– Есть, – вытянулся он довольно резво.
Сфокусировав взгляд на происходящем чуть дальше, я увидел толстяка в рясе, который хлопотал над лицом Барсука.
– Нас тоже.
– Что тоже? – осторожно поинтересовался Гилар.
– В глухую комнату и завалить… – это было все, что я запомнил, перед тем как провалиться в черную пропасть обморока.
Из глубин бескрайнего неба, откуда-то очень издалека, ко мне подплыла белая тучка.
– Ван, – ласково прошептала она.
Мне не хотелось отвечать, потому что полет в небе был упоительно сладок.
– Ван, – чуть громче прошептала тучка.
– Уйди, – отмахнулся я.
– Ван, колючку тебе в штаны, – внезапно голос тучки огрубел, а она сама налилась чернотой и прыгнула на меня, обдавая мокрыми брызгами дождя.
– Что?! Где?! – Я вскочил с кровати и только после этого понял, что нахожусь в небольшой полуподвальной комнате. Причем в неожиданной компании: это были не спящие на других лежаках «ящеры».
Кто бы сомневался – парочка извергов собственной персоной. Встретились два одиночества. Я сознательно старался держать этих персонажей подальше друг от друга, потому что был уверен: как только они встретятся, так сразу примутся пить из меня кровь, причем ведрами.
Профессор Урген, за прошедший год изрядно потолстевший, поставил на стол пустой стакан и довольно улыбнулся.
– Вот, а ты говоришь, что не проснется, – улыбнулся он Карну, которого еще совсем недавно ненавидел всей душой и боялся до колик в животе.
Что делает с человеком спокойная жизнь – никто за тобой не гоняется по всему континенту, и вот уже появляется изрядное брюшко и снисходительное отношение к тем, кто охотился за тобой и отнюдь не с мыслью вместе попить пива.
Ладно, поулыбались и хватит.
– Как вы здесь оказались так быстро? – спросил я и, чтобы избежать шуточек, сразу добавил с металлом в голосе: – Сначала ты, Урген.
– Дежурная шхуна была под рукой, и ветер оказался попутным. Вот и все объяснения.
– Карн.
– На почтовых станциях из десятка вы оставили трех лошадей.
– Ясно, – кивнув я, сел обратно на кровать и обхватил гудящую голову руками. – Что успели сделать?
– Ну, немного допросили пленника, – отчитался Урген.
– Демоны, – встрепенулся я, понимая, что профессор открыл заваленный по моему приказу вход во временную темницу. – «Невидимка» не появлялась?
– Успокойся, я уже обо всем позаботился, – небрежно отмахнулся профессор, и эта небрежность взбесила меня, давая выход накопившемуся раздражению.
– Что ты мог предусмотреть?! Эта тварь резала нас, как кутят, и если бы не чистое везение, мы все остались бы в катакомбах. Ты это понимаешь?!
Урген не обиделся, он сразу посерьезнел, подошел и присел рядом.
– Ваня, все в порядке, – старательно выговаривая земное имя, сказал он. – Я, как только прибыл, расспросил Барсука. Он сейчас накачан эликсирами по брови и все равно не спит. Если не ошибаюсь, а мои архивы не врут, то это простой отвод глаз, правда, в исполнении настоящего виртуоза.
– И что ты сделал? – спросил я, успокаиваясь.
– Выбил пару рун на виске Барсука, и теперь отвода глаз он не боится. Жаль, что теперь уже от него будут отводить глаза не только дамы, но и мужики: покорежило парня серьезно.
– Так, с этим понятно. Что насчет допроса пленника?
– Молчит, тухлая каракатица, – ответил за профессора Карн.
Ничего нового он мне не сообщил – договориться с одари очень сложно, но у меня был ключик к стойкости нелюдей, который удалось нащупать совершенно случайно.
– Ты его резал и жег?
– Ну да, и еще слегка попинал, – недоумевая, ответил Карн. – Но все без толку.
– Ну ладно, с морячком все ясно, но ты, светило, блин, науки! – недовольно повернулся я к Ургену.
– Не понял, почему это со мной все ясно? – тут же взбрыкнул Карн.
– Помолчи, – отмахнулся я, продолжая смотреть на профессора. – Ты про воду забыл?
– Точно! – хлопнул Урген себя ладонью по лбу. – Пошли, попробуем!
Уже немолодой ученый почти бегом направился к выходу, чтобы применить на другом живом существе изощренную пытку.
Господи, что же мы с собой делаем-то – стоит вспыхнуть вражде, и даже такие вполне приличные люди, как Урген, превращаются в зверье.
Но тут ничего не поделаешь – наш пленник хранит тайну, от которой зависит жизнь очень многих людей.
Под временную тюрьму местный начальник фискалов использовал полуподвал одного из соседних домов. Из окон в наполовину выдолбленном в камне помещении была только небольшая отдушина, которую в данный момент завалили тяжелым камнем.
Такие же глыбы, раньше подпиравшие массивную дверь, теперь валялись вокруг. На одном из камней сидел Барсук и слегка осоловевшим от эликсиров взглядом осматривал окрестности.
Видок у него был еще тот. Нижнюю часть лица закрывала плотная повязка, а на чуть вспухшей коже левого виска «красовалась» свежая татуировка.
Сложная вязь символов сплеталась в тугой клубок, выпустив пару нитей на лоб и к уху.
