Нажал кнопку, машинка в руках зажужжала. Это было особым способом очищения. Или просто очередная попытка сбросить с себя боль. Я провел по волосам, на белый фарфор раковины упала мелкая россыпь волос. Я хотел изменить себя, хотел стать другим. Я хотел, чтобы увидев меня, она поняла, что я готов становиться лучше. Я готов… только ради нее готов.
В зубах тлела сигарета, раз за разом проходил по волосам. Вспомнилось, как перед первым боем меня стриг Потап. Как злился, потому что волосы то и дело застревали в старой машинке. Тогда он обещал мне купить новую с выигрыша. Это был мой первый бой. Моя первая победа. Я выиграл. А машинку так и не купил.
Переоделся в спортивный костюм, взял сумку и вышел на улицу. На дворе уже стоял сумрак. Снова закурил, спрятал руки в карманах. Сейчас не было ничего внутри меня. Только боль и желание пережить ее, переждать. Я был одновременно полон и пуст. Хреновое состояние. Но по-другому сейчас никак.
***
Я был там за полчаса до боя. Лука уже оборвал телефон. И когда я появился в раздевалке, видел, как мелькнуло в его глазах облегчение. Улыбнулся про себя. Сейчас он так напоминал мне Потапа. Будто в раз повзрослел, выбросив дурь из головы.
– Привет, брат, – пожал руку Остап. Я бросил сумку на стол, опустился на него.
– Твой бой завершающий. Брат, соберись, противник серьезный, бой за титул чемпиона. Я не хочу, чтобы тебя убили, – ко мне подошел Лука.
Кивнул.
– Орлов не звонил? Известно что-то?
– Нет, но он позвонит. Мы будем все знать вечером, как я и говорил. Сейчас для тебя главное – бой.
Врубил музыку и вставил наушники в уши. Привычные биты, которые зажигали в раз, сейчас не ощущались. Я чувствовал себя мертвым. Уставшим и сгоревшим.
Накручивал бинты на руки, а сам думал о том, что сегодня у меня нет ее поддержки. Нет ее рук, согревающих мое тело и дарующих спокойствие. Сегодня не будет ее размашистого почерка на бинтах, не будет ее улыбок и взволнованных взглядов, которые она пытается маскировать. Я чувствовал себя маленьким и брошенным. Чувствовал себя уязвимым и слабым.
Все вокруг стало таким чужим и ненужным. Я просто шел вперед. Под свет прожекторов, под скандирование толпы. Я не слышал никого из них. Ощущал только ладонь друга на плече.
Лука вставил мне капу перед клетью. Хлопнул по скулам.
– Ты справишься, брат. Ты сильный, – он притянул к себе и уперся лбом в мой.
Я улыбнулся ему. Я видел, как ему сложно.
– Я справлюсь…
Взобрался в клеть, сделав несколько разминочных прыжков. Тело было дубовым, сердце рвалось из груди. Я сдохну в этом бое или выиграю. Было неважно.
Противник был в лучшей форме. Первые несколько ударов я отбил, пошел в наступление. Я старался делать так, как учил отец. Выбросить все из головы и идти. Есть только эта пятиминутка, а дальше бесконечная темнота. Главное – не думать ни о чем, кроме боя.
Тело не слушалось. Удары выходили слишком слабыми, и уже спустя несколько секунд я отхватил первый апперкот в голову. Меня отбросило. Слышал, как шипел за спиной Лука, как выругался Остап. Я не должен их подвести. Сорвался вперед. Пытался просчитать его.
– Вали его в партер! Вали! – кричал Лука.
Я сделал подсечку. Он свалился, а я тут же забрался сверху. Взял в захват его шею, принялся давить. Сильный, сука.
– Дави его! Дави!
Ублюдок подлез под руку и вывернул ее так, что уже спустя секунду я лежал на татами, а он был сверху. Теперь давил он, вынуждая защищаться. Удар. В голове зазвенело. Я пытался закрыть лицо рукой, но он снова и снова лупил мне в башню.
Удар гонга. Он слезает с меня. Я поднимаюсь с татами. Лицо мокрое. Вытираю лоб – на руке кровь.
– Воды! Дайте воды! – слышу голос Луки.
– Давай садись, – он буквально устраивает меня на табуретке. Я потерян в пространстве. Прикрываю глаза, пока холодная вода брызгает в лицо. Делаю пару глотков.
– Дави его к сетке, слышишь? Дави, Илай. Только так ты сможешь сделать его. Будь внимательным, следи за его правой.
Я киваю. Снова удар гонга. Иду в наступление. По венам, наконец, начинает бежать адреналин. Он зажигает, воспламеняет каждый нерв. Я снова бью, он уклоняется. Я пропускаю. Я пытаюсь отряхнуться, разозлиться, но этого словно не достаточно. Я будто слабый движок, в котором мало оборотов. Я работаю в холостую, каждый раз пропуская мимо что-то важное.
Ринг всегда был для меня свободой. Момент боя – мой триумф. Несколько минут чистого кайфа и жизни. Сейчас я не чувствовал этого. Я стоял на руинах, на разгромленном городе собственной жизни и понимал, что мне больше этого не нужно. Только она имеет значение. Только ее близость. Голову сдавило спазмом. Я пропустил еще удар. Перед глазами всю поехало и я снова на татами. Он сверху. Давит, берет в захват. Теперь бы не сдохнуть…
Я никак не мог сосредоточиться. Ее не было. Она ушла и осталась только ебуч*я боль и пустота. Сопротивляться было сложнее с каждой секундой. Силы покидали меня. Я подвел их всех. Посмотрел в сторону клети, видел искаженное в гневе лицо Луки, он кричал, чтобы я не сдавался. Он хотел, он жаждал моей победы. А я ее жаждал. Увидеть ее… Свою гавань, девочку, давшую мне так много… Я жаждал спокойствия и этого дикого ощущения счастья, которое накрывало рядом с ней.
