– Мне очень не по себе, – произнёс он, первым нарушив молчание, когда Тина договорила. – Всё это слишком напоминает сюжет фильма ужасов. – Взгляд его метнулся к плакатам с Носферату и доктором Калигари. – Беда в том, что мы оказались с неправильной стороны экрана… Да, мы все. Не знаю, что бы я подумал, если бы не видел сегодня следы в библиотеке – но я их видел. И я уверен, что, кроме нас двоих, там не было ни одного живого человека. Я с тобой, Тин-Тин.
Тина опустила глаза и уткнулась в чашку с капучино. Хотелось одновременно закрыться от всех, спрятаться – и заорать в голос. Сердце колотилось, как после часовой пробежки, от кончиков пальцев и до корней волос, от пяток и до лопаток.
Мисс Рошетт, перед тем как заговорить, выдержала паузу; взгляд её был устремлён в окно, но не в здешнюю темноту, а в какое-то очень старое «давно».
– Я живу долго, – произнесла она наконец со вздохом и машинально прикоснулась к массивному серебряному кольцу на безымянном пальце. – Восемьдесят шесть лет – солидный срок. Не поверите, но когда-то я даже участвовала в гонках по пустыне и бывала за штурвалом самолёта, маленького и лёгкого, как стрекоза… Впрочем, пустое. В моей жизни случалось всякое, но лишь две встречи я запомнила как нечто необъяснимое и притягательное в то же время, да. Первая случилась, когда мне было лет восемь или семь, словом, ещё до школы – да и до школ ли было тогда, сразу после войны? Я подружилась с девочкой по имени Таррен, и тогда она мне показалась ужасно взрослой. С ней ходили два лиса, красно-рыжий и чернобурый с проседью, крупные, как волки, или даже больше. Одного она звала «дедом» или «Валентином», а другого «дядей» – ну, или чаще «глупым колдуном»… И как-то раз, накануне того как она покинула наш город навсегда, я увидела, как эти лисы обернулись людьми. Чернобурый – высоким мужчиной благородных кровей, с сединою в волосах; красно-рыжий – прекрасным юношей в короне из золотых цветов, вот только босым. С Таррен судьба меня больше не сталкивала, но где-то в наших краях, кажется, живёт её внук или правнук. Говорят, хороший юноша.
Мисс Рошетт ненадолго замолчала вновь, а потом поцеловала серебряное кольцо – отстранённо, не отдавая себе отчёт в собственных действиях.
– Вторая встреча случилась позже, – продолжила она, с усилием моргнув, точно разгоняя пелену перед глазами. – Я гостила у своей двоюродной сестры на материке, в маленьком городе Йорстоке – вы, наверное, и не знаете такого. Там я встретила двоих – мальчика, который умел летать, и настоящего волшебника. Они путешествовали с бродячим цирком… да-да, знаю, что вы хотите сказать – наверное, это были всего лишь фокусники? Я бы согласилась, если б в прошлом году не увидела их, вдвоём, как и прежде, на городской площади – и они не постарели ни на миг.
У Тины все заготовленные слова застряли в горле. В кофейне стоял гул, звякали чашки, бурлила кофемашина – но всё это было так невероятно, невероятно далеко.
Торжественность сакрального момента испортила Уиллоу – вытянула руку и практически легла на стол, пальцами царапая противоположный край, встрёпанная и нахальная, как воронёнок.
– А сейчас – третья? – спросила она.
– Что – «третья»? – рассеянно улыбнулась мисс Рошетт, поправляя шпильки в «короне».
– Судьбоносная встреча? В сказках их всегда три.
– Возможно. – Улыбка её стала грустной. – Но тогда это означает, что конец близок.
– Не переживайте, – фыркнула Уиллоу. – В сказках про рэндалльских лисов обычно счастливый финал. А ты что думаешь? – повернулась она к Маркосу.
Тот пожал плечами.
– Ну, бабка Костас много странного рассказывала. У неё б совета спросить – это да, а я что? Но вообще детектив, который Йорк, умную фигню сказал: одной нельзя.
Тине стало смешно:
– Хочешь сказать, мне необходима защита?
Маркос переглянулся с Уиллоу; та едва заметно кивнула.
Ресницы у него были длинные, светлые, кукольные.
– Нужна, – серьёзно ответил он. – Ты не отказывайся. Бабка Костас говорила, что когда Оливейра научится владеть ножом, то даже Смерть при встрече с ним будет здороваться и с уважением приподнимать цилиндр. А я умею. Так что я в твоей банде.
– Это не банда, а альянс, – наставительно подняла палец девчонка. – Прекрасной принцессе из древней баш-ни угрожает злое чудовище. И для её защиты заключают союз четверо героев: разбойник с отравленным клинком, храбрая книжная ведьма, заклинающая деревья, мудрая королева, которая знакома с другими монархами
и прочими влиятельными особами, и волшебник, чьи знания неисчислимы. Правда, рыцаря и дракона не хватает, – задумалась она. – Но ничего. Сказка не терпит пустоты, они появятся, никуда не денутся.
Тина вспомнила реку и мелькнувшее в глубине серебристое нечто – и содрогнулась.
– А без драконов и прочих монстров никак?
Уиллоу посмотрела на неё искоса:
– Разумеется, нет. И как ты будешь изничтожать вражеское чудовище, если своего нет?