– Со святошами проблем не будет? – тихо спросил я Ургена.
– Понятия не имею, – пожал он плечами и тут же добавил: – Но Барсука я предупредил, а он согласился. А что ему терять? И так придется прятать лицо, пока им не займутся серьезные целители.
От дальнейших пояснений я отмахнулся, потому что мы уже приблизились к вскочившему «ящеру». Даже без шлема он представлял собой жуткое зрелище, и это при том, что рану закрывала повязка.
– Ты как? – спросил я. И тут же поспешил добавить: – Не говори, просто покажи.
Барсук изобразил на пальцах нечто невразумительное, судя по всему, как и его состояние.
– Ладно, жив – и слава всем святым. Денег у нас хватает, так что вылечим, будешь еще краше, чем был.
Губы «ящера» закрывала повязка, но в его глазах я уловил отражение грустной улыбки.
– Ты это брось, Валат, – для убедительности назвал я Барсука настоящим именем. – Целители могут очень много, а за большие деньги они сотворят чудо. Вот только что делать с татуировкой?
Немного приободрившийся Барсук небрежно отмахнулся, а затем даже ткнул пальцем в татуировку и показал общий для обоих миров знак одобрения с оттопыренным вверх большим пальцем.
Ну что ж, друга успокоил, теперь пришла пора напрячь врага.
Одари висел на стене полуподвала, прикованный к камню тяжелыми кандалами и раздетый донага. На светло-золотистом камне застыли разводы темной, практически черной крови одари. Такими же потеками была измазана его серая кожа, на которой также имелись длинные разрезы и запекшиеся ожоги.
– Молчит, говоришь? – хмыкнул я почти как Сухов из советского фильма. – Ну-ну. Карн, найди тряпку и кувшин с водой.
Пока кронаец бегал за требуемым, я приказал двум фискалам отцепить задергавшегося пленника от стены и прикрутить его к массивному стулу.
Карн вернулся с чьим-то форменным камзолом и ведром, из которого торчала ручка черпака.
Немного не то, что я просил, но и так сойдет.
– Зажми его голову лицом вверх.
Карн уже догадался, что сейчас будет, и перед тем, как запрокинуть голову пленника, накрыл ее чужим камзолом.
Струйка воды из черпака полилась на быстро намокшую ткань. Через минуту одари стало нечем дышать, и он задергался. Воздух все же поступал в его легкие, но с изрядной частью воды.
Сунув черпак в руки одного из сатарских фискалов, я отошел к стене и прислонился к золотистому камню. Сон, конечно, прибавил сил, но не настолько, чтобы я скакал кузнечиком.
Попытки пленника вырваться перешли в мелкую судорогу, а это значит, что можно начать конструктивный разговор. Повинуясь моему жесту, Карн отпустил голову одари и сдернул с его лица намокший камзол.
Чистокровные дари и их слуги одари явно имели в своих генах что-то от кошачьих. От них же они унаследовали нелюбовь к воде. Пытка водой сама по себе очень неприятная штука, а если водобоязнь у существа заложена на генетическом уровне, то и подавно.
– Что вы здесь делаете? – спросил я, подойдя ближе. Повинуясь жесту, один из фискалов вложил в мою руку мокрый камзол, который я и поднес к лицу одари. – Отвечай!
Второго захода делать не пришлось – одари поплыл.
– Мы освобождаем Господина… – Имперский язык в устах нелюдя звучал довольно чисто, что было неудивительно. Тихая война дари с людьми шла не одну сотню лет, и только благодаря близорукости имперских правителей это противоборство осталось тайной для широких масс обывателей.
– Какого господина?
– Господина Кидраба.
– Демон Торнадо, – тут же перевел стоящий за моей спиной Урген.
– А он что, здесь? – удивился я, услышав имя древнего мага, в чьей резиденции теперь размещалась лаборатория профессора.
– Похоже, его здесь прижал кто-то сильный.
Так, все это, конечно, интересно, но меня не покидала мысль, что вопросы немного не те.
– Почему вы пришли только сейчас?
– Не знаю, – прохрипел одари, а вот его забегавший взгляд говорил об обратном.
– Отвечай, тварь! – Раздражение нахлынуло внезапно: все-таки давало о себе знать напряжение последних дней. Чтобы подтолкнуть пленника к ответу, я резко ткнул, почти ударил его в лицо мокрой тряпкой.
Мотивации хватило – судя по всему, недавние воспоминания затопили мозг одари паникой, потому что он вновь мелко затрясся.
– Наши маги… – пробубнил он из-под тряпки. Я убрал мокрый камзол от его лица, давая возможность говорить. – Наши маги нашли способ совершить ритуал пробуждения Господина всего за три пролета дневного светила.
– Черт, когда вы начали?
– Три дня назад.
– Демоны меня задери! – заорал я, буквально чувствуя, как, ускоряясь, бегут секунды отведенного нам срока. Потраченные на сон часы давили на плечи молчаливым упреком. – Карн, буди «ящеров». Гилар, готовь штурмовую команду. Собери только лучших.
Кронаец в серой «чешуе» и фискал в черном камзоле пулей вылетели из комнаты, а я повернулся к Ургену.
– Делай что хочешь, но я должен знать о Торнадо и его «саркофаге» все. Не помогут книжки – вот тебе тряпка, а вот ведро, – указал я профессору орудия пытки и тут же получил вполне ожидаемый ответ: