— Всё хорошо, Эль. Всё хорошо… — проговорил папа, пока я, застыв в ужасе, пыталась произнести хотя бы слово.
Хорошего было мало. Под глазом синяк, на другой щеке ссадина, отец держался за живот, и я видела, как ему больно. Безусловно вид был не настолько ужасен, как тогда, когда его первый раз избили, но то, что это сделали те же самые лица, я отчего-то не сомневалась. Слушать, что с ним всё в порядке я больше не стала и вызвала скорую.
— Ты меня больше не остановишь, папа! Левицкий ответит за то, что сделал!
— Он убьет меня, — устало и как-то слишком отстранёно произнёс отец. — И тебя, — добавил он. — Ты ничего не можешь против него, Эль. Ты ничего не сделаешь… Только хуже… На этот раз предложение куда серьезней. Я не мог на него согласиться, — отец не кричал на этот раз. Он смотрел сквозь меня и это пугало. Слишком спокойный тон для таких чудовищных фраз. И когда он закрыл глаза, сползая по стенке, я отчаянно закричала.
Скорая на удивление приехала быстро, отца в чувство привели, и вскоре я уже стояла напротив уже знакомого нам врача — Давида Исаевича и с надеждой заглядывала в его лаза. Тот покачал головой, увидев нас, но осмотрев папу, подтвердил, что на этот раз никаких серьёзных увечий не нанесли. На всякий случай, оставив его в больнице до утра, он велел мне отправляться домой и хорошенько отдохнуть. Видимо, выглядела я на самом деле плохо.
Уже на улице я дозвонилась до Антона, ответил он почти сразу. Я сообщила, что остаюсь сегодня в своей квартире, так как отсюда ближе до больницы, но он отреагировал немного странно. Сдержанное молчание, потом вопрос, домой ли я из больницы, а затем напоминание о том, как нам хорошо вместе. Он мне не доверяет, я чувствую это. Хотелось его приободрить, но убеждать его в своей верности сил сейчас не было. К тому же, по дороге домой я, действительно, собиралась заехать кое-куда ещё. Захотелось вдруг рассказать Антону про Левицкого, что это его рук дело, но в последний момент не стала. Сделаю это позже.
Роберт. Этот мерзавец говорил что-то про чай. Неужели мой отказ всему виной? Господи, неужели, он так сильно хочет меня унизить, что готов переступать закон? Отец сообщил, что это случилось около семи. Я не приехала к Роберту и как результат — моему отцу угрожали?
Проезжая по пути домой, заметила свет в окнах интересующей меня фирмы. Сердце забилось быстрее. Я боялась, и, возможно, подсознательно надеялась, что тут никого не будет. Но теперь сомнения, что мне придётся осуществить задуманное, отпали. Я вышла из такси и, чтобы не передумать, решительно кинулась прямо к воротам офиса, который располагался в двухэтажном здании и занимал его полностью. Если Роберт хочет видеть меня в качестве подносящий ему чай — так тому и быть. Он говорил, лишь на несколько дней. Если этот псих назначает такую цену за жизнь моего отца — я могу заплатить. Пусть даже переступив через свою гордость и убеждения. Но папой я рисковать не могу. Всего лишь чай. Я справлюсь. В конце концов, выясню, что нужно этому ублюдку.
Дверь мне открыли далеко не сразу. Ворота, открытые днём, сейчас были закрыты, и я стучала по ним так отчаянно, что казалось, вся улица содрогается от этих звуков. На встречу ко мне вышел тот самый полноватый охранник низкого роста с часами на груди, он насупившись взял их в руки и, взглянув на циферблат, сообщил:
— Во-первых, у нас есть звонок, — он указал на ворота, и я, действительно, заметила небольшое устройство, на которое прежде внимание не обращала. — А, во-вторых, мы уже закрыты. Вы что-то хотели?
Такой простой вопрос, но внутри он вызвал волну негодования. Нет, я не хотела, но мне придётся.
— Я к Левицкому, — ответила я, поняв, что пауза затянулась. — Знаю, он на месте, видела свет в его окнах. И уверена, если Вы сообщите, что здесь Элиза Красова, он меня примет.
«Толстячок», как я его успела окрестить мысленно, вдруг перестал хмуриться и глубоко вздохнул.
— Не советую его сейчас беспокоить, — скорее сочувствующие произнёс он. — Вернулся минут десять назад. Злой. И вряд ли он способен сейчас не нагрубить.
— Ничего страшного. Иного я от него и не ожидаю.
Охранник покачал головой, но я умоляюще сдвинула брови, приложив руки к груди. Снова глубокий вздох, пожал плечами:
— Хорошо, но я предупреждал.
Глава 9.2Настоящая сущность
С этими словами «Толстячок» пропустил меня внутрь помещения, и, делая шаг за шагом, я чувствовала, как сильно дрожат мои руки. Сердце то замирало от неизвестности, то начинало слишком часто стучать, добавляя краски разгоряченным щекам. Пока мы достигли приёмной, я испытала исчерпывающую гамму чувств. Он хочет сломать меня. Не знаю, зачем. Но я готова. Просто приносить ему чай и выслушивать нелестные упрёки. Ради отца. Могу ли я рассчитывать взамен на то, что жизни папы более не будет ничего угрожать?
— Он ждёт Вас, — раздался голос охранника совсем рядом, и я поняла, что пока раздумывала, тот успел доложить Роберту о моём присутствии. «Толстячок» откланялся и вышел, направившись, по всей видимости, на свой дежурный пост.
