В 2006 году Шелли Флагел из Института молекулярной и бихевиоральной неврологии Университета штата Мичиган Шелли Флагел представила весьма красноречивые результаты экспериментов на крысах. Ее команда поместила крыс в стандартные клетки, в которые были встроены подвижный стержень и миска с едой. В случайные моменты стержень резко выдвигался внутрь клетки и оставался там в течение восьми секунд. Затем он втягивался обратно, а в миску насыпался корм. Крысы быстро начали ассоциировать движение стержня с появлением еды. Это понятно, ведь будь мы людьми или крысами, мы быстро учимся распознавать признаки того, что обед приближается: запах бекона, стук тарелок, которые ставят на стол, вид блюда, которое разогревается на плите, – косвенные образы воздействуют на все органы чувств и заставляют слюну выделяться.
Отслеживание цели (зависимые)
Отслеживание причины (независимые)
Но то, что происходило дальше, поразило исследователей. Когда стержень появлялся в клетке, некоторые крысы немедленно бежали к миске и ожидали, когда появится пища. Они «отслеживали цель», и их поведение было основано на ожиданиях. Они шли прямиком к цели – к еде. Однако другие крысы – бóльшая часть подопытных – вместо этого бежали к стержню. Не к еде, которая необходима для жизни, – о нет! Они обожали этот стержень. Холодный металлический стержень, который в любом случае не мог принести им никакой выгоды. Они терлись об него, нюхали, носились вокруг. Они не могли ни съесть, ни выпить его, однако их мозг быстро привык отслеживать его появление и выбрасывал в кровь дофамин, когда это происходило. Их жизнь крутилась вокруг этого стержня. Исследователи назвали этих крыс «отслеживающими признаки», потому что они стали зависимы от определенного сигнала, от знака, который ассоциировался с едой.
Брэд Питт и Кейт Бланшет по шкале восприимчивости находятся на самых нижних ее границах и, если бы они были грызунами, и им не нужно было бы есть для того, чтобы нормально работать, они бы отказались от пищи вовсе.
Вы можете заявить: «Но у меня на кухне нет никаких стержней, которые появляются, прежде чем я начинаю готовить. При чем тут я?» Что ж, если вы человек, которого привлекают косвенные признаки, сигнализирующие о том, что организм получит вкусную еду, то ваша жизнь может выглядеть примерно так.
Вы заходите в торговый центр, и вдруг что-то заставляет вас свернуть в сторону. Вы даже не поняли, почему это произошло, потому что не зафиксировали, как краем глаза зацепились за вывеску кафе. Однако это произошло. Ваш мозг ухватился за намек на еду.
Или, предположим, вы – учитель и, проходя мимо комнаты отдыха и заметив там коробку с выпечкой, вы внезапно «решаете» поговорить с коллегой, который сидит в этой комнате. И, конечно, съесть пончик. Или два.
Мы идем по дороге, и нас дергают за ниточки различные намеки на поощрение: желтые эмблемы «М», фиолетовый колокольчик с логотипа «Тако Белл», гигантский рожок с мороженым на вывеске «Баскин Роббинс». Нас буквально сносит потоком визуальных намеков.
И ведь есть не только визуальные образы. Время дня само по себе – уже мощный сигнал. Если вы всегда заезжаете в «Старбакс», чтобы забрать заказ по дороге домой, ваш организм привык в определенный момент дня получать кофеиновый стимул. Или вы наконец укладываете детей, а значит, настало время растянуться на диване и насладиться моментом. Все это очень общие ситуации, и все они неизбежно связаны с Пропастью в силе воли, – представьте только, как много энергии мы тратим, чтобы дотянуть до заветного момента.
По факту, Пропасть в силе воли возникает потому, что даже если 95 % времени вы держите себя в руках, всегда наступает момент, когда передняя поясная кора отключается, – и вы становитесь уязвимы перед соблазном. Может быть, вы позволяете себе расслабиться и съесть лишнего, потому что это вечер пятницы, может, по телевизору идет любимое шоу, или вы на отдыхе, или читаете. Все это не просто привычки – это ситуации из прошлого, которые вы ассоциируете с едой, и они, словно гравитация, держат вас прикованным к орбите и заставляют двигаться по одному и тому же кругу.
Эмоции также играют роль манка. Скука, злость, радость, страх, неуверенность в себе, горе, одиночество, отчаяние, счастье или печаль – «заедание» эмоций сегодня столь же распространено, как и «бездумное поглощение». Ох, бога ради, мы даже придумали этому название: успокаивающая еда! И все это идет из детства.
Пару лет назад я взяла дочь (тогда ей было всего два года) в путешествие на Ниагарский водопад. Мы поехали туда на машине вместе с подругой, которая тоже придерживается Питания в Рамках Разумного. Все было замечательно, мы прекрасно провели день, но когда настало время возвращаться домой, моя дочь вдруг стала отказываться сидеть в детском кресле. Она выгибала спину, отталкивалась от сиденья и плакала, – в общем, обычное дело для этого возраста. Моя бедная подруга пару минут наблюдала этот хаос, а затем, порывшись в сумке с продуктами, протянула мне пакет с крекерами и изюмом – успокоить дочь.