Я лежал на татами, в голову сыпались удары. С каждым ударом становилось легче. Дикая, сосущая тяга по ней отпускала, как и чувство вины перед отцом. Она уходила на второй план, оставляя место для физической боли. Я улыбался. Смотрел в его лицо, искаженное злобой, и радовался. Знал, что скоро все закончится. Что скоро перестанет быть больно. Он даст мне облегчение. Я жаждал его. Последнее, что я помню, как мысленно прошу простить отца. Это удар ему под дых. Мой проигрыш – моя слабость. И я сам себя привел к нему. После пятого удара в висок отключилось зрение. Тело расслабилось, и даже жуткая боль голове перестала меня дробить. Вокруг была темнота, но в голове я услышал ее голос. Тихий, умоляющий меня голосок.
«Живи…»
Я знал, что не смогу исполнить ее желания. Она сама сделала так, чтобы оно не сбылось. Я просто не знаю, как это делать без нее. Не знаю, как жить.
Глава 41. Забрать свое
Два дня назад
– Я ни за что не поверю, что он тебе изменил, – на том конце связи расстроено вздыхала Марика. – Да к тому же Илай сейчас в таком состоянии, что ему точно не до секса с другой!
Я остановилась у подъезда собственного дома, прикрыла глаза. Это звучало еще хуже, чем виделось в голове.
– Я и не думаю, что он спал с ней, Марика! Но сам факт. Илай так закрыто себя вел в последние дни, он заставил уехать меня из клуба, не приехал домой, и я нахожу его с ней…
Марика молчала. Да и что она могла мне сказать? Я и сама все понимала. У них горе, Потап был самым близким именно для Илая и Юльки. А я тут со своей ревностью. К черту. Не хочу об этом думать. Главное, чтобы Еве стало лучше, с остальным решим.
Я поднялась по ступенькам на свой этаж, позвонила в дверь. Ева должна была уже проснуться. Спустя несколько секунд на пороге показалась Таня. Выглядела она очень взволнованно.
– Как Ева? – тут же спросила, проходя внутрь, и, не дождавшись ее ответа, проскочила в комнату. Ева сидела на диване, играла с Пальмой, рядом на столе был практически съеденный завтрак. Выдохнула, про себя подумав, раз есть аппетит, значит, дела идут хорошо.
– Тань, а чего ты напряженная-то такая? – я оборачиваюсь к девушке, но не договорив, вздрагиваю от испуга. Замираю в первые секунды, решив, что это сон.
Он улыбается. Сидит в кресле Илая в углу комнаты, крутит в руках один из его кубков.
– Ну, здравствуй, жена. Вот я и нашел тебя, – произносит он с улыбкой, от которой поджилки трясутся.
Я пячусь назад, едва ли не падая на диван к Еве. Малышка поднимает на меня взгляд, смотрит так взволнованно.
– Мам, я не хочу, чтобы мы уезжали. Папа говорит, что он заберет нас. А как же дядя Илай?
По коже озноб бежит. Костя смеется.
– Правда, мама, как же Илай? Как же твой трахарь? Где он? Я так хотел увидеться с ним, поговорить. Нам ведь теперь как-то нужно решить вопрос с тобой, – на этих словах он резко швыряет кубок в стену. Он разбивается, разлетаясь на осколки. А я прижимаю к себе дочку.
– Не нужно… – с губ рвется жалобный шепот. Мне страшно. Уже забытое чувство вновь овладевает каждым органом. Он поднимается и направляется ко мне. И я уже знаю, что будет больно. Очень больно.
Смотрю на него сквозь слезы, а в душе горечь разливается. Я так надеялась, так хотела стать счастливой. И я была. Все эти месяцы рядом с Илаем. Но он не оставит меня в покое. И глупо было верить в обратное…
– Дай мне хотя бы отвести Еву в спальню. Не нужно, чтобы она видела… – срывается шепот с губ.
– Чтобы она видела?! – взрывается он, а в следующую секунду вспыхивает моя скула от нестерпимой боли. Голова звенит от удара и меня отбрасывает на спинку дивана.
– Мамочка! Мама! – испуганно вскрикивает дочка, роняя Пальму на пол. Щенок начинает лаять, пытаясь защитить нас.
– Ева, иди в спальню. Пожалуйста, иди, – схватив ее за плечики, смотрю в ее глаза испуганные. Дочка плачет, жмется ко мне. Тогда я делаю это с нажимом.
– Ева, ты должна забрать Пальму и пойти в комнату! Я скоро приду.
Малышка всхлипывает, но, встретившись с моим строгим взглядом, кивает. Спрыгнув с дивана, хватает на руки щенка и убегает в спальню.
Он стоит рядом. Смотрит на меня, наблюдает, издеваясь. Я не поднимаю головы – боюсь. Боюсь, что снова будет больно. И на одном ударе он не остановится. Никогда не мог остановиться.
– Простите, – раздается жалобный голос. Мы поднимаем глаза на звук. В дверях стоит Таня. Жмется к проему.
– Отпустите меня, пожалуйста. Мне нужно идти… – я читаю страх в ее глазах.
– А, это наша нянечка, – ухмыляется Костя. Он подходит к ней. Таня буквально вжимает голову в плечи. А я посматриваю по сторонам. Вытаскиваю незаметно телефон, пока он не видит меня, и набираю номер Илая.