Нина с покорным смирением глядела на него, взглядом выражая согласие на любые встречные требования. Офицер доставал с полки шахматную доску.
– Может, сделаем чай?
– Это ваше условие? – улыбнулась Нина.
Ларс понял, что она оттаяла, и ему значительно полегчало.
– Мое условие гораздо серьезнее.
Не дожидаясь соглашения, он вытащил из ящика рабочего стола пачку чая с женьшенем и две кружки, направился к кулеру.
– На все вопросы, которые я задам тебе в течение игры, ты должна ответить с предельной честностью. Даже если тебе покажется, что это не относится к делу. Вранье и увиливания я сразу засеку, и тогда сделка отменяется.
Он поставил перед Ниной полную кружку. Пусть согреется, это ей сейчас необходимо.
– А если я не знаю ответа на какой-то из вопросов?
– Так и говори: не знаю. Главное – отвечать честно.
– А если это касается не только меня, если я своим ответом кого-нибудь подставлю или дискредитирую, а если я не смогу ответить, потому что это будет слишком личный вопрос…
– Твоя личная жизнь меня не интересует, – заверил Клиффорд, заметив, как Нина смутилась. – Ничего такого я не буду спрашивать.
– Тогда давайте.
– Черными или белыми?
– Белыми.
Давненько Ларс этого не делал, особенно на работе. Игра началась стремительно, без лишних предисловий, как будто играли они уже далеко не первый раз, и не успел он опомниться, как лишился шашки. Пытаясь понять, как же это вышло, он забыл о вопросах, которые собирался задать. Сражение на черно-белом поле развивалось динамичнее, чем он ожидал. Девчонка была хороша и слово держала. Партия обещала быть интересной, но и допросить Нину параллельно нужно успеть. Ведь не ради игры он на это согласился. Точнее, не только ради игры.
– Итак, Нина Дженовезе, что вы оба делали ночью на охраняемой территории? Принимаются только правдивые ответы.
– Не беспокойтесь, офицер, врать не буду. Я ненавижу нечестную игру.
Девочка полностью успокоилась. Смотрела прямо, дышала ровно, не прятала руки, не отводила глаза. Ларс то и дело ловил на себе любопытный прищур. Это искренне его веселило, но вида он не подавал.
– Мы с Отто искали холодильник.
– Зачем он вам понадобился?
– Чтобы слить с него фреон.
Ответы сбивали с толку. Ларсу становилось труднее концентрироваться на игре. Он потерял еще одну шашку.
– Зачем нам понадобился фреон? – спросила Нина, предугадывая вопрос. – Мы кое-что собираем в гараже моего отца. Он пригодится. Больше негде достать. Нам такое не продадут. Да и дорого.
– Часто занимаетесь подобным?
– Вылазками?
– Да.
– Раз в две недели где-то, – скромничала Нина.
– Родители в курсе? Как относятся?
– В курсе. Негативно.
– Вы знали, что там появился сторож?
Тут Нина помедлила. Клиффорд изучал ее лицо.
– Мы были уверены, что это слухи.
– Если бы вы знали точно, вы бы отменили эту авантюру?
– Нет.
– Почему?
– Потому что нам нужно слить фреон. На свалке он совершенно никому не нужен. И кто бы ни взял под контроль эти владения, от одного выброшенного холодильника он не обеднеет.
– Ты сейчас нормально меня слышишь?
Переместив шашку одним пальцем, Нина подняла на него глаза, и у обоих расширились зрачки.
– Да, – удивилась она. – Видимо, уже проходит.
– Хорошо, – заметил Клиффорд, забирая ее шашку с поля. – Но у меня ощущение, что он промазал.
– Дважды, – хмыкнула девочка.
– Ты ведь знаешь, что он стрелял не настоящими патронами?
– Знаю. Солевыми.
– Ты боялась?
– Да.
– И все это того стоит? Так рисковать ради какого-то холодильника?
– Следующий вопрос, – сказала она, – этот слишком личный.
– Значит, вы бываете в пригороде несколько раз в месяц.
– Да.
– И хорошо знаете эту местность.
– Довольно хорошо. – Нина понимала, что он к чему-то клонит, не понимала только, к чему.
– Подозреваю, ваша деятельность длится давно.
– Лет в девять мы впервые залезли на брошенную стройку. Я продырявила себе ногу, ударилась головой и отключилась. Примерно тогда все и началось.
Забавно, каким тоном она об этом говорит, подумал Ларс. Как об истории любви. И про фреон, и про стройку.
Нина вывела в дамки первую шашку. Разговор замечательно отвлекал офицера, а честные ответы вгоняли в секундный ступор, и этого было более чем достаточно для победы. В скором выигрыше она не сомневалась.
Игра с полицейским неожиданно вернула Нину в зону комфорта. До того спокойно было сидеть напротив беловолосого офицера и болтать, что захотелось даже скинуть обувь и лотосом подобрать ноги. А ведь она никому не показывает голые ступни, кроме Отто. Если они валетом лежат на кровати у нее на чердаке, Нина может заехать ему по морде голой ступней со шрамом, свидетелем появления которого Отто стал как раз в упомянутый день. Но больше свои ноги Нина никому не показывала. Даже мысль об этом была некомфортной.
