Чтобы быстрее добраться до цели, они решили двинуть напрямую через промзону и пересечь ее практически по диагонали. На улице стремительно темнело. Кроме фонарика Нина достала биту. На всякий случай. Теперь обе руки были заняты, и перелезать через бетонные плиты стало сложнее обычного, но Отто поддержал ее.
По дороге они молчали, думая об одном и том же: видит ли наблюдатель, что они идут в его сторону, и понял ли, что они его заметили? Бликов больше не было, возможно, он ушел, а возможно, затаился, уверенный, что дети ни о чем не догадались. Нина и Отто вели себя как обычно, а это могло усыпить его бдительность. Страшно им не было, а вот любопытно – еще как. Они были почти уверены, что знают этого человека, и спешили разоблачить его коварные планы.
Западное крыло заброшенной промышленной территории, через которое они пробирались, оказалось таким диким и заросшим, что напоминало джунгли, выросшие на руинах города после бомбежки. Это был самый ближайший, но и самый опасный путь к башне. Отто выбрал его, потому что он экономил время, Нина – потому что их перемещение здесь практически не видно сверху, а это создаст эффект внезапности.
Они старались не шуметь, но этого было недостаточно – подавить свой запах они не могли. Густеющая тьма потрескивала и шевелилась, и вскоре за ними увязались две бродячие собаки. Об их существовании в здешних местах было давно и хорошо известно. Здесь они охотились на крыс, птиц и даже кошек, а жителям окраин иногда приходилось отстреливать одичавших животных, чтобы не волноваться за своих детей.
Сначала псы держались на расстоянии и никакой агрессии не проявляли. То и дело они отставали, что-то разнюхивая по углам, и была уверенность, что вот-вот отвалятся насовсем. А потом их стало четверо, и ситуация переменилась.
Как только собаки начали сокращать дистанцию, фыркая носами и вожделенно порыкивая, Нина и Отто бросились вперед со всех ног. Гонка началась, и больше никто не притворялся, что все обойдется.
Позабыв о неизвестном наблюдателе, друзья бежали к башне, чтобы укрыться. На всю округу это было единственное строение с дверью, за которой можно было переждать и подумать, что делать. Но до укрытия оставалось еще около семидесяти ярдов по пересеченной местности, а это спокойствия не вызывало.
Сердце выпрыгивало так, что Нина готова была поклясться, что ощущает его вкус на языке. Скорости им недоставало, звуки оголодавших зверей неумолимо подступали к спинам. Соблюдая все голливудские каноны погонь, Отто запнулся о древесный корень, напоминающий моток проводов, и смачно проехался лицом и ладонями по земле.
Ближайший пес подскочил к нему и потащил за ногу, вгрызаясь зубами в ботинок и размахивая головой, как будто хотел оторвать кусок мяса. Отто сильно отпихнул его второй ногой, пес отпрыгнул с ботинком в зубах, на несколько секунд ошалев от удара, и этого хватило, чтобы мальчик подскочил на ноги.
Нина тоже притормозила и отбивалась битой от наскакивающих на нее собак, полностью переключившись в режим выживания. Пару раз она вскрикнула и теперь прижимала одну руку к груди, угрожающе рыча в ответ всем, кто рисковал приблизиться, будто стала одной из них.
Собаки отлетали, но не отступали. Кажется, они были уже так голодны, что не боялись никакой боли. Маленькие люди, пахнущие едой, казались им относительно легкой добычей.
«Облезлые, тощие до невозможности, несчастные животные… – подумала Нина, заряжая здоровой рукой по рыжей оскаленной морде. – Как мне жаль, простите меня. Я понимаю, что вы всего лишь хотите есть, и я бы вас накормила, если бы мы только встретились иначе».
Принимать бой не хотелось еще и по той причине, что они бы его не выиграли. Противник, готовый пойти на все, непобедим. Отто нечем было защищаться, и он, прихрамывая, искал взглядом какую-нибудь палку или трубу, но ничего подходящего не находил и в панике успевал только уворачиваться от клацающих тут и там челюстей. Свой фонарик он выронил при падении, и теперь не знал, где он.
На Нину напрыгнули сразу двое, и она не смогла отбиться. Собаки повалили ее на землю, но укусить не успели – мальчик вовремя оттащил их за шкирки и отшвырнул подальше. Это оказалось проще, чем он думал: оголодавшие животные весили немного, и именно поэтому были так озлоблены. Псы отлетели, удачно сбив с ног собратьев, и вместе захлебнулись полулаем-полувизгом.
Добившись форы, Нина и Отто кинулись в прежнем направлении. Башня была последней надеждой, но бежали они теперь гораздо медленнее. Нина шипела от боли и трясла головой, но биту держала по-прежнему крепко, а единственный фонарик передала другу. Отто ощущал пронзительную боль в той ступне, которая осталась в одном носке, но крови не чувствовал, а посмотреть было некогда. Нужно было уносить ноги, в ботинках они или без.
Преследователи перемахнули через бетонные плиты так же ловко, как и беглецы. Их разделяло несколько ярдов, расстояние сокращалось. Промзона закончилась, и спасительная башня маячила прямо перед глазами. Входная дверь была заботливо отворена, но друзья не успели подумать о том, кто это сделал. Ворвавшись внутрь, они чудом успели ее захлопнуть. Несколько туш снаружи в ту же секунду врезались в трухлявое дерево, отскочили, взвыли и напрыгнули снова, исходя слюной.
