Девчонка яростно кивнула – и вгрызлась в котлету с такой страстью, что даже голодные кошки были посрамлены.
– Угу. Про него, – невнятно ответила она. – Вот серьёзно, повезло. Я ещё обернула контейнер цепями, а на крышке запирающий знак нарисовала. Засунула всё это добро к нам в подвал, на дальнюю полку, так что теперь до сердца даже Доу не доберётся. Тупо не найдёт, – ухмыльнулась она по-ведьмачьи. – У меня вокруг дома целая ивовая роща, старые-старые деревья, от матери остались, если не от бабки, а вокруг отвороты раскиданы. Чужой чёрта с два найдёт дорогу, иногда даже папаша с собутыльниками дойти не мог, ух, потом ругался… Но вообще чем раньше я сбагрю контейнер Кённе, тем лучше, – заключила она.
Тина была с этим полностью согласна.
Но речной колдун не появился ни к вечеру, ни назавтра; он словно избегал встречи любой ценой. Можно было бы даже решить, что его вовсе нет поблизости… Но когда она после воскресной пробежки завернула к берегу, волна вынесла к её ногам большую розоватую лилию с блестящими, вощаными лепестками.
– Возвращайся, – попросила Тина очень тихо, прикасаясь кончиками пальцев к поверхности воды. – Пожалуйста. Я беспокоюсь.
Оправдывая гордое звание засранца, Кёнвальд не ответил. Понедельник начался по классической схеме – с хорошей новости и с плохой.
Хорошая новость нагнала ещё по дороге на работу, явившись в виде сообщения о пополнении банковского счёта. Оценив размер премиальной части и ежеквартальной доплаты за инспекцию фондов – не иначе как Пирс подал докладную записку высокому начальству, расписывая сей неблагодарный труд, – Тина вполне реально подпрыгнула на месте и мысленно завопила: «Гуляем!»
Воображение рисовало дивные перспективы: безудержный шопинг вечером, гурманские изыски и полки в кладовой, доверху заполненные кошачьим кормом. В качестве особого шика, можно сказать, разгульности – карамельные и фисташковые капсулы для кофемашины в библиотеке. Но все эти мысли благополучно вылетели из головы, стоило добраться до работы.
Пирс и Аманда скандалили – как никогда до сего дня.
Они кричали друг на друга одновременно, беснуясь по разные стороны от стойки. Аманда была в дурацком, совершенно не красящем её платье змеиной окраски; лицо раскраснелось, глаза опухли – так, что только щёлочки остались. Тушь лежала на щеках. Пирс выглядел не лучше: какой-то нечёсаный, патлатый, с помятым и будто бы пропитым лицом, расцарапанным вдобавок. Когда Тина входила, он выхватил из-под стойки бутылку с водой для полива гераней, отвинтил крышку – и плеснул Аманде в лицо.
– Иди остынь! – проорал он, брызгая слюной. – Дура набитая!
Аманда резко замолчала, отёрла лицо рукой, окончательно размазывая тушь, и опрометью бросилась вон. Тина на мгновение растерялась, не зная, куда идти, но потом ринулась к Пирсу и хлопнула по мокрой стойке ладонями:
– Ты рехнулся? Что вообще происходит?
Он потерянно моргнул, точно в сознание приходя… а потом из той же бутылки вылил воду себе на голову.
– И я тоже – старый дурак, – произнёс Пирс с невероятной усталостью. – Надо извиниться потом, я палку перегнул. Но, Тин-Тин, она меня выбесила! Я с утра, ещё до открытия, созвонился с мистером Барри, договорился о второй встрече – и вдруг заметил, что эта змеюка записывает мой разговор! На свой чёртов мобильник! Специально припёрлась пораньше! Я спросил зачем, а она… Она сливает наши разговоры! Вот на черта? Тин-Тин?..
Тина не ответила.
Ей казалось, что она падает в какую-то бесконечную чёрную трубу.
Глава 19Скверна
Нашествие крыс, потусторонние мерзости, немёртвый Доу – всё это оказалось сущими пустяками по сравнению с тем, что Пирс – такой спокойный, ироничный, улыбчивый, обожающий женщин – накричал на Аманду и даже поднял на неё руку. Появилось дурацкое ощущение, что мир раскалывается на части, земля рушится под ногами, а конец света четыре конных курьера доставят не позднее полудня вместе с пиццей и колой без сахара.
– Ты… ты уверен? – переспросила Тина, мысленно собираясь, как перед дракой. – Что она записывала и пересылала разговор? Это не может быть недоразумением?
У Пирса верхняя губа дёрнулась, открывая желтоватые зубы.
– И ты туда же! У вас бабский сговор, что ли? Гендерная солидарность? Ты мне не веришь?
Она колебалась перед ответом ровно секунду, потом решила, что промолчать будет подло.
– А ты посмотри на себя в зеркало. Ты никогда таким не был. Что с тобой происходит? Мне уже страшно, честно говоря.
Это был, конечно, подлый удар.
Пирс всегда втайне – и очень заметно со стороны – гордился своей внешностью и чувством стиля, тем редким сочетанием шика и элегантности. Но в последние дни даже об элементарной ухоженности речи уже не шло, и списывать перемены на плохое самочувствие никак не получалось.
«Крысиный укус не прошёл бесследно».
Мысль зудела, как комариный укус, возвращалась постоянно, сколько её ни гони. Успокоительные мантры – вроде «а вдруг он только на настроение влияет» – помогали слабо.
