Лоуренс разделся, завалился в белые подушки с ароматом кондиционера для белья «Лотос» и практически сразу заснул, но спал беспокойно, ворочался. Через час, в начале второго, его разбудил звонок. Он поднял трубку, как будто вовсе не спал, и заговорил обычным голосом.
– Слушаю.
Эммет сообщил ему свежие новости, от которых Клиффорд присел в постели, откинув белое одеяло с гладкой голой груди. Свет луны переливался на молочно-бежевой коже, придавая ей венозную голубизну. Он облачился в форму быстрее пули, как в армии на учениях. Через тринадцать минут он был на месте, чтобы лично увидеть описанную стажером картину.
Стажер доложил ему, как только сам узнал, и Лоуренс не злился, но было уже слишком поздно. Те, кто принимал в этом участие, давно скрылись, а те, кто приехал сюда первыми, потеряли всякий интерес и хотели поскорее вернуться в постели и досыпать.
Местечко оцепили оперативники (один из них приятельствовал со стажерами Ларса), пара детективов и даже один судмедэксперт, хорошо знакомый Клиффорду. Он возился с пятнами на земле, не поднимая головы, и не заметил офицера из «нравов».
Объяснить остальным свое появление в выходной день будет трудновато, но Ларс решил, что что-нибудь придумает, как-нибудь отвертится. Ему очень хотелось осмотреть место и прикинуть, что же здесь произошло несколько часов назад, когда жители окраин услышали стрельбу и спустя некоторое время все-таки решили сообщить в полицию.
Клиффорду посветили в лицо фонариком, узнали и почему-то не стали приставать с расспросами. Его личная заинтересованность в темных делишках пригорода ни для кого не была секретом, а информированность уже не вызвала удивления. Вот и хорошо, подумал он, проникая сквозь отдельные группы людей, что-то тихонько обсуждающих. Значит, привыкли.
«Повадились же у нас стрелять в последнее время», – разобрал он чей-то голос, переходящий в зевок.
Здороваясь с коллегами, он сдержанно кивал, встречая во взглядах немые вопросы и опасения. Но никто не рискнул бы при всех усомниться в профессионализме Лоуренса Клиффорда и попросить его, чтобы осторожнее топтался на месте происшествия и ничего не трогал.
Офицер нагнулся под желтую ленту, выпрямился и включил свой фонарик, раздумывая, откуда начать.
Дано: промзона на юго-западе Мидлбери. Зафиксирована стрельба, крики и шум в районе одиннадцати вечера. Прибывшие по вызову патрульные, осмотрев местность, вызвали подкрепление.
Каждую улику или группу улик оцепили светоотражающей лентой на колышках. А дальше, видимо, просто торчали здесь, курили и переговаривались, чего-то ожидая. Возможно, отмашки от руководства, возможно, окончания работ судмедов или опроса свидетелей.
Некоторые улики находились на довольно большом расстоянии друг от друга, но, безусловно, были связаны. Лоуренс даже загордился тем, как тщательно здесь все прочесали за несколько часов, учитывая, что уже темно и всем хочется по домам, а в таких условиях местная полиция работать отвыкла.
Клиффорд бродил от одного сияющего кольца к другому, подсвечивая фонариком. Осматривал содержимое, сопоставлял, моделируя хронологию события.
Во-первых, убитые псы. Четыре штуки, зачем-то свалены в кучу. Их трупы отвечают на вопрос, в кого стреляли. Кто-то перебил агрессивную стаю, которая, возможно, представляла опасность для горожан. В Нью-Хейвене всегда были с этим проблемы. Клиффорд сразу вспомнил подобный случай в своем опыте. Правда, пистолета у него тогда не было, только труба и собственные руки. Местным властям пора бы уже заняться бродячими животными.
Но если бы на этом дело кончалось, все давно бы разъехались досыпать. Помимо собачьих, на большом протяжении обнаруживались свежие следы как минимум трех человек. Запутанные следы, нервные, следы бега и борьбы. Все это тянулось аж до водонапорной башни и там прерывалось.
Кое-где валялись стреляные гильзы. Лоуренс сел на корточки и внимательно осмотрел каждую. Занятия по баллистике в полицейской академии даром не прошли. Клиффорд мог, не притрагиваясь, понять, какому оружию они принадлежат. По крайней мере, все гильзы были выпущены из одного и того же пистолета – девятимиллиметрового «глока», очень распространенного среди гражданских. С большой вероятностью это значило, что оружием обладал только один человек из предполагаемых трех.
В остальном картина была туманна. Что они делали здесь так поздно? Почему пошли на стаю втроем, да еще в темное время суток, когда преимущество явно не на стороне человека? Почему вооружен был только один? Зачем собак свалили в одну кучу?
Пистолет нигде не нашли. Зато нашли пятна крови. Не собачьей, человеческой. Поэтому судмеда сюда и вызвали. Одного покусали, двое сбежали, ладно. Вроде бы все понятно. Остался, чтобы защитить остальных? Или его бросили тут? Имеет ли это значение?
По дороге к башне на земле нашелся ботинок. Его тоже оцепили. Это был мужской ботинок, но не взрослого размера, а скорее подросткового. Лет на пятнадцать или четырнадцать тянул этот размер. В нем четко виднелись мокрые прокусы от собачьих зубов, но крови почему-то не было. Протекторы подошвы совпадали с частью следов на земле.