Несмело я потянулась к массивной ручке. Дверь скрипнула, и я в очередной раз замерла, представив взгляд, который вот-вот увижу. По мере того, как открывалась дверь, сердце отбивало всё больший ритм, и когда я казалось была на пределе, шагнула в кабинет.
Он стоял у стола лицом ко мне, немного присев на него. Надеюсь, мебель здесь достаточно крепкая. Руки в карманах, голова чуть наклонена. Изучает меня. Ждет, зачем я пожаловала.
Слова застряли в горле, а пошевелиться я была и вовсе не в силах. Ну, же, Эль! Смелее. Но вопреки всему, я молчала, продолжая испытывать терпение Роберта. Ухмыльнулся. Знает уже, что сдалась. Но тянет время. Видит мои мучения. Наслаждается.
— Говори, раз пришла.
Снова смешок. Мне казалось, эти светлые глаза внимательно следят за каждой моей мыслью. Я снова не сразу поняла, что слишком пристально рассматриваю его лицо, которое уже не считала уродливым, в отличие от сущности. И если внешность — независящий от него фактор, то внутреннее содержание — полностью на его совести.
— Я готова… — сорвалось вдруг с языка. Я готова? Нет, черт возьми, не готова, но постараюсь вытерпеть его колкие фразы.
— Готова на что?
Ни капли доброжелательности на лице. Блуждающий по мне взгляд, сначала на губы, затем ниже, на этот раз вместо декольте водолазка, впрочем и вся остальная одежда была более чем скромной, серые штаны не оголяют коленок, как юбка в нашу первую встречу в этом кабинете, но мне казалось я стою перед ним совершено без одежды. Роберт скользнул взглядом еще ниже, а я внутренне сжалась. Что за чёрт? Зачем он это делает? Жаль, что плащ отставила в приемной, хотелось накинуть сверху еще и его.
Левицкий сделал ко мне несколько шагов и повторил вопрос:
— Так на что ты готова? Может, наконец, ответишь?
— Я готова… — произнесла и сжала губы не в силах продолжить. В горле пересохло от своих же слов. Боже, как унизительно. Не отводя взгляд, наконец, решилась: — Я готова подносить тебе чай, когда пожелаешь.
Роберт расплылся в довольной улыбке. Он ждал этого, чтобы вдоволь насладиться моим поражением. Не нужен ему мой чай. Это игра чувствами. Власть показать. Почему мир держится на этих мерзавцах?
— Ну, надо же, — широкая улыбка. — Как же, интересно, ты пришла к такому сложному решению? — он намерено выделил слово “сложному”, протягивая в нём ударную гласную. Издевается. Подонок. Я бы тебе слабительный чай организовала — мало бы не показалось! Зато для желудка хорошо. Роберт эти мысли, на мою радость, не слышал, поэтому вслух решила произнести совсем другое. Попытаться поставить своё условие.
— Но в обмен я хочу, чтобы ты оставил моего отца в покое, — осмелела вдруг я, выдвигая свои предложения. — Он снова в больнице. Его избили. Опять.
— Твой отец наверняка получил по заслугам, — равнодушно пожал плечами Левицкий.
Да как он смеет?! Даже не скрывает своей неприязни! И не боится расправы.
— Папа мухи не обидит!
— Ну, конечно-конечно. Он наверняка, идеал.
— Он добрый, честный! Как ты смеешь говорить о нём такое?
Я закипала, контролировать себя становилось всё сложнее.
— Говорю, что думаю. И тебе советую. Или ты, и впрямь, считаешь его образцом добра? — хохотнул.
— К чему эти беспочвенные оскорбления? Ты получил, что хотел. Я же согласилась на твои условия. Так зачем всё это?
— Ах, условия, — будто что-то вспомнил, встрепенулся Роберт, манерно закатил глаза и сделал еще шаг ко мне. Он больше не улыбался. — Кто тебе сказал, что они в силе?
— Но… Ты сам говорил прийти. Что Миссис Чайни отсутствует, и мне нужно будет вместо неё приносить тебе этот напиток.
— Во сколько ты должна была прийти? — брови поднял. Будто не знает.
— …В полседьмого, — нервно сжала губы, всё больше понимая, куда он клонит. — Но я же всё равно пришла, я не могла раньше… Мой отец…
Черт, зачем я оправдываюсь? Мало я унизилась перед этим подонком?
— Мне плевать на твоего отца, — сквозь зубы процедил Роберт. — И, кстати, чай из твоих рук — это последнее, что бы я взял, даже если бы умирал от жажды. Лучше от обезвоживания, чем от яда.
“Он всё же читает мои мысли”, - невольно усмехнулась я, и тут же снова по спине пробежал холод от взгляда Роберта. Что означают его слова? Словно подтверждая мои догадки, он произнёс, делая ещё один шаг:
— Поздно, красавица. Это предложение было актуально до без пятнадцати семь. Ты свободна.
Мерзавец. Насладился по полной. Он это с самого начала задумывал. Не было никакого предложения приносить чай. Было предложении добровольно унизиться и потешить его самолюбие.
— Спасибо, что лишил меня возможности стать убийцей. Яд — это то, что я и собиралась сделать! — перевела дыхание и добавила: — Нет и не было у тебя никакой информации!
Развернулась и направилась к двери, но услышала как Роберт меня окликнул.