– Реванш.
– Не хочу.
– Нина, войди в мое положение. Я опозорен и должен восстановить доброе имя.
– Доброе имя? – Она беззлобно засмеялась.
– Время еще не кончилось.
– А мне уже надоело. В какой-то из мультивселенных я продолжу играть с вами, офицер, так что не отчаивайтесь.
Ларс поймал себя на мысли, что слишком многое ей позволяет.
– Если боишься, что на этот раз я тебя отделаю, так и скажи. – Клиффорд сдувал с погон невидимые пылинки. – Я сейчас просто разогревался.
– Не хорохорьтесь, все равно проиграете.
– А если выиграю?
– В какой-нибудь из вселенных разве что.
– Ну, хорошо. Проси, чего хочешь, но мы сейчас повторим.
Главные слова прозвучали, и теперь Нина не спешила уходить. Из ситуации можно было извлечь неплохую выгоду, если пораскинуть мозгами. Девочка смотрела ему в глаза и напряженно думала, чего бы ей попросить у своего надзирателя, раз поступило такое предложение. По расплывавшейся на ее лице улыбке Клиффорд понял, что девочка что-то придумала, и успел пожалеть о своем предложении.
– Пари! – подскочила она к нему, глядя снизу вверх.
– Пари? – Он попытался отстраниться, но тело сопротивлялось. Оно, наоборот, хотело быть ближе к девочке, притягивалось к ней вопреки рассудку и правилам поведения.
– Сделка. Я даю вам отыграться, но у меня есть условие.
– Та-ак… Судя по твоему лицу, ты задумала что-то, что заставит меня отказаться от реванша. Поэтому такая довольная?
– Так что, озвучивать условия или сразу по домам?
– Озвучивай.
– Не стригите волосы, пока не обыграете меня три раза подряд.
– А ты не обнаглела, хм? – выдохнул он ошеломленно.
– Не устраивает – не соглашайтесь, да и все.
– Ч-черт. Да что ж ты будешь делать. Стой, ну. Стой. Нина.
– Так мы играем или нет? – нахмурилась она. – Не тратьте мое время.
– А когда-то это ты меня сыграть уговаривала, а не наоборот. На колени встала. Помнишь? А ведь я согласился.
– Помню отчетливо. Вы согласились, поставив мне условие: в течение игры ответить честно на все ваши вопросы. Я выполнила его.
Тут Клиффорду нечем было крыть.
– Так это месть, – злорадно улыбнулся он, глядя на протянутую ладонь.
– Ни в коем случае, – так же злорадно улыбалась девочка.
– Пока не обыграю трижды. Во что угодно?
– Во что угодно.
– Но почему именно волосы? Сдались они тебе.
– Представим, что хочется посмотреть на вас с длинной шевелюрой. До плеч хотя бы.
– Так уверена, что я не смогу обыграть тебя три раза подряд?
– Если ошибаюсь, вы ничего не теряете.
– Черт с тобой.
И он стиснул протянутую ладонь. Нина разбила рукопожатие. Пари было заключено.
Вторая партия началась немедленно, и теперь они не отвлекались на разговоры. Не только потому, что оба смерть как хотели выиграть, но еще и потому, что нужно было уложиться в оставшееся время.
С попеременным успехом каждый совершил по десять бросков. Итоговая таблица известила их о равном количестве очков. Это была их первая ничья. Нина изо всех сил делала вид, что не удивилась, а Клиффорд, в свою очередь, изо всех сил скрывал, что чуть не надорвался ради этого скромного результата.
С тех пор как Клиффорд проиграл ей в первый раз, и ему пришлось отпустить ее, взяв ответственность на себя, с тех самых пор, как она впервые победила его (а он хорошо запомнил тот день: как она выглядела, как заговаривала ему зубы, отвлекая внимание, как ей везло, а ему нет, как его шашки стремительно исчезали с поля, скрывшись в ее руке с короткими обкусанными ногтями, какую комбинацию Нина разыграла в финале, уделав его в пух и прах), с тех самых пор жизнь стала какой-то пресной.
Внутри зудело навязчивое желание, чтобы девочка вновь оказалась в участке, и у него бы появилась возможность отыграться. Долгие недели этот зуд ничем нельзя было остановить. Иногда Ларс воображал, как встретит ее на улице и за что-нибудь арестует, за что угодно, чтобы привести в кабинет и сыграть снова. Заставить сыграть, если она не захочет. Он знал, что снова проиграет. Но душа его требовала нового сражения, и он ничего не мог сделать с этим сильным, властным призывом.
Нина и Лоуренс сдали дорожку, переобулись (обладающий тонким обонянием Клиффорд учуял запах ее ног, резкий и пряный, но это его совсем не оттолкнуло, как и запах ее пота, который он часто чувствовал) и вышли на свежий воздух.
Здесь Нину уже дожидался ее бессменный дружок по приключениям – белобрысый, в вечно замызганной синей панаме и мешковатой одежде со странными рисунками, нагловатого вида паренек по имени Отто Биллингсли. Нина прыгнула к нему, и они обменялись сложным приветствием, при этом блондин упорно не смотрел в лицо Клиффорду, как будто боялся или испытывал неизъяснимую неприязнь. Несложно было догадаться, по какой причине. Скорее всего, мальчик банально ревновал.