Лоуренс прошелся до самой башни, заглянул внутрь, но ничего интересного там не было. Обычная брошенная конструкция старого образца, напоминающая небольшое военное укрепление. Тогда он решил получше изучить следы на земле. Еще по пути сюда офицер обратил внимание, что две пары ног бежали в сторону башни, а одна пара ног – единственная взрослая пара – от башни. Но что-то подсказывало, они не мчались друг другу навстречу. Скорее, наоборот.
Клиффорд пошел обратно, аккуратно огибая подошвенные пунктиры чьих-то траекторий. Итак, откуда же они бежали? А до того, как побежать, откуда они шли?
Мысль была правильной, скоро Ларс в этом убедился. Профессиональное чутье привело его к точке, начиная с которой шаги стали гораздо шире – и глубже впечатаны в землю. Здесь за ними погнались. Причем, судя по всему, совершенно неожиданно. Они искали, где спрятаться от угрозы, и предпочли то, что оказалось первым на виду. Туда и рванули. А возможно, в этом направлении двигались изначально, только с другой целью. Например, чтобы встретиться с кем-то, кто ждал их в башне, и что-нибудь передать.
Лоуренс прошел дальше, мимо сваленных в кучу псов, туда, откуда плелись эти двое. У Ларса было ощущение, что он отлично их знает. Следы затерялись в широкой полосе выжженной травы, за которой начинался бетонированный пустырь. Здесь уже ничего не оцепляли и вряд ли искали. А стоило бы.
Вдали виднелось слабое свечение. Клиффорд выключил фонарик и пошел на него. Глаза быстро привыкали к новому освещению. Минуты через три он вышел на мусорные бочки, в которых недавно что-то жгли. Остатки тихо дотлевали, приятными оранжевыми отсветами мерцая на стенках. Взгляд фокусировался на них как на единственном источнике света.
Что-то выразительно хрустнуло под ногами. Лоуренс замер, и звук прекратился. Первой его мыслью было обернуться и посмотреть, насколько далеко он ушел от людей. Но он не стал, и вместо этого включил фонарик.
В радиусе примерно двух-трех ярдов от бочек земля была густо усыпана осколками. Металл, пластик, стекло. Провода, схемы и клавиши. Куски, бывшие чем-то целым. Лоуренс двинулся по кругу, внимательно разглядывая странный колючий ковер. Он нашел целых два телевизора с вывороченными экранами. Похоже на удар трубой. Или битой. Да и все остальное расколотили точно так же.
Сколько же техники сюда притащили… Но зачем? Не исключено, что у нынешних подростков теперь такие деструктивные развлечения. Разрушение ради разрушения. И совсем не обязательно, чтобы Лоуренс этих детей знал. Но что-то ему подсказывало – у погрома была цель. И он начинал догадываться, какая.
Вот и оправдалось предчувствие. Ларсу даже полегчало. Теперь будет не так стыдно перед самим собой положиться на шестое чувство. Хотя ведь ничего еще не точно. Может, просто совпадение.
Совпадение или нет, а больше тут нечего было смотреть, и Клиффорд пошел обратно, к сбившимся в стайку автомобилям. Маячки на их крышах лениво помаргивали бело-голубым, подсвечивая низкое, черно-коричневое, с мелкими розовыми прожилками небо. Как потрескавшаяся кожа лавового голема, настолько огромного, что затмевал небосвод.
Издали от этой картины становилось как-то тревожно, но от нее невозможно было отвести глаз. Машины и люди такие мелкие, такие беспомощные… Лоуренс встряхнул головой, прогоняя наваждение. Ему показалось, что он начинает спать на ходу, и сновидения прорываются в реальность, дополняя и достраивая ее нездоровыми фантасмагориями.
Клиффорд вернулся и сел за руль своего «форда», ничего никому не сообщив. В конце концов, для них это не имело значения. Пусть расследуют. Солнце взойдет – увидят и погром на пустыре. А тем, кто его устроил, здесь еще долго не придется показываться. Если они не глупые.
Прежде чем завести двигатель и уехать, ни с кем не попрощавшись, Клиффорд позвонил Эммету, чтобы не делать этого за рулем, и дал указание в ближайшую неделю следить за ломбардами и точками сдачи драгоценных металлов. Стажер его не понял, но задачу принял к исполнению.
«Увидите кого-то знакомого, сообщите мне, – устало попросил офицер. Было слышно, что он измотан до последнего нервного окончания. – Только не спугните и вообще виду не подавайте».
Клиффорд возвратился домой и упал в свою постель. Последняя мысль, промелькнувшая в уме перед полной отключкой всех систем, была о том, что надо будет узнать, чью все-таки кровь, кроме собачьей, там обнаружили.
– Ну и где они все?[20] – спросила Нина и замахнулась.
После короткого свиста раздался громкий хлопок. Фонтан стекла и пластика взорвался во все стороны, осыпая лицо и руки.
На неприкрытой коже уже проступили маленькие порезы и ссадины от предыдущих осколков. Неприятно, но неизбежно. Нужно было взять с собой перчатки, но кто бы об этом подумал заранее. Теперь поздно отступать, поэтому они с Отто сменяли друг друга, когда становилось совсем уж невмоготу.