И вот теперь – скандал.
Прежний Пирс бы ни за что такого не допустил.
Тина помедлила немного, до боли цепляясь пальцами за стойку, а затем быстрым шагом вышла на улицу – искать Аманду. На Пирса, с ошеломлённым видом ощупывающего своё лицо, она старалась не оглядываться.
Пламенно-алый внедорожник с серебристым хищным бампером обнаружился метрах в тридцати ниже по дороге – видно было его издалека, даже напрягаться не пришлось, чтоб отыскать. Одним колесом он заехал на тротуар. Из сбитой урны выкатилась одинокая жестяная банка то ли с рентгеновским снимком, то ли с изображением поражённого молнией человека на этикетке.
«Энергетик», – догадалась Тина.
И как часто случается от таких мелочей – полегчало и попустило.
К внедорожнику она приближалась с опаской, ожидая в любую секунду, что автомобиль взревёт мотором и умчит, вихляясь, по улице. Однако ревела там только Аманда – в голос, упёршись лбом в руки, сложенные на руле. Спина у неё ходуном ходила, как в астматическом приступе.
– Эй? – Тина дёрнула ручку – закрыто, потом робко постучала по стеклу. – Откроешь?
Аманда подняла заплаканное лицо, всмотрелась – и щёлкнула кнопкой общего замка. В салоне резко пахло малиновым освежителем воздуха, в прошлый раз из-за работающего кондиционера это было не так заметно. На заднем сиденье валялись пакеты с покупками, что-то из обувного магазина и из цветочного, и лежало на боку детское кресло. Между водительским местом и пассажирским, туда, куда нормальные люди ставили напитки, втиснулись целые три книги – педагогика Монтессори, какая-то малотиражная садоводческая ерунда под заголовком «Удивительные орхидеи» и «Искусство войны» Сунь Цзы.
– Интересный набор, – кивнула Тина на книги.
Аманда всхлипнула ещё раз – и полезла в бардачок за бумажным полотенцем.
– Педагогика – это Дона, он читает, пока я утром завожу его на работу. Решила потренироваться с вождением на нём… Поэтому приезжаю теперь пораньше.
– Понятно, – кивнула Тина. Рефлекторно поджала ноги, отвернулась к лобовому стеклу. – Что у вас с Пирсом произошло? Ты правда записывала его разговор с Барри?
– Конечно, нет, я не записывала никакой разговор с Барри!
Она ответила быстро, с напором, более высоким голосом, чем обычно. Глядела прямо в глаза; зрачки у неё резко расширились, а правая рука с использованным бумажным полотенцем быстро поднялась к лицу, точно намагниченная.
Тина вздохнула.
– Слушай, мы ведь обе читали ту статейку в журнале про распознавание лжи. Недавно совсем. Ты даже признаки жёлтым маркером выделяла. И? – Аманда упорно молчала, только опять начала давиться всхлипами. – Давай подойдём с другой стороны. Ты ведь в курсе, что у Доу были подельники?
– Да, ещё бы, я сама тебе рассказывала про ту кудлатую болонку… – умудрилась ответить она почти нормальным голосом, но в конце опять дала петуха. – Блондинку.
«Ненавижу давить на чувство вины».
– В пятницу я вместе с детективом встречалась с одним свидетелем. В парке, куда ты меня подвозила. На нас напали – был хвост от самой библиотеки, кто-то слил информацию про встречу. Пирс в курсе, я ему отзванивалась.
И тут Аманда действительно испугалась – настолько, что даже рыдать перестала.
– Тина, клянусь, я тут ни при чём! Во-первых, я не записывала разговор, а фотографировала. Во-вторых, я это делаю уже лет пять, посылаю одному человеку, как договаривались, но он к Доу никакого отношения не имеет, я слово даю! Слушай, я бы никогда не… – И она захлебнулась воздухом от нахлынувших чувств. – Я никогда не поставлю под угрозу ни тебя, ни Пирса, никого!
И Тина отчего-то поверила.
Кристально честным человеком Аманда, разумеется, не была. Она легко врала, когда дело касалось опозданий, и ещё легче – когда хотела пораньше слинять с работы. Но представить её пособницей серийного убийцы, на голубом глазу клянущейся в своей невиновности, действительно не получалось.
Машинально Тина потянулась к книгам; вытащила из стопки «Искусство войны», открыла на произвольной странице и заскользила взглядом по строкам. Смысл ускользал.
«Идти вперёд туда, где не ждут; атаковать там, где не подготовились…»
– А почему бы и нет? – пробормотала Тина и улыбнулась. – Слушай, извини, что я надавила на тебя, сама вся изнервничалась. Давай пока зайдём куда-нибудь и выпьем по чашке кофе, а? Премия пришла. А Пирс пусть там отдувается за троих, сам виноват.
Аманда явно не ожидала этого предложения, но ухватилась за него по-бульдожьи цепко. Резко отогнула зеркальце, вытащила из пачки влажную салфетку и оттёрла лицо, потом высморкалась в неё же и, яростно скомкав, запихала в карман на двери. Потом провернула ключ в замке зажигания; двигатель мягко заурчал, машина дёрнулась назад, затем плавно вырулила на дорогу и поехала вперёд, медленно и осторожно.
Ближайшим местом, где подавали хоть что-то съедобное, была забегаловка «Аффогато». Там делали умопомрачительный эспрессо с шариком сливочного мороженого, карамельным соусом и солью – вполне себе такой десерт и напиток в одной чашке. Аманда заказала себ