– Ах, ты об этом, наверное. – Он поднял руку, демонстративно стянул наполовину перчатку, демонстрируя обожжённую, обугленную почти кожу, и снова надел. – Больно, не спорю. Но не смертельно, по крайней мере, пока цел и невредим хоть один камень. Параллельное и последовательное соединение, как в нагревателе, помнишь? – Улыбка его стала неожиданно тёплой. – Даже один чёрный мост может удержать силу реки; даже один белый камень – сохранить мою человечность.
– Если я не налажал с расшифровками светского трёпа на приёме у Чейза Ривера, камни свозят в надёжное место, – подал голос Йорк, сразу растерявший половину уверенности. – Ставлю десятку, что это дом самого Ривера. И покончат с ними разом, в новолуние.
Кёнвальд скривился; странно было видеть гримасу отвращения на его светлом лице.
– Узнаю старика. Своло́чь всё в свою подводную пещеру и плюхнуться сверху жирным задом. Однако он рано радуется: по крайней мере два камня он ещё не достал. Это всё? – обернулся он к Йорку.
Детектив нервно почесал подбородок.
– Да ты меня будто гонишь, приятель… Ну да, пока всё. Когда закончу с расшифровкой, то приду опять поору на берегу – если на что-то ценное наткнусь, конечно… А, ещё вот. Мы, похоже, нашли крысу в своих рядах. Это мой напарник, Эд Роллинс. И… мать его, я, кажется, только что понял, кто расхреначил тормоза в машине Рикки, – внезапно осип Йорк. – Я…
Взгляд Кённы смягчился.
– Иди к своему другу. Ты ведь к нему ехал сюда, к этому смешному мальчику с востока? Об остальном я позабочусь сам. А позже я найду тебя, и мы решим, что делать с предателем. Река жадная. – Кёнвальд обнажил в улыбке зубы, мелковатые, белые и острые, как у зверька. – То, что попадает на дно, никогда не возвращается на сушу.
– Да ладно, Кёнвальд – мелкая речушка… – начал было Йорк. Наткнулся на заинтересованный взгляд искоса, закашлялся. – Ладно, молчу, молчу. К Эду сам соваться не буду, не дурак, одного раза хватило. Но я рассчитываю на твою помощь, белобрысый.
Пробираясь в коридор, он походя похлопал Кённу по плечу.
«А ведь похоже, что жена и дочь Рюноске лежат тут, – дошло наконец до Тины. – Потому Йорк и знает так хорошо эту больницу, потому и приехал быстро… Наверняка хотел навестить их после работы. Как он сказал, Рикки? Интересно, как её зовут полностью. Рикарда, может?»
Кёнвальд наблюдал за ней, не вмешиваясь. Затем подошёл сам – и обнял, понуждая уткнуться лбом ему в шею.
И хаотичные мысли сразу исчезли; стало так спокойно, что колени едва не подогнулись.
«Мы все выжили».
– И натерпелась же ты, Тина Мэйнард, – прошептал Кённа, поглаживая её по спине. – А меня снова не оказалось рядом. Пообещай, что не станешь колебаться и позовёшь, если даже только заподозришь, что тебе грозит опасность.
Тина напряглась; напряглась почти на разрыв и нить доверия, протянувшаяся от сердца к сердцу.
– Нет. Если пойму, что тебя заманивают в ловушку, – не позову. Просто не смогу.
Его пальцы на секунду замерли, потом вновь продолжили скользить – от шеи к лопаткам, от поясницы – к шее.
– Упрямая, – щекотно выдохнул он ей в затылок. – Упрямая и такая смелая. Не взваливай всё на себя. Ты не одна больше.
– Я никогда не была одна. Кошки.
– О, да, это аргумент, – рассмеялся Кённа. – А теперь пойдём. Если я правильно понял, то Коулу Пирсу действительно нужна помощь, но не врачебная.
Банка с колой вращалась на полу.
«Если сейчас её открыть, – подумала Тина, – то будет бум. И пш-ш-ш».
Мысль эта сначала показалась ну фантастически умной, а потом ужаснула своим идиотизмом. Тина поняла, что засыпает на ходу и держится на чистом упрямстве – ну, ещё на двух порциях кофе по-венски, выпитых в молле. Кённа вёл её по коридору за руку, точно ребёнка; никто на них не обращал внимания – ни врачи, ни пациенты, даже видеокамеры, кажется, презрительно игнорировали их существование.
Только в один момент Тина почти проснулась: когда доковыляла кое-как до палаты Пирса и обнаружила там, кроме Аманды и совершенно ошалевшего доктора Слоуна в запотевших очках, трёх ослепительных дам среднего возраста – блондинку, брюнетку и рыжую. Все три были одеты с иголочки, кто в деловой костюм, кто в изысканное вечернее платье, все с броскими украшениями, выдающими статус… Женщины обступили кушетку, на которой лежал Пирс, и бормотали что-то испуганное и ласковое, пытаясь то ко лбу ему прикоснуться, то руку погладить.
«Как три мойры вокруг умирающего», – пронеслось в голове.
– Сколько, ты говоришь, у него было жён? Три? – хмыкнул Кёнвальд. – О, похоже, что он расставался с ними не так бурно и категорично, как можно было бы подумать.
Весь этот гарем он разогнал в мгновение ока; врача, впрочем, выставил тоже и принялся колдовать над Пирсом. Одну ладонь Кённа держал над его болезненно сморщенным лбом, изредка поводя ею, словно вытягивая что-то, а другую – параллельно полу. От пальцев к плитке и обратно точно скакало чёрное веретено – то невидимое, то вполне реальное.
Тина сперва наблюдала за ним, притулившись у стены; затем каким-то образом оказалась в кресле для посетителей, причём с ногами, и, разумеется, уснула.
