Но выхлопа от повышенной бдительности не последовало. Это был сигнал для смены тактики. Дуэт «сорвиголова с предохранителем», как метко окрестил их директор, как сквозь землю провалился, нарушая безупречные планы Лоуренса Клиффорда.
Нина осторожничала. Как будто заранее знала, что ей лучше не ввязываться в эту игру, не общаться с подозрительным офицером, не соглашаться на его сделки и убедительные уговоры, не прогибаться под его угрозы. Как будто чуяла, что ее планируют использовать в своих целях.
Ларс изнывал. Он терпеть не мог, когда люди не подчиняются его сценариям. Потому что обычно подчинялись. Нужно было только грамотно рассчитать, и хаос послушно упорядочивался в управляемый алгоритм. Но Нина гарантировала погрешность в любых расчетах. Девчонка была константой всех отклонений и отклонением всех констант.
Дошло до того, что Ларсу пришло в голову просто так наведаться в школу и попробовать Нину разыскать. Вдруг она болеет, лежит в больнице с какой-нибудь новой травмой или вообще переехала. Тогда все встало бы на свои места.
С прохладной оторопью офицер вообразил, как узнает, что Дженовезе больше не живет в Мидлбери, и какой будет его первая реакция. Успел даже подумать, с каким удовольствием поглумится над собой: так тебе и надо, сволочь ты бессовестная, угомонись, прекрати, не ищи, подальше от тебя ей будет лучше. Но пришлось вытряхнуть из головы маловероятную и, скажем прямо, неприятную теорию.
Они прячутся, просто прячутся, потому что тебе удалось их припугнуть. Надо лучше искать. Ведь Нина заявила ему, чтобы он не был лицемером, чтобы не просил ее бросить то, что ей нравится, когда сам в ее возрасте занимался не слишком законными вещами. Прочла как открытую книгу, мерзавка. А теперь в прятки с ним играет. Издевается.
Можно, конечно, заявиться в школу, посмотреть одним глазком, что она в порядке, и уехать, не привлекая внимания. Девяносто процентов вероятности, что она в порядке и даже если заметит его, сделает вид, что не знает.
Неожиданно до Ларса дошло, почему Нина не стала контактировать с ним во время лекции и сразу после нее. Она же просто опасалась подозрений Видара! Добродушный, но неглупый директор мог заметить, что его подопечная и офицер откуда-то знают друг друга, и заинтересоваться этим фактом.
Внешкольные контакты Нины с полицией должны были оставаться тайной за семью печатями, насколько это возможно. А в том, что офицер подыграет ей, не было никакой уверенности. Поэтому она решила проигнорировать его и выбрала диалог наедине, на парковке. Что ж, звучит весьма логично. Выходит, она такая же расчетливая, как он, и умеет выстраивать ходы на несколько шагов вперед. Впрочем, ее игра в шашки говорила о том же.
Когда ты офицер полиции, предлог для визита найти нетрудно. Вот взять хотя бы тех пропавших парней из Вудбери. Приехать с их фотографиями, якобы расспросить, не знает ли кто их здесь. И плевать, что это не только не касается отдела нравов, но и вообще не в юрисдикции полиции Мидлбери. Кому какая разница – полицейский есть полицейский. Подчиняйся и не задавай лишних вопросов.
Несколько раз Клиффорд подавлял нестерпимое желание поддаться импульсу и все-таки поехать в школу, может быть, даже договориться о новой лекции. Или направить туда стажеров. Нет, стажеров нельзя, не поручишь же им, чтобы искали конкретную девочку, а, обнаружив, просто вернулись в участок и доложили о ее присутствии. Тогда твой интерес к ней станет достоянием общественности.
Лоуренс сдерживал себя от необдуманного поступка. А может быть, в нем просыпалась гордость. Не желая признаться себе, что соскучился (для него это было слишком прямолинейно), офицер оправдывал свое нервозное влечение рабочей потребностью контактировать с Ниной.
В последнее время он много трудился над делом, которое вел. Делом, скелет которого подвешен дома в его кабинете, перевязанный разноцветными нитками, чтобы не развалиться в кашу из мертвой плоти и химикатов, в зловонные останки его едва разогнавшейся карьеры.
Фокус внимания отныне был сконцентрирован на девочке. Стремление сблизиться с нею основывалось скорее на инстинктах и профессиональной интуиции, чем на здравом смысле, но Ларс был убежден, что ее соучастие поможет делу сдвинуться с мертвой точки.
Оставалось заполучить Нину, расположить к себе, обеспечить постоянные встречи и завербовать как информационный источник. Хочет она этого или нет. В теории все выглядело легко, но Ларс не обманывался. С детьми ничего не бывает просто, особенно с такими неуправляемыми, как Дженовезе.
Для более успешного достижения цели у Ларса появился удобный инструмент. За несколько дней Клиффорд узнал абсолютно все о программе социального надзора для трудных подростков, как нельзя вовремя разработанной органами опеки и постепенно внедряющейся в функционал полиции нравов. Дженовезе подходила идеально. Программа была будто создана для нее.
