– Стой, – остановил я хтара. Юноша попытался вырваться, но тут же был обездвижен подтянувшимися «ящерами».
– Ее там убивают! – захрипел Жох. Я даже увидел в его глазах слезы.
– Сейчас ее либо уже убили, либо ждут восхода, чтобы повесить.
Дожидаясь прихода хтаров на степной границе, я узнал от Охто и пленников много интересного об обычаях степного народа. Нужная информация всплыла моментально, как только я допустил, что Яну могли схватить живой. Хтары вообще очень трепетно относятся к ночи. Конечно, они могли кого-то убить в ночном бою, а вот казнить ночью даже самого ненавистного врага не сможет ни один хтар. Ведь они абсолютно уверены, что высвобожденная таким образом душа будет искать своего обидчика. А блуждающих и злобных духов дети степей боялись больше смерти. Так что спешить нам некуда. А вот дождаться утра было просто необходимо. Уже готовый план по продвижению Жоха на должность Пастуха начал трансформироваться в моей голове, как только я вышел из шатра Яны.
Когда предрассветные сумерки принялись выдавливать прозрачный мрак ночи на запад, заставляя тускнеть звезды, из нашего лагеря выехал отряд из трех десятков батыров в серой «чешуе» и двух десятков обычных воинов-хтаров. Впереди на белом коне восседал Жох в синей чалме на голове и с белым плащом на плечах. Именно для того, чтобы встречные хтары смогли рассмотреть его лицо под Небесной чалмой, я и ждал рассвета.
Рядовые хтары в оцеплении степного лагеря, едва рассмотрев одежку Пастуха, падали ниц. Батыры и простые ханы склонялись в глубоком поклоне, но только после того, как узнавали Жоха. Подобное поведение могло говорить только о том, что великий хан Ур отправился в иной мир. В принципе я зря раздевал одного из кронайцев, беспокоясь о том, чтобы черная броня на батыре бедного хана не резала взгляда окружающих. Похожий на меня комплекцией кронаец расставался с броней, а главное – местом в отряде молча, но с хмурой миной на лице. А вот Шип добывал себе обновку с руганью. Зато теперь по бокам меня прикрывали Шип и Карн.
Степняки расположились с комфортом, заняв три холма и без малейшего порядка разбросав по степи свои похожие на вигвамы шатры. Какое-то охранение имелось только со стороны проклятого города и нашего лагеря. Так что если бы «ящеры» обошли степной стан по дуге, операция прошла бы успешно. Конечно, могли возникнуть проблемы с отходом, но это все равно не оправдывало риска для Яны.
В полосе заслона, которую заняли младшие ханы, Жоха знали хорошо. Так что процесс пропуска нашей кавалькады в глубь лагеря прошел спокойно. Мало того, многие из младших ханов последовали за ним, желая узнать, во что выльется появление претендента на должность Пастуха перед именитыми ханами.
А вот местные богатеи и олигархи пребывали в некотором шоке. До них уже дошла весть, что Ура зарезала женщина. Мало того, многие знали, что это была его несостоявшаяся невеста.
Мы успели – жутко возбужденные родственники Ура уже соорудили рядом с ханским шатром нечто похожее на высокую треногу. С помощью этой конструкции они и собирались повесить избитую девушку. Обнаженное тело хтарки лежало рядом. Царапины и синяки на смуглом теле вызвали у меня зубовный скрежет, а Жох громко зарычал.
Он быстро спешился и попытался пробиться к любимой, но был остановлен родственниками покойного хана, которые по неизвестным мне причинам решили наплевать на все регалии Пастуха. Кронайцы ждали только моего кивка.
Почти три десятка арбалетных болтов и стрел нашли свои цели. В следующую секунду кронайцы с видимым наслаждением покинули седла и в капусту изрубили оставшихся приближенных Ура.
Жох наконец-то смог обнять любимую. Более сообразительный Карн помог ему разрезать веревки, а кронайцы взяли так и не пригодившуюся палачам виселицу-треногу в круговую оборону. Шип толкнул меня в бок, намекая, что мы остались без прикрытия. Черныш оказался догадливее своего всадника и быстро вошел в охранный периметр без малейшего понукания. Оба батыра и простые воины Жоха подобрали брошенных лошадей и образовали второй пояс обороны. Постепенно ставка бывшего великого хана начала обрастать воинами Жоха и сочувствующих ему ханов.
За полчаса многотысячный стан степняков разделился на два лагеря. Так как сторонники потенциального Пастуха заняли ближнюю к городу часть степного стана, я забрал кронайцев и беспрепятственно отбыл в собственный лагерь, увозя с собой израненную Яну.
Как только мы оказались в безопасности, девушка была отослана к целителю, а в лагерь степняков отправились всадники, увозящие мешки с добытым в городе золотом. Что-то мне подсказывало, что в данном случае одна небольшая сумка с золотом заменит тысячу воинов поддержки.
Так оно и оказалось – уже к вечеру лагерь степняков отмечал появление в степи нового Пастуха. Конечно, они предварительно выбрали Жоха великим ханом, уравняв его с девятью главными предводителями степняков, проживавших дальше к северу. А после этого великий хан, теперь уже по праву, надел Небесную чалму и Снежный плащ Пастуха.
