Ларс молчали напротив друг друга. Их взгляды снова встретились, завязываясь в напряженно пульсирующий узел. Совсем немного до враждебности, которой даже нет рациональной причины.
– Сейчас цапнет, – шепнул Эммет.
Рассматривая самое странное из увиденных (несмотря на неоспоримую привлекательность) лицо, за внешним слоем которого отчетливо читалась форма черепа, Нина заметила, что брови на нем все-таки есть, но до того тонкие и светлые, что почти сливались с молочной кожей, обнаруживая себя платиновыми переливами света на отдельных волосках. Точно такого же цвета были пряди на висках, что виднелись из-под черной фуражки с крупным блестящим орлом.
– Та-ак, – протянул странный полицейский, поднимаясь, – я недоволен.
Стоило ему заговорить, отпали последние сомнения. Точно мужчина. Но голос настолько не соответствовал наружности, что это обескураживало. У человека с этим лицом и этим телом не могло прорезаться низкого, глубокого тембра с откровенным придыханием. Это противоречило законам, которых Нина еще не знала, но интуитивно чувствовала.
Она глянула наверх. Над ней возвышался роста чуть выше среднего, стройный и подвижный молодой мужчина с худым, пропорциональным лицом и в меру упитанным, без фанатизма подтянутым телом.
До того как она задремала на полу, девушки из камеры болтали о ком-то, кого называли «офицер Клифф» и явно считали красавчиком. Они все время донимали стажеров, когда же офицер придет на работу, почему его нет, неужели нельзя ему позвонить, как он может бросить их тут и так далее. Нина предпочла отключиться, чтобы все это не выслушивать, и все же, исходя из почерпнутых в полусне-полубреду сведений, представляла офицера, мягко говоря, иначе. Успела вообразить красавчика в стандартном понимании этого слова. Какую-то более общую привлекательность с обязательным наличием маскулинности.
Которой здесь и не пахло.
Полицейский продолжал стоять над нею, пока Нина прогоняла эти мысли через медленно включающийся мозг. Остальные выжидающе молчали. Девочка подняла голову, щурясь от внезапно болезненного света ламп, проморгалась. «Андрогин» упрямо смотрел на нее из-под длинных ресниц. Его взгляд выражал не больше эмоций, чем дисплей калькулятора. Испугавшись сравнения, Нина отвела глаза, не в силах больше этого выносить.
Несколько секунд спустя, словно завершив некие вычисления, мужчина в форме протянул ей руку.
– Поднимайся. Идем в мой кабинет.
Нина решила не испытывать судьбу и быть послушной, пока не выяснит, что происходит. Они перехватили друг друга за запястья, и девочка поднялась, усердно скрывая, что ее пошатывает.
Рядом с ним она ощущала себя маленькой. Несмотря на стройность, офицер оказался крупнее, чем ей сначала показалось, особенно в груди и плечах. Лоуренс обратил внимание, что девочка действительно сидела на картонке. Почему-то от этого ему полегчало.
– Детка, ты в порядке? Что с тобой случилось? – заворковали проститутки. Их умилило ее сонное личико. Нина взглянула в их сторону, отшатнулась и неопределенно качнула головой.
– Офицер Клифф, вы о ней позаботитесь? – спросила блондинка в блестящем топе, обхватив себя руками.
Лоуренс промолчал, как и не слышал. Нина потерла переносицу, в которую совсем недавно будто врезался таран. Ее одолевала сонливость. Сколько она просидела тут?
– Эммет, закрой.
Покинув камеру, Клиффорд бросил ключи подчиненному и ни разу не обернулся. Девочка, прихрамывая, следовала за ним. На стажеров она не смотрела, а, посмотрев, не вспомнила бы, что именно они задержали ее несколько часов назад, когда она была не в себе, надели наручники и доставили сюда. Не вспомнила бы то, что сделала и как себя вела.
Проследовав за черной спиной в кабинет, Нина даже не подумала закрыть дверь. Это мало ее волновало. Офицер возился у окна, пока девочка располагалась в кресле так, чтобы ничего не болело. Воспоминания постепенно вливались в голову. Похоже, она вляпалась по самое…
– Выпей воды и вытри лицо и руки. Затем расскажешь, как все случилось. Капюшон можешь снять.
Офицер протянул бумажный стакан и пачку салфеток. Очень кстати. Нина молча воспользовалась тем и другим, пока Лоуренс закрывал дверь и возвращался на свое место. Он внимательно следил, как девочка протирает лицо от грязи. Когда кожа очистилась, на щеке проступила родинка, и он прищурился, разглядывая ее. Дежавю. Он узнал этот момент, но не мог понять, откуда помнит его. Разве с ним случалось подобное? Может, когда-то снилось. Или видел в кино.
Девочка по-прежнему прятала ладони в рукавах, а голову в капюшоне. Как маленькая улитка с мягким черным панцирем-пледом. Ей неуютно. С минуту они рассматривали друг друга, как будто изучали или пытались узнать. Затем Ларс, отбросив странное наваждение, заговорил.
– Меня зовут Лоуренс Клиффорд, я офицер полиции, представляю отдел нравов. Как твое имя? Сколько тебе лет?
– Не могу сказать.
– Почему это?
– Забыла.
– И от чего у тебя амнезия, хм?
– Головой ударилась.
– Когда успела?
– Наверное, когда упала на проезжей части.
– И зачем ты это сделала?
– Трудно не подчиниться законам физики, когда тебя сбивает машина.
Лоуренс опешил, но всего на пару мгновений. Нужно переварить информацию. Какой сегодня странный день. Пользуясь его замешательством, девочка решительно прервала паузу.
– У вас есть обвинения в мой адрес? Почему меня удерживают здесь? Я устала, мне больно, я очень хочу домой. Несколько часов я просидела в изоляторе, а сейчас… – заговорила она, медленно поднимаясь.
– Сядь на место, – спокойно сказал офицер.
– Отдайте мне мои вещи, вы не имеете права, – не унималась девочка, норовя подскочить и выбежать. Хорошо, что он запер дверь.
– Я сказал тебе сесть.
Неожиданно для себя самой Нина приземлилась обратно, словно приклеилась к спинке кресла.
– [Mudila], – буркнула она себе под нос и скрестила руки на груди. Поза защиты от нападений.
Ей начинало вспоминаться все, что произошло на дороге. Клюшка в руках, битое стекло, орущий мужик, чьи-то руки, оттаскивающие ее. Черно-белая патрульная машина, словно касатка, приплывшая за раненым тюленем. Дерьмо!
– Что ты сказала?
– Ничего.
– Какой это язык?
– Не важно.
– Покажи мне ладони.
– Что это изменит?
– Например, то, что я узнаю твою версию событий.
Лоуренс из последних сил старался быть сдержанным. Ее упрямство раздражало.
– А она вас интересует? Или, может, достаточно того, что вы услышали от двух балбесов с дубинками?