Коллеги удивлялись тому, что Клиффорд усердно разнюхивает подробности о программе. Это было что-то новенькое, и они пытались понять его мотивы. Повышения это не принесет, известности тоже, перехода в детективы не приблизит. Скорее создаст кучу проблем и новую ответственность, которую никто не горел желанием на себя взваливать.
Программа была новинкой для полиции округа, хотя активно и давно внедрялась в других штатах. И пока неясно, какие выгоды она несет, кроме симпатии руководства, несущественной прибавки к жалованью и новым связям (не то чтобы полезным). Лиотта обещал, что это поднимет престиж департамента, но верилось слабо. Единственное, что отчетливо виднелось на горизонте, – увеличение объемов бюрократических работ. Побочный эффект любого нововведения.
Лиотта считал, что эта программа – мера неизбежная и правильная в «текущей нездоровой атмосфере», как он выразился на совещании. Все понимали, что имеется в виду, и в принципе были согласны. В Мидлбери теперь абсолютно точно распространяют вещества, а кто, как не подростки и молодежь, становятся первостепенными клиентами?
Требовалось мобилизовать силы в этом направлении и нанести упреждающий удар, взяв под контроль сферу, с которой раньше за ненадобностью никто не работал – ну, школьники и школьники, что с них взять? Пусть себе учатся и не хулиганят.
Теперь обстановка изменилась. Лиотта считал, что лекции стоит продолжить, но упор на наркотики не делать, чтобы, во-первых, не спугнуть и не вызвать подозрений, во-вторых, не давить на детей, в-третьих, быть эффективными, а не надоедливыми, и так далее.
Клиффорд наводил справки, сея смуту среди коллег, которым раньше казалось, что они уже неплохо знают этого человека. Но Лоуренс не переставал удивлять, и многие, наблюдая за интенсивностью его действий, засомневались, так ли невыгодно возиться с новым проектом, который, казалось, не влечет практической пользы.
Никто не знал скрытую сторону его натуры, чтобы догадаться, что у Ларса на примете вполне конкретный подросток. Хотя и это не совсем правда. Изначально, впервые услышав о программе, Клиффорд подумывал завербовать любого подходящего школьника, желательно неблагополучного (ими легче управлять), но Дженовезе сама навлекла на себя его внимание. И теперь его решение назад не откатить.
Однако Лиотта об этом не ведал, как и кто-либо другой в участке. Отстраненный Клиффорд, как всегда, использовал ситуацию в своих целях. В этом и был, наверное, главный секрет успеха, к которому однажды приходишь: уметь разыграть те карты, которые выдали, а не ждать козырей. Их можно просто не дождаться.
Очевидно, что организация задействует подростков в качестве курьеров. Многие из старшей школы употребляют, являясь ее клиентами, и с каждым днем их число будет только расти. Это же как эпидемия. Но Лоуренс желал знать гораздо больше. Ему необходимо проникнуть в это инфополе, как игла шприца проникает в клетки эпидермиса.
Когда идея осуществить свой план через Нину пришла ему на ум в первый раз, то сразу показалась гениальной. Шанс ее попадания под действие программы очень велик, ведь она загремит в участок еще раз с вероятностью 90 %. То, что случилось однажды, случится и дважды, – это они уже прошли и доказали. А то, что случилось дважды, имеет большие шансы стать закономерностью.
Дженовезе слишком подходит. Ее темперамент, ее деятельность, местность, в которой она ошивается, уже зафиксированные нарушения… Нужно не упустить момент, чтобы кто-нибудь другой не перехватил лакомый кусок.
Стоит надавить в нужных точках, и девочка станет его маленьким шпионом, о чем, возможно, не скоро догадается. Замечательно, что он знает о Нине достаточно, чтобы манипулировать. Мистер Йорскиллсон в задушевном разговоре вывалил тонну информации, которой можно умело воспользоваться. Да и сам он уже дважды отпускал ее безнаказанной, на чем тоже можно акцентировать внимание, чтобы вызвать чувство долга.
С помощью Нины, а затем и кого-нибудь еще, Клиффорд надеялся разворошить осиное гнездо и значительно пополнить пробковую доску с препарированным на ней наркотрафиком Нью-Хейвена.
Итак, оформить Нину под действие программы означало практически взять ее под социальную «опеку». Для этого требовалось серьезное нарушение закона – или несерьезное с фактом предыдущих привлечений или задержаний. Как раз ее случай. Ларс изучил документацию и обрадовался – даже согласие родителей не потребуется, их просто поставят в известность. Это не детский лагерь, вопрос согласия отпадает сам собой.
Программа разработана как демоверсия попадания на учет.
Мягкий вариант, профилактический, без жести, без упоминания в личном деле. Направленный скорее на то, чтобы помочь и исправить, чем наказать. Предусматривается психологическая помощь, курирование офицером полиции, образовательные лекции и даже исправительные работы – в приютах, домах престарелых, ветклиниках.
Но самое главное, оно же и то, в чем Ларс не желал себе признаваться, – он будет видеться с хулиганкой гораздо чаще, будет нести за нее некую ответственность, делать вид, что старается перевоспитать ее. Где бы ее ни задержали, что бы она ни сделала – он первым об этом узнает, и ее сразу привезут к нему. К нему, а не куда-то еще.