Украдкой она поглядывала на офицера, позволяя себе не слишком глубокие мысли на его счет. Конфликты иногда становятся наилучшим фундаментом для чего-то хорошего, что за ними последует. Судя по непринужденности этого интервью, они явно начали знакомство не с того, с чего стоило бы. Как будто жизнь столкнула их, чтобы сделать соперниками, но не врагами. Точно не врагами. А они сначала и не поняли замысла.
Хорошего соперника так же трудно найти, как и хорошего друга. А пока он формулировал вопросы и сканировал поле, можно было понаблюдать за ним, что девочка делала с удовольствием.
Нина не знала, что пожилые леди, которым он помогал по долгу службы, считали его ангелом, взрослые женщины – воплощением божественной красоты, утонченной и недоступной обычным смертным. Молодые девушки, видя его в поле зрения, испытывали острое желание немедленно продолжить его род, передав безупречные гены следующему поколению. Некоторые из них специально нарушали закон, чтобы оказаться в участке и лично увидеть звезду полиции Мидлбери, а может, и всего округа.
Больше всего Ларса беспокоила возможная связь подростков с делами, которые ведутся в пригороде. И с теми, кто их ведет. Он деликатно прощупывал почву, но девочка уже о чем-то догадывалась. Впрочем, вряд ли она слышала о том, чем конкретно занимается Клиффорд. В ее возрасте интересуются совсем другими вещами. Холодильниками, например. Даже если эти двое никак не связаны с организацией (что скорее всего), ничто не мешало им стать свидетелями чего-то полезного для полиции.
– В зоне вашей деятельности никогда не встречался кто-нибудь подозрительный?
– Обычно там нет людей. Только звери. Именно поэтому мы туда и ходим.
Офицер хмыкнул. Такая маленькая, а уже все понимает.
– И ничего странного не замечали?
Нина удивленно посмотрела на него, но вовремя вспомнила, что сегодня она отвечает на вопросы, а не задает встречные.
– Странно – понятие относительное. Смотря какие странности вы имеете в виду.
– Предметы и устройства, которых не должно быть в безлюдной местности, – уточнил Клиффорд, – назначение которых неясно.
– Не могу такого вспомнить, – честно призналась Нина.
На поле осталось девять ее шашек и пять – его. На фоне подчеркнуто вежливого диалога борьба внизу велась ожесточенная.
– Тогда попытайся вспомнить, какими наркотиками торгуют в твоей школе.
Нина обмерла, рука ее зависла над доской. Вот это да, подумала она. Не в бровь, а в глаз. Лоуренс Клиффорд смотрел в упор, не мигая. А ведь нужно отвечать честно. Без сомнений, ложь он раскусит мгновенно. У него великолепное чутье.
– Я этим не интересуюсь.
– И ничего не пробовала?
– Даже в сортах не разбираюсь.
– А твой друг?
– Аналогично.
– Это хорошо. Потому что иначе ваши вылазки на свалки выглядели бы совсем в ином свете, хм?
– Я об этом даже не подумала. Уж лучше интересоваться фреоном, верно, офицер? Все познается в сравнении.
По крайней мере, она не отрицает, что торговля ведется. Об этом Ларс и сам догадывался. Значит, в школьной среде есть свои распространители. Мелкие сошки, рекруты низших чинов организации. Расширяют клиентуру, а как же. Ведь недавние события принесли столько убытков, нужно реабилитироваться, потому и повалили в школы.
Вот и Ларсу там не помешал бы свой человек. Наблюдатель. Но подходит ли для этого Нина или втягивать ее – неоправданный риск? Да и не согласится она стать информатором полицейского. С какой стати? Только под большим давлением. Не стоит использовать девочку, нужно найти кого-нибудь другого. Но ведь это такой шанс… она сама приплыла к нему в руки, когда это требовалось. И между ними уже налаживается контакт.
– Еще одно задержание повлечет неприятные последствия. Ты же понимаешь, что тебе не будет все время везти? Рано или поздно попадется другой полицейский, или натворишь что-то более серьезное. И никто не закроет глаза.
– Офицер, я понимаю, к чему вы клоните, и осознаю риски. Знаю, что не в ваших интересах каждый раз выручать меня, и благодарна за эту помощь. Но не могу ничего обещать. Я не брошу заниматься тем, что мне нравится, просто потому что существует бюрократия и глупые правила не показываться там, где кто-то решит поставить свою табличку, которой не было неделю назад. Полиция ловит не тех. Мы ведь совершенно никому не вредим, и цели у нас благие. Как у любого изобретателя.
– Все изобретатели обитают на свалках?
– Где нам только ни приходится обитать, чтобы достать необходимое.
– Не верится, что пятнадцатилеткам это может быть интересно.
– Вы бы еще больше удивились, узнав, как тяжело порой найти самые простые вещи. Скорее получишь арест, чем никому не нужный сломанный холодильник, который будет бесполезно гнить на своем месте веками… Вы знали, что пластик может разлагаться до семисот лет?
На доске осталось семь шашек. Нина выигрывала с большим отрывом. Стоит признать, подумал Клиффорд, играет она со вкусом, но и я не в полную силу действовал, чтобы сосредоточиться на вопросах.