Никакого засова внутри не было, и Нине пришлось, отшвырнув биту, держать дверь, упираясь ногами в бетонный пол. Прокушенная у запястья рука ныла так сильно, как будто ее прямо сейчас заново терзали челюсти. Отто отполз к стене и держался за ногу, потом опомнился, подскочил и сменил подругу, потому что обе его руки были в порядке. Нина снова взялась за биту, готовая к тому, что дверь все-таки не выстоит. Она встала напротив, приняв позу кетчера[25] для максимально эффективного удара.
Натиск снаружи ослабевал, как будто собаки отвлеклись на что-то еще. Нина и Отто недоуменно переглянулись, и в этот момент где-то очень близко раздался хлопок, заставив их крупно вздрогнуть. За ним последовал второй – и собачий скулеж, но не предсмертный. Псы полностью переключили внимание на новую цель и зарычали, повизгивая, – видимо, у них открылось второе дыхание при виде более доступной добычи.
– Какого хера? – выдохнул Отто, без надобности держа дверь.
– Я уведу их, – крикнул снаружи неразборчивый мужской голос. – Уходите!
Возня и крики стали отдаляться. Секунд через пятнадцать снова выстрелили, в ответ заскулили и зарычали, звуки борьбы усилились. Нина крепко держалась за биту затекшими от напряжения пальцами.
С избавлением от собак проблема не ушла, напротив, стало еще хуже, потому что ударило под дых осознание: снаружи вооруженный человек, и он следил за ними. По испуганным глазам Отто было видно, что он того же мнения. Если поначалу они шли сюда, подпрыгивая на ходу от уверенности, что знают наблюдателя и легко надают ему по шее, то сейчас, услышав его голос, убедились, что это не так, и им стало по-настоящему жутко. Покидать убежище они не решались. Люди всегда хуже зверей.
– Судя по звуку, пистолет.
– И патроны точно настоящие.
– Так, ну все. Надо сваливать отсюда на хрен.
– А если этот псих нас подстрелит? Я не смогу бежать.
Баюкая прокушенную руку, Нина пораскинула мозгами, кого можно позвать на помощь и ждать, забаррикадировавшись в башне. На ум пришли только два варианта: отец и знакомый офицер. Сделать выбор оказалось сложнее, чем она думала. Каша в голове усугублялась сильной болью, отнимая возможность мыслить здраво. Дыры в запястье кровоточили, пульсировали и горели.
Им обоим срочно нужно в больницу. Как минимум – уколы от столбняка. Родители все равно увидят повреждения. Скрыть происшествие не получится, но рассказывать все подробности не стоит. Ничего не видели, ничего не слышали. Кроме собак.
Разумнее казалось позвонить отцу. Но с другой стороны… Так ли разумно подвергать его угрозе, если знаешь, что можешь вызвать вооруженных специалистов, знающих, что делать в таких ситуациях? Вдруг все гораздо серьезнее, чем кажется? Вдруг они с Отто стали невольными свидетелями какой-нибудь сделки? Или вмешались в чужие разборки. Вдруг здесь не один вооруженный человек, а несколько, и в отца попадет шальная пуля?! Офицер намекал, что на окраине творятся темные делишки, но девочка не восприняла всерьез. А зря. Что-то странное здесь действительно происходит.
Этот человек следил за ними, а потом отвлек на себя напавших, будто заранее знал, что они будут здесь, и все это случится. Но другом он все равно не казался. Возможно, именно потому, что очутился в нужное время и в нужном месте. Интуиция подсказывала: этот человек – еще одна угроза, от которой стоит бежать со всех ног. Его поведение вызывало ощущение сюрреальности происходящего.
Нина знала, что если позвонит Клиффорду, он приедет и поможет. Между ними какая-то непонятная связь, осознание которой многократно усиливалось в опасные моменты: девочка прониклась уверенностью, что офицер ее защитит, и рядом с ним будет нечего бояться. Но беда в том, что личного номера Клиффорда у нее нет. Звонить в участок, надеясь, что сегодня его смена, и по вызову отправят именно его? Нет, вряд ли повезет. А никому, кроме офицера-альбиноса, Нина там не доверяет.
– Здесь творится какая-то херня. Я звоню папе, – угрюмо заявила она, доставая сотовый здоровой рукой. Отто ничего не ответил, только плотнее стиснул зубы.
Chapter III. Superposition
Episode 1
– Хорошо, с этим разобрались. Но перед тем как ты уйдешь, хочу попросить тебя еще раз описать, что ты чувствуешь, когда это начинается, – подчеркнуто дружелюбно попросила женщина, с выражением полного понимания вскинув голову от блокнота, в межстраничной впадине которого лежал диктофон.
Никаким пониманием, конечно, тут не пахло. Были только попытки его обрести, длящиеся уже два месяца. И постоянные вопросы, повторения одного и того же разными словами, проговаривания ощущений и впечатлений. Как будто ее хотели подловить на неточности. Нина терпеть не могла, когда в ее голове ковыряются, как в едва затянувшейся ранке. И нет этому конца.