его тела, его поцелуев, его семени, – всего, что хоть как-то было связано с ним. Снова накатило беспамятство, но и сквозь него мне слышались мои стоны. Когда глаза мои ненадолго открылись, ночь уже побледнела – ночь, какой еще не бывало в моей жизни. «Отныне я – твоя раба, – подумалось, – пойду за тобой, побегу, поползу, полечу – на край света, любого света, только с тобой…»
Когда глаза мои открылись снова, я увидела Пьер-Поля – он стоял, глядя на меня, лежащую среди лохмотьев, в которые превратился за ночь мой наряд; тот, кто был Луизой, мой господин и повелитель, стоял рядом с ним и что-то говорил; я быстро поняла – что, попыталась сжать ноги, закрыться ладонями – бесполезно, тело мое мне не повиновалось, Пьер-Поль уже опустился на колени, расшнуровывая штаны, показывая свою готовность – потом обрушился на меня. Он был груб, как мужик, и больше не было счастья, было чувство горечи и унижения – сначала; но понемногу тело, которым каждый из нас наделен в Пространстве Сна, взяло свое, и сознание снова ушло куда-то.
Оно вернулось вовремя: они снова стояли надо мной, Пьер-Поль держал в руке обнаженный кинжал, Луиза, кажется, хотел удержать его, но не очень, как мне показалось, убедительно. Меня хотели убить; смерть в Пространстве Сна – серьезная неприятность. И, наверное, именно эта угроза помогла мне вернуть силы, которые сейчас были так нужны.
Я взметнулся. Тело было еще женским, но я с каждой микросекундой вновь все более становился самим собой – и оно мне подчинялось. Это естественно: у нашего тела в ПС нет тяжелой инерции плоти Производного Мира, и превращения его быстры, порой даже мгновенны. Поэтому я смог нанести первый удар прежде, чем они опомнились. Ногой я выбил кинжал из пальцев Пьер-Поля; чтобы перехватить оружие, пришлось взвиться в воздух – но я смог, все мое было уже при мне. Он еще не успел принять защиту, как острое лезвие вспороло его горло, пересекая артерии и вены. Хлынула кровь. Я круто извернулся, чтобы не запачкаться, и оказался лицом к лицу с Луизой, она, так же, как я, прошла уже метаморфозу и снова была женщиной. Красивой, надо сказать. Она сложила руки – умоляюще, словно для молитвы. Я схватил ее за плечи и швырнул наземь. Рванул платье. Она не сопротивлялась, пыталась даже помогать мне. Я был груб, как только умел. Раньше не знал за собой таких качеств. Специально для нее я вспоминал все способы, с какими когда-либо приходилось встречаться. Она стонала все тише и тише, мне казалось, что это не я совокупляюсь с нею, но самое малое взвод солдат, только что вывезенных из необитаемой пустыни. И лишь мысль об уходящем времени заставила меня остановиться.
Стоя на коленях, я повернул ее на спину и мягко похлопал по щеке. Злость успела улетучиться. Она приоткрыла глаза и попыталась улыбнуться; это получилось у нее не очень убедительно. Я осмотрел ее руки; они не имели особых примет. Тело Пьер-Поля лежало, обескровленное, как подвешенная за ногу заколотая по всем правилам скотина, но уже начало таять, рассеиваться – чтобы одновременно возникать где-то в совершенно ином макроконе. И тем не менее труп оставался трупом. Было противно, но я засучил и его рукава. Да, он тоже был дримером. Надо передать в явь: пусть срочно выяснят, кто в ближайшее время не вернется – или уже не вернулся – из Пространства Сна в какое-то из существующих Бюро ОПС.
Потом я снова склонился над Луизой:
– Как ты себя чувствуешь?
– Спасибо… – проговорила она едва слышно. – И еще раз спасибо.
– Гм. За что же?
– За первый раз. И за второй.
– На здоровье, – сказал я и взял кинжал.
– Пожалуйста… не надо!
– Каждому – свое, – сказал я.
– Ну пожалуйста…
Я изобразил раздумье.
– Не могу. Щадить тебя опасно. Вот разве только…
– Все, что угодно!
Кажется, она решила, что я хочу продолжить игры.
– Нет, нет, – успокоил я. – Я хочу, чтобы ты сказала: где Груздь? Ты ведь прекрасно знаешь, кто такой Груздь.
В Пространстве Сна не принято лгать: все легко проверяется.
– Слыхала, конечно.
– Рассказывай.
Она промолчала.
– Ты ведь сказала: все, что угодно!
– Да, но я думала…
– Что ты думала – неважно, имеет значение только то, что ты говоришь. Что говорили они о нем? Он здесь? В замке? Если нет – то скажи хотя бы: они – или вы, все равно, – вы еще контролируете его? Зачем? По чьему заданию? Где ищете его?
Она бледно усмехнулась:
– Им незачем искать.
– Ты хочешь сказать… Они снова нашли его?
Она кивнула.
– Где он? Быстрей, быстрей!
Она вытянула руку в сторону замка, возвышавшегося на противоположном берегу озера:
– Там.
– И сколько их в замке – не считая Груздя?
– Я насчитала одиннадцать. В самом замке. Но есть немалое число вооруженных вокруг замка. Не знаю точно, но, кажется, не менее двухсот.
– Чем они вооружены? Соответственно эпохе? Или иначе?