Советникам Лары объединение степи явно не понравится, но пока на троне Жох, агрессии хтаров можно не бояться. К тому же имелся еще один фактор влияния на высший свет степного государства.
– Ну и зачем ты туда полезла? – спросил я закутанную в покрывало Яну.
На виду девушка оставила лишь синюю припухлость на переносице. Она бы и это скрыла, но тогда пришлось бы придумывать неизвестную в этом мире паранджу. Помогать местным шовинистам в этом вандализме я не собирался – нечего скрывать от взглядов ценителей женскую красоту, даже такую, чуть помятую. Целитель срастил переломы и слишком глубокие раны, а вот сводить синяки отказался ввиду незначительности их влияния на функционирование организма. Яна ругалась и угрожала, так что добродушный толстяк вынужден был применить единственное доступное ему орудие убеждения – вызвал меня.
– Я задал тебе вопрос.
– Это было разумнее, чем отправлять туда «ящеров», – ворчливо ответила Яна.
– Ну да, а то, что ты не могла остаться рядом с любимым и не могла жить без него, не считается?
– Он рассказал тебе? – зло сверкнули глаза девушка.
Ну что ты будешь делать – то любит, то готова убить!
– Думаешь, ты общалась с потенциальным врагом без лишних ушей? Яна, я считал тебя умнее. Нет, я, конечно, знаю, что, когда женщину захлестывают эмоции, взывать к ее благоразумию бесполезно. Но ты же «камышовая кошка»! – Мне осталось лишь искренне развести руками в недоумении.
– Ван, я устала быть умной. Устала думать наперед. На моих руках кровь, а тело опозорено другими мужчинами. Мне нечего делать рядом с Пастухом, а без Жоха мне незачем жить. Отпусти.
– Куда, на тот свет? Банан! – не выдержал я и изобразил неприличный жест. Жест не входил ни в одну из местных систем знаков, но девушка все поняла. Мука в ее глазах сменилась злостью, а слезы высохли. – Девочка, никогда не решай за других. И не считай себя самой умной.
В этот момент, словно дождавшись своего часа, в шатер влетел свежеиспеченный Пастух.
– Яна!
– Уходи. – Девушка закрыла лицо ладонями.
– Да чтоб вас, идиоты! – ругнулся я, увидев, как поникли плечи Жоха и он развернулся к выходу. – Эй, Пастух, иди сюда.
Жох покорно подошел ближе. Он пока еще не осознал себя повелителем сотен тысяч воинов, но даже когда осознает, мое отношение к нему не поменяется.
– Яна, ты любишь этого идиота? – Так как девушка не собиралась отвечать на вопрос, я ответил сам, глядя Жоху в глаза: – Пару минут назад она мне сказала, что любит и жить без тебя не может. Теперь вопрос к тебе. Она убивала ударами в спину, травила людей ядом, ложилась по приказу под других мужчин. Она тебе омерзительна?
– Что вы, ваша милость, я обожаю Яну, и никакая грязь не сможет замарать ее образ в моих глазах.
– Хорошо сказал, молодец! Обещаешь никогда не вспоминать об ее прошлом?
Вместо ответа Жох уже становящимся привычным жестом откинул полы Снежного плаща, встал на колени и стащил с головы Небесную чалму. Вслед за этим он начал монотонно говорить на хтарском языке. Для меня это действо не имело смысла, а вот Яна точно знала, что происходит. Сначала она убрала ладошки от лица, а затем ее глаза широко распахнулись.
Похоже, здесь приносили какую-то жутко важную клятву.
Жох замолк, зато заговорила Яна. Она, больше не стесняясь синяков, встала на колени и тоже разразилась длинной речью на хтарском.
Так как влюбленные не видели никого, кроме друг друга, я тихо выбрался из шатра на свежий воздух.
Вход охраняли «ящеры» в шлемах. Причем один был чуть ближе ко входу, чем это было нужно. Своих бойцов я узнавал и в броне.
– Барсук, скажи Морофу, что мы сворачиваем лагерь.
– А на свадьбу не останемся?
– Валат, блин, тебе никто не говорил, что подслушивать вредно для здоровья?
– Буду знать, – пробурчал из-под шлема Барсук и быстро отправился передавать мой приказ воеводе.
На свадьбу мы все же попали. Утром, когда все шатры и палатки были уже собраны, от галдящей массы гуляющих хтаров отделилась группа всадников. Впереди ехала парочка в белоснежных одеяниях. У Жоха, точнее, Пастуха по имени Ж имелась только одна синяя деталь – чалма. Белоснежный плащ был наброшен на серебристую «чешую».
Кстати, почему у меня до сих пор нет такой фишки?
Яна также была одета в белоснежный костюм из воздушных шаровар и длинной рубахи с вырезами по бокам. И по шароварам, и по рубашке ветвилась серебристая вышивка. Волосы девушки были скрыты под белым платком. На таком фоне смуглое лицо Яны стало еще темнее, но ничуть не менее привлекательным – правду говорят, некрасивых невест не бывает.
Молодых сопровождали полсотни знатных степняков, среди которых только с десяток был в серой броне, остальные красовались в черных доспехах.
Что-то многовато здесь собралось ханов. Оказывается, ночью подошли еще шестьдесят тысяч хтаров и даже два великих хана. Вот было бы «весело», если бы мы не успели провернуть нашу аферу с вещичками Пастуха.