…ей снова снился колодец, как в детстве.
Золотистые мотыльки, сияющая пыльца, папоротники и тени; старинная кладка, мшистый ковёр… Всё было по-прежнему – и ощущение близкой беды, и покой.
Всё, кроме неё самой.
Тина подняла руку к глазам – и увидела кошачью лапу; когти то показывались, то втягивались. Судя по масти, то была Геката; нарождающийся рык в груди уничтожал малейшие сомнения в этом. Тина подскочила к стенке колодца, раздражённо вильнула хвостом… и вспрыгнула на неё, глубоко засаживая когти и в мох, и даже в сам камень.
Она больше не собиралась ждать на дне. Если её ожидала опасность – она собиралась встретить её сама.
Там. Наверху.
Глава 28Эффект домино
Тина очнулась оттого, что Аманда трясла её за плечо. Палата Пирса больше напоминала сейчас будуар знатной дамы, которая решила устроить вечеринку для подруг, но немного перестаралась со спиртным. Стоял уютный, интимный полумрак; в воздухе вместо тяжёлого духа лекарств и антисептиков витал нежный фиалковый аромат; все три бывшие жены Пирса мирно дремали на стульях, расставленных вдоль кушетки, и сам он спал тоже – и выглядел наконец-то не как мумия из музея, а как нормальный живой человек, уставший просто.
– Извини, – прошептала Аманда, нервно перекладывая телефон с отпечатком тонального крема на экране из одной руки в другую. – Я сейчас собираюсь домой, Дон подъехал на такси, он поведёт машину. Ну и… в общем, я решила сейчас сказать, раз всё уже решено, в общем-то. Библиотека закрывается.
– Что?!
Шок был так велик, что Тина на секунду забыла, где находится, и вскочила на ноги, с грохотом опрокидывая стул. Бывшие жёны проснулись, как по команде, и начали удивлённо переглядываться – похоже, что уснули они не совсем по своей воле, а сейчас не сразу сообразили, что происходит. Зато вовремя сориентировалась Аманда – ухватила её под локоть и вытащила в коридор.
– Тише, мы в больнице всё-таки, а не на поле битвы, – зашипела она. Тушь у неё то ли осыпалась, то ли размазалась, и под глазами залегли комично яркие тени. – Вот ввяжешься опять в благородный бой – и будешь бряцать оружием. Хочешь – стулом, хочешь – даже столом, в лучших традициях трактирных замесов… И не дёргайся так. Разумеется, не навсегда закрывается. Думаю, на неделю или две.
Они остановились у стены, пропуская медсестру со столиком на колёсиках. Аманда выудила из сумочки пудреницу и, чертыхаясь, принялась поправлять макияж. Тина украдкой ущипнула себя за руку, проверяя, не спит ли ещё; боль оказалась вполне реальная.
– Почему библиотека закрывается?
Аманда сморщила нос.
– Вот сама и подумай своей очень умной башкой, – проворчала она. – Пирс в больнице, похоже, надолго. Я беру отпуск ненадолго, мы всей семьёй едем… Не знаю, куда, но прямо сегодня ночью. Уж извини, я не могла утаить от мужа, что в переносном смысле перешла дорогу серийному убийце.
В её словах ощущался весомый такой упрёк, тянувший тонны на две при самых грубых прикидках. Тина невольно, по давней привычке, прикусила губу и опустила голову, скрывая выражение лица, но всё-таки не удержалась и уточнила осторожно:
– О том, что Доу – оживший мертвец, ты, наверное, всё-таки умолчала?
– Издеваешься, что ли? – буркнула Аманда. – Я сама на следующее утро сомневаться в этом буду, а уж человек, чья профессия – здравомыслие… Нет, спасибо, я свою семью берегу. Словом, если всё подытожить, то в строю осталась только ты. При всём уважении к твоей работоспособности библиотеку ты в одиночку не вытянешь. Так что я бы тоже советовала тебе упаковать своего парня, благо он поместится даже в самый маленький чемодан, и улететь куда-нибудь к морю. А с серийными убийцами пусть полиция разбирается, это их работа.
«Ты даже не представляешь, насколько ошибаешься», – подумала Тина.
– Я подумаю.
– С Кианом я дела уже уладила, так что завтра на работу можешь не выходить, – заключила Аманда. – Отпуск у нас всех, разумеется, оплачиваемый, формально в библиотеке реконструкция. А тебе… удачи, в общем. Надеюсь, увидимся через две недели.
И она вдруг обняла Тину – крепко, до хруста в рёбрах. Та опешила на мгновение, а потом бережно обняла её в ответ.
– Спасибо. У моря или нет, но отпуск мне сейчас не повредит. И… я не ожидала, если честно, – вырвалось у Тины внезапно. – Такого. От тебя, – добавила она смущённо, но от уточнений только хуже вышло. – В смысле мы не особо близки были…
Аманда отпустила её и отступила на полшага, скрещивая руки на груди.
– Хочешь сказать, что я не подарок и только жизнь тебе обычно порчу? – спросила с вызовом. Скривилась. – У тебя это временами прямо на лбу написано. Ну, да, характер у меня не сахар. Но и ты не золотце, Тин-Тин. Смотрела когда-нибудь на себя со стороны, мисс Я-Не-Такая-Как-Все и Мне-Не-Место-Среди-Вас? Пирс добрый, он тебя жалел с самого начала. А меня это бесит. Подумаешь, жизнь пару оплеух отвесила – думаешь, она только с тобой такая щедрая? Поверь, нет. Ну ладно, теперь-то чего ссориться, – оборвала она сама себя. – До встречи, Тин-Тин. Береги себя.