– Э-э… Пойду-ка я попрошу ещё что-нибудь попить у Оливейры, – попыталась в шутку уйти от ответа Тина, но девчонка схватила её за рукав; с облупившимся чёрным лаком на коротких ногтях, пальцы немного напоминали птичьи когти.
– Погоди! Я не договорила. Насчёт реки… в общем, мне есть что добавить насчёт утопленниц и прочей нечисти. Кажется, я знаю, в кого ты вляпалась.
Тина так и села. На плечи навалилась дикая тяжесть. В дальнем углу зала мигнула лампочка и потускнела; Оливейра обернулся и, указывая на неё пальцем, крикнул кому-то на кухне – коротко, на незнакомом языке.
– Статистика по Кёнвальду ненамного хуже любой другой реки с омутами и холодными родниками, – с едва ощутимым укором заметил Пирс, ободряюще прикоснувшись к Тининому локтю. – Да, Кёнвальд – капризная речка, можно сказать, леди с норовом, но по большому счёту не вреднее нашей Аманды.
Уиллоу вдруг совершенно по-девичьи хлопнула ресницами – и заливисто рассмеялась; успокоиться не могла долго, минуты две по меньшей мере.
– Ой, да вам-то откуда знать, – вздохнула она, вытирая выступившие слёзы. – Это я – безотцовщина, можно сказать, живу или в библиотеке, или у реки вот. Раньше, когда совсем маленькая была, чаще ошивалась именно у реки. Столько всего наслушалась – ужас. Воды у Кёнвальда тёмные, жуткие, наверно, поэтому к нему часто приходят порыдать. Жалуются: лучше сдохнуть, чем так жить, не могу больше и так далее. Ну, и всплывают потом ниже по течению. Какая просьба – такой результат. А я… я тоже была дура, конечно. Подошла, села под мостом и говорю: «Давай поиграем?»
– А… дальше? – Тина облизнула губы.
Снова померещился пристальный взгляд в спину, только обернуться сейчас не было никаких сил.
Уиллоу дёрнула уголком губ – не то нервно, не то усмехаясь.
– Да неважно. Что было, то было. Но одно я знаю точно: Кёнвальд – не «леди». Но и не джентльмен, увы нам всем. Честно говоря, он просто засранец.
С тихим «чпок» лопнула злосчастная лампочка в противоположном конце зала. Оливейра выругался и, обтирая руки о фартук, обошёл стойку. А в горле у Тины пересохло по-настоящему.
– Я отлучусь, ненадолго, правда. Попрошу воды, что ли, – растерянно произнесла она, поднимаясь.
На сей раз её никто не остановил; между лопаток точно горел отпечаток призрачной руки.
Девушка, которая подменила Оливейру на месте бариста, к просьбе отнеслась с пониманием, однако попросила вернуться за столик и подождать минуту. Тина деревянно кивнула и, почти не глядя по сторонам, попыталась пройти на своё место, но практически сразу налетела на человека и едва не упала. На пол шмякнулась книжка с полуголой красоткой на обложке.
– О, поосторожнее, – вкрадчиво, с насмешкой произнёс парень, подхватывая Тину и не позволяя ей снести свободный столик.
– Спасибо, – от души поблагодарила она, оглядывая своего спасителя – толстовка с низко надвинутым капюшоном, острый подбородок, светлая кожа, сильные, но по-женски изящные руки…
А потом он поцеловал её.
По-взрослому, нагло, словно имел полное право и вокруг никого не было – или все оглохли и ослепли, и он знал это совершенно точно, а потому мог неторопливо покусывать губы, ласкать языком – и заставлять её прогибаться в спине, и запускать холодную руку под рубашку, прикасаясь между лопаток, в точности там, где тогда.
Когда он отстранился, она с трудом могла различить, где пол, а где потолок; всё кружилось, плыло, дрожало в запахе фиалок, в ивовой горечи, в непроглядно-тёмной речной глубине.
– Считай, что это моё «спасибо» – за кофе и за приглашение, – шепнул он Тине на ухо. И добавил, словно издеваясь, ещё тише: – Давай поиграем?
…Тина возненавидела себя – потому что едва не сказала «да».
Глава 6Камни
Он ускользнул прочь так же естественно, как течёт река. Вот прохладные пальцы вычерчивают линию от затылка до шеи, пересчитывают позвонки – а через секунду тёмно-серая толстовка мелькает в другом конце зала, и капюшон скрывает лицо так, что только и видно подбородок и горло, и звонкий, но одновременно вкрадчивый голос спрашивает, мистическим образом перекрывая все шумы:
– Помощь не нужна?
На мгновение Тина зажмурилась сильно, до боли, пытаясь прогнать блаженную золотую муть, и даже не сразу поняла, к кому обратился тот, из Кёнвальда… Нет, не так.
Кёнвальд.
Имя ему подходило настолько, что больше напоминало прозвище. Работая в библиотеке, Тина невольно вбирала в себя уйму бесполезных сведений и, разумеется, знала, что означает этот гидроним: он родился от соединения двух старых-старых корней, «кённа» и «вальд», «дерзкий» и «владыка». Но только сейчас ей пришло в голову, что реку, пусть и своенравную, так вряд ли назвали бы. А вот человека… не человека… словом, засранца-из-реки – запросто.
Оливейра что-то ответил ему, неразборчиво, но экспрессивно. Кёнвальд…
Не додумав, не досмотрев, Тина резко выдохнула, прижимая руки к горящим щекам: имя, даже произнесённое про себя, пробуждало тёплое, тянущее чувство глубоко внутри, словно интимный шёпот на ухо.