Нина никогда не разрешала Ларсу отвозить себя домой или делать что-нибудь в этом духе. Она предпочитала пройтись с приятелем вместо того, чтобы провести с надсмотрщиком еще немного времени. Рядом с Отто девочка выглядела так, как будто сразу же забыла и о существовании надзирателя, и о заключенном пари. Они моментально принялись что-то обсуждать, иногда переходя на русский, а иногда – на сложный диалект теоретической физики.
Чтобы не чувствовать себя уязвленным, офицер спешно попрощался, сделав вид, что у него неотложные дела, и направился к машине. Нина бросила что-то вслед, но не обернулась, Отто не сказал ничего. Ни здравствуйте, ни до свидания. Не признавал он его, что ли? Да и какая, собственно, разница. Главное – это Нина. А она, слава богу, была на крючке и никуда деваться не собиралась.
«Многое они скрывают, – размышлял Ларс, усаживаясь за руль и машинально надевая фуражку. Серые глаза следили за удаляющимися вниз по Гленвуд-авеню фигурками. Подростки говорили и жестикулировали, и это точно были диалоги о своем, а не пересказ сегодняшних событий, например, только что состоявшейся игры. – Вся проблема в том, что они не знают, как много знают. Точнее, не осознают этого. Их занимают вопросы, не несущие практической пользы, в то время как они вполне располагают информацией, которая бы очень пригодилась полиции. Мне в частности.
Но Нина мне еще не доверяет, а о мальчике и говорить нечего. Совершенно не идет на контакт, даже с учетом того, что его ближайшая и, кажется, единственная подруга проводит со мной время и вряд ли отзывается дурно. Нина и с психологом осторожничает, и вообще со всеми. Кроме вот этого блондина. И никогда она не посмотрит на меня так же, как смотрит на него. С полным доверием. Хотя это глупости. Всего можно добиться, нужно только время. И вагон терпения».
Клиффорд дождался, пока фигурки скроются из поля зрения, и только потом завел автомобиль. «Форд» мягко тронулся с места, шурша резиной по теплому дорожному полотну. Офицер намеревался дать неторопливый кружок по городу. В дороге думалось лучше. Без посторонних примесей.
Вопросы следующие. Как многое они знают, но предпочитают умалчивать? Кто из них инициатор молчания, по какой причине? Например, совершенно очевидно, что стрельба на территории промзоны произошла в их присутствии. Это Лоуренс понял практически сразу, но никому не стал рассказывать – бесполезная трата времени.
Так и не было установлено, кто стрелял, на кого напали бродячие собаки, чьими были те третьи следы и куда он делся, что вообще делал там, откуда у него оружие. Обнаруженная кровь слишком перемешалась с собачьей и не подлежала анализу, а с найденного фонарика не сумели снять отпечатки из-за мелкой ребристой поверхности ручки. Все так удобно складывалось против улик, что вызывало еще больше подозрений.
Случайно ли Нина и Отто очутились в этой местности именно в это время или пришли намеренно? А если они непричастны, зачем рванули к водонапорной башне, где, судя по следам, засел вооруженный человек (он ждал их или кого-то другого?); почему ничего не рассказывают, если не имеют к событию никакого отношения; и, главное, почему скрылись с места так поспешно, что даже оставили ботинок?
Клиффорд был уверен, что это ботинок блондина. Размер навскидку совпадал. Чтобы оставить такую крупную улику, нужна веская причина. Рухнувший план, сильный испуг или, может, чье-то вмешательство. Что это было? Преступление? Покушение? Сделка? Сорвавшиеся переговоры? Передача товара? Версий можно было построить десяток. А самое забавное в этом то, что у Лоуренса в руках был человек, точно знающий, какая из них верна.
Какое-то зерно во всем этом нащупывалось, Ларс это чуял, но сесть и допросить Нину по закону означало навсегда (или так надолго, что почти навсегда) потерять ее расположение. В чем-то они замешаны. Может быть, за разговорами о высоких материях они этого в упор не замечают, но со стороны виднее. Если бы они с Отто не были замешаны, они бы не молчали. Вот что подсказывало чутье.
И потом, как-то все мутно сложилось с теми пропавшими пареньками. Выяснилось, что они посещали одну хоккейную секцию вместе с Ниной. Приезжали из соседнего города. Снова все подозрительно выводило на нее, и Ларсу это не нравилось. Получалось так, что они вместе тренировались, но по фотографиям девочка их не узнавала, по именам тоже. Заявила, что помнит всех по номерам и формам.
Тренер заверил, что в этом нет ничего удивительного, потому что они в разных возрастных категориях и, само собой, в разных командах и раздевалках. Когда парни перестали приходить на тренировки, все решили, что они просто их бросили. Рано или поздно такое случалось, особенно у выпускников. Просто в жизни начинались более важные дела, чем увлечение спортом. Поиск колледжа, учеба, подготовка к вступительным экзаменам. Или просто появлялась девушка.
Под строжайшим секретом тренер доверил офицеру информацию о том, что именно эти двое задирали Нину, издевались над нею и били. После этого Клиффорд заметно охладел к их исчезновению, хотя это было совсем непрофессионально с его стороны. Какой-то мерзкий голос из глубины вещал, что они это заслужили, что так им и надо, что если бы они никуда не исчезли, не грех было бы этому поспособствовать своими руками, учитывая то, что они обижали Нину долго и целенаправленно.