Эмоциональное обжорство – использование пищи не по назначению, то есть не для пополнения запасов энергии в организме, а для того чтобы почувствовать себя лучше морально. По сути человек при помощи продуктов пытается восполнить что-то в душе.
Я отбросила пакет на пол машины и наконец-то застегнула ремни на детском кресле. И когда мы уже забрались в машину и выехали, я глубоко вздохнула и предложила подруге пищу иного рода – пищу для размышлений. Стараясь выражаться максимально мягко, я сказала: «Ты видела, что только что сделала? Майя не была голодна. Она была зла, потому что не хотела усаживаться в кресло, – а ты предложила накормить ее. Но ведь расплакалась она совсем не оттого, что хотела есть! И если будешь делать так снова и снова, то ребенок привыкнет, что негативные эмоции – это повод что-нибудь съесть».
Она была поражена, и всю обратную дорогу мы проговорили о том, что ее мать ровно это и делала, когда она сама была ребенком. Если эта взаимосвязь между негативными эмоциями и дофаминовым поощрением закладывается в детстве, то спустя некоторое время сами эмоции превращаются в признак голода. И ведь когда ребенок плачет, родители не предлагают ему, скажем, брокколи. Это обычно печенье, конфета или еще какое-то сладкое или мучное угощение.
Сегодня много говорят об «эмоциональном обжорстве». И с этой точки зрения если эмоции связывать с едой, то вот, пожалуйста, – ваши эмоциональные сигналы о голоде. Причем, как правило, они работают в комплексе с другими ниточками, за которые нас тянет к еде, – с визуальными образами, запахами, звуками. Я часто слышу от участников Тренировочных Лагерей: «Я просто ем, чтобы справиться с эмоциональным напряжением, – и когда оно уйдет, я перестану объедаться». Я бы сказала, что вам просто необходимо активировать стоп-систему, чтобы мозг перестал воспринимать эмоции как сигналы о голоде.
И еще кое-что. Если вы концентрируетесь на цели, то еда для вас, безусловно, привлекательна, – но именно еда, а не намеки на еду, так что вам не составит труда прекратить объедаться. Нужно осознанно сократить порции пищи – только и всего. Но вот если вы концентрируетесь на образах, то вокруг вас миллиарды соблазнительных намеков, и тогда завязать куда сложнее. Вся ваша жизнь – это сплошное ТВ-шоу из различных образов, напоминающих о еде, незаметных и невероятно сильных, и кажется, будто сбросить этот груз практически невозможно. Это и правда невозможно – пока вы не начнете использовать техники, созданные специально для решения ваших проблем.
Вскоре ученые задались еще одним логичным вопросом: концентрация на образах и склонность к зависимости – это генетическое явление? Или все зависит от среды? Проведенные исследования подтвердили: что касается крыс, то у них бóльшую роль играет генетика. Когда крыс, концентрирующихся на образах, скрещивали с такими же «чистопородными» крысами, у них, как правило, рождалось потомство, которое также реагировало на образы. То же правило работало и в случае скрещивания двух крыс, концентрирующихся на цели{62}. То есть наркомания фактически у них в крови.
Затем был проведен другой, не менее значимый эксперимент. Исследователи скрестили двух не склонных к зависимости крыс, которые произвели не склонное к наркомании потомство. Затем нескольких детенышей из выводка отделили от остальных и вырастили в изоляции – фактор стресса, имитирующий эмоциональную травму человеческого детеныша. Многие подвергшиеся стрессу крысы обрели склонность к наркомании{63}. Другое исследование показало, что если крысу приучать получать поощрение в виде еды, то у здоровой особи также может проявиться зависимость, и она будет вести себя, как крыса, концентрирующаяся на образах{64}.
В общем, стоит подвергнуть изначально здоровую крысу стрессу – и мы получим крысу с зависимостью. Это происходит не всегда, но часто.
Не знаю насчет вас, но я была потрясена, впервые прочитав об этом. Это ответило на терзающий меня вопрос: почему одни из нас более склонны к зависимости, нежели другие, и почему на Шкале Восприимчивости мы оказываемся там, где не хотели бы быть? Эта информация помогла ответить и на множество других вопросов, которыми занимается передовая наука (например, почему часто ветераны войны начинают употреблять наркотики после демобилизации).
«Натура» против «среды» – это, безусловно, интересная тема, но не стоит тратить слишком много времени, выясняя, откуда возникли ваша предрасположенность и проблемы с питанием. Все это останется пустым философствованием, если вы не обратитесь к программе действий. И, как ни забавно, самым большим препятствием станут отнюдь не кулинарные шедевры вашей свекрови, а вы сами. Ну то есть не вы, а только та часть вашей личности, которую я называю Вредителем. И для того чтобы перехитрить Вредителя, нужно понять, как именно определенные импульсы возникают в нашем мозге. Об этом мы и поговорим в следующей главе.