– Насколько я могу судить – более современно, чем мушкеты и шпаги.
Так. Соотношение сил не самое оптимальное. А я – один?
Или…
– Ты сказала, там у них Груздь. И больше никого?
– Я не видела. По-моему, больше нет.
– Давно вы пришли сюда?
– Часов восемь…
Борич должен был оказаться тут раньше.
– А когда занимали замок – не было ничего – схватки, сопротивления?
– Все было тихо. Владельцы в Париже, челядь спит в боковом корпусе на чердаке.
Значит, с Боричем – если он действительно здесь – пока еще не стряслось ничего худого.
– А вы здесь, похоже, были чем-то вроде дозора? – Я кивнул на тающие останки.
– Тебя ждали. Но я не хотела… – Она оборвала начатую фразу.
– Почему же ты – с ними?
– Меня заставили.
– Так уж и заставили.
– Ну – наняли, можно и так сказать. Мне обещали помочь… Там, наяву.
– В чем?
– Вот это уже не твое дело.
– Что еще ты знаешь о тех, кто тебя затащил сюда?
Она покачала головой:
– Помню только, что мы должны были не пропустить тебя – если появишься. Говорили, что у тебя есть несколько путей из Узла – и этот в том числе…
Интересно. Противник предугадывал мои действия даже лучше, чем я сам.
– Ну, пусть. А обсуждали они – как я буду стараться проникнуть в замок?
– Не слышала. Но, наверное, они к этому готовы. Они… они очень решительные люди.
Я, пожалуй, тоже, подумалось мне.
– Теперь припомни хорошенько: они упоминали в разговорах маленькую девочку? Ту, что они захватили в каком-то микроконе, когда она уснула в мире яви? Может быть даже, ее усыпили.
Она медленно качнула головой – раз, другой:
– Нет… Я сказала бы. Что за девочка?
– Неважно.
Похоже, она на самом деле ничего другого не знала. Странно. Единственный смысл перехватывать здесь, в Пространстве Сна, мою дочку для них заключался в использовании ее в качестве наживки: сведения о ней должны были выманить меня на них. Но в таком случае мне дали бы хоть намек на то, где искать ее, в каких микроконах. И передать такую информацию проще всего было бы сейчас, именно через Луизу.
Хотя не исключалось, что замысел был иным, и они собирались использовать дочку для шантажа. Как заложницу.
Кстати: если они держат здесь как-то обнаруженного ими Груздя, то не привезли ли сюда и дочку? Пленников легче охранять, когда они собраны воедино. Во всяком случае, такой поворот не исключен.
Ну ладно. Посмотрим, чья возьмет. Я засунул кинжал за пояс. Одет я был сейчас в костюм, модный, пожалуй, в тысяча шестьсот восьмидесятых годах. Несмотря на возраст, одеяние оказалось достаточно удобным. Впрочем, чего только мне не приходилось носить в Пространстве Сна.
– Доберешься к себе домой?
– Да… Не уходил бы ты, а?
Я искренне удивился.
– Неужели ты… после всего…
– Не в том дело, – сказала она. – Но мне не хотелось бы, чтобы с тобою случилось что-то неприятное. А если ты направишься в замок…
Я кивнул:
– Они сейчас все там. Значит, и мне нужно туда.
– Я люблю, когда заставляют, – сказала она. – А обращаться в мужчину – не очень. Хотя здесь у нас, сам знаешь, бывает еще и не это.
– Знаю. Ладно – может быть, и придется еще как-нибудь свидеться.
– Я буду ждать.
– Счастливо оставаться!
В замке
Мне не приходилось прежде бывать в таких домах, хотя навидался уже много чего. Замок Шенонсе представлял собой четырехэтажное строение с круглыми, островерхими башенками по углам, с высокой двухскатной крышей и высокими трубами. Левее него возвышался донжон с конической кровлей, справа же – если смотреть со стороны озера, по которому я и приближался сейчас на громоздкой, неудобной плоскодонке, – примыкал длинный корпус, стоявший на арочных опорах, словно мост; да корпус и был построен над водой. Два окна второго этажа (первый был лишен их и служил, вероятно, для хозяйственных нужд) светились, изредка там возникали какие-то тени, чтобы вскоре исчезнуть.
Медленно и беззвучно гребя, я соображал. Если Груздь в замке, то задача не окажется слишком уж сложной: пробраться туда, минуя главный вход, мне, пожалуй, будет по силам. Но если они догадались упрятать его в донжон да еще выставить блок подобно тому, каким был заблокирован Аид, то придется нелегко: в таких башнях отсиживаются от достаточно серьезного противника.
Как же все-таки им удалось схватить его?
«Да почему именно схватить? – вдруг подумалось мне. – Может быть, здесь у него было назначено свидание с ними, и обе стороны просто аккуратно явились на рандеву? Да нет, не может быть: в Аиде он ведь бежал от них? А возможно, мы оказались там просто нежелательными и чересчур активными свидетелями, и ему не оставалось ничего другого, как стремительно исчезнуть – назвав предварительно – или услышав от них – координаты следующей встречи».
Редкие, узкие бойницы донжона были темны. Вероятно, Груздь все-таки находился в замке. Договаривался. Но тело-то его у нас. И любой ценой надо вернуть его в явь. Пусть принимает решения там, а не тут.