— Смотрите, и этот за ней бежит, как собачонка, — засмеялись селянки в след Чижову. Григорий догнал хозяйку.
— За что они тебя так ненавидят? — не удержался парень, чтобы не задать вопрос.
— Они всех поляков ненавидят. Ненавидят, потому-что сами в этой жизни ничего не смогли и теперь ищут виновных. Мы здесь хозяева и эта наша земля, — резко ответила Стефания.
— Теперь уже не ваша, — констатировал факт мужчина.
— Это все временно. Советы тоже сюда незвано пришли, порядки свои стали устанавливать. И где они теперь? Так и с немцами будет, — верила в свои идеалы полька.
— Ненавистные какие-то вы, — сделал замечание Чижов.
— Кто это вы? — попросила уточнить молодая хозяйка.
— Ты, пани Мария, пан Казимир, — перечислил Гриша ее родственников, при этом используя слово пан, как здесь было положено. Назвать их товарищами у него бы язык не повернулся.
— Своих односельчан ненавидите, Советскую власть ненавидите, немцев тоже.
— А за что вас любить? Вы в наш дом, зачем пришли? От большой любви? — зашипела на него Стефания.
— Помочь украинцам освободиться от угнетателей. К тому же это не польская земля, а украинская, — вспомнил Чижов, о чем им рассказывали на политзанятиях. Полька нервно засмеялась в ответ.
— Не моя говоришь? Здесь жил мой прадед и дед, и она вдруг стала не моей. Может твой дед здесь жил? — в ответ спросила женщина.
— Не жил, — признался работник.
— Тогда почему ты здесь? Почему учишь меня как жить? Зачем мне ваши колхозы? Почему я должна отдавать свой скот и землю кому-то? Почему запрещают ходить в церковь и крестить детей?
Гришка хотел ей что-то рассказать о классовой борьбе трудящихся, но понял, что как у политрука у него это не получится. Пришлось на этом прекратить обсуждение опасной темы. Стефанию эти разговоры только привели в состояние взвинченности. Она даже сорвалась на Чижове, заставив его выполнять несколько работ сразу, с которыми он не справился.
— Зачем я тебя только из лагеря вытащила? Не зря мне подруги говорили, чтобы я не брала доходягу, — выплеснула Стефания свои негативные эмоции на парня. Григорий, стиснув зубы от злости молчал. Он и так, за миску борща выполнял всю тяжелую работу по хозяйству, а панночке все было мало. Ой, не зря ее так не любят украинки. Натерпелись они тут от шляхты. И вот теперь его, советского человека сделали батраком, как в царской России.
Утром следующего дня хозяйка приказала запрячь телегу к поездке на рынок. Она приготовила в дорогу молока, яиц, овощей, домашнего масла и брынзы. Управление телегой взяла на себя. Роль Гриши сводилась к обязанностям грузчика и охраны. Возвращаться в уездный центр ему было боязно. Здесь все так же находился лагерь для военнопленных и если что-нибудь пойдет не так, то он мигом окажется за колючей проволокой. Несмотря на военные действия, рынок в городе функционировал на полную мощность. Из-за отсутствия денег люди меняли имущество на продукты питания. Местные только и успевали, что привыкать к новым валютам. Вместо злотого пришел рубль, а теперь появились в обиходе и рейхсмарки. Со становлением государственных органов Рейха на оккупированных территориях естественно появились и служащие, работающие на новую власть. Именно на такой контингент и рассчитывала Стефания. У них и военных, были деньги, а она в свою очередь готова была предложить первоклассную сельскохозяйственную продукцию. Женщина знала три языка и проблем с общением с клиентами у нее не возникало. С солдатами вермахта приходилось общаться языками жестов. Торговля шла достаточно бойко. Чижов в свободную минуту рассматривал торгашей и покупателей, которые иногда достаточно эмоционально дискутировали по вопросам цены и качества предлагаемых товаров. Наверное, поэтому он первым и заметил четверку вооруженных людей с желто-голубыми повязками на рукавах. Они вольготно передвигались между рядами, периодически останавливаясь возле продавцов.
— Кого я вижу! — довольно произнес один из хлопцев.
— Пани Стефания!
— Здравствуй Степан, — не сильно обрадовалась такой встречи женщина. Коль она назвала милиционера по имени, то соответственно знала его.
— Как поживаешь? Муж, дети? — интересовался мужчина.
— Ян, погиб в 1939 году. Детей не имею.
— Успеешь еще, — улыбался украинец, услышав приятную для себя новость.
— Что братец? — продолжал расспросы Степан.
— Как война началась, так я его больше не видела.
— Понятно. Значит, ты теперь свободная женщина? — сделал свои выводы милиционер.
— К чему ты это спрашиваешь? — насторожилась полька.
— Негоже быть вдовой в наше время. Я ведь от своих слов не отказываюсь. Хозяйство у тебя смотрю большое, и мужские руки лишними не будут, а мне женского тепла и ласки не хватает, — заявил старый знакомый.
— Неужели, так и не женился? — дрогнул голос Стефании.
— Тебя забыть не смог. Ждал момента. Вот он и наступил. Власть теперь здесь я, и муженька твоего нет.
— Ты чего надумал? — забеспокоилась хозяйка.
— Жениться на тебе, — усмехнулся Степан, а его дружки засмеялись.
— Или тебе польская кровь не велит? Так нет больше Польши. Теперь мы здесь будем панами, — кивнул Степан на дружков.
— Все поменялось, Стеша.
— Так ты теперь большой начальник? — немного с издевкой спросила она.
— А ты думала я, так и буду все время батрачить или с побратимами по лесам слоняться? Отходил я свое. Шляхту и большевиков пережил, и теперь сам жить начну, а немцы мне помогут. Заслужили мы свою свободу.
— Свободу? Батрачить говоришь, перестал? — прищурилась Стефания, явно намереваясь сказать какую-то колкость.
— Что сама не видишь? — кивнул он на свою повязку.
— А у немцев ты кто? — прозвучал вопрос со скрытым подтекстом.
— Ты на что намекаешь? — поменялся в лице Степан.
— Хочешь сказать, что я новой власти прислуживаю? Ошибаешься. Немцам я не прислуживаю, а служу. Великая Германия поможет нам встать на ноги. Теперь украинцы перестанут гнуть спины на панов. Украина станет свободной. От вас натерпелись и от большевиков хлебнули, но их время прошло. Ты это, наверное, еще не поняла. Гордыня мешает? Так гордыню и сломать можно, — взял он огурец и демонстративно переломил пополам перед лицом Стефании.
— А может у тебя мужик уже есть? — задумчиво произнес милиционер, присматриваясь к Чижову.
— Это кто такой?
— Работник мой, Гриша, — взволнованно ответила полька.
— Работник? Сейчас проверим. Предъяви документы, работничек. Ты случайно не с ней спишь? — послышались в голосе Степана недобрые нотки.
— Я работаю по хозяйству у пани, — произнес Григорий, доставая из внутреннего кармана пиджака бумагу, полученную у старосты. Милиционер пробежал глазами по написанным строкам.
— Москаль? — удивился представитель власти.
— Я русский, — подтвердил Чижов.
— Как здесь очутился?
— Пани Стефания из лагеря меня освободила, — не стал ничего придумывать Гриша.
— Выкупила? — не сильно удивился Степан, очевидно зная о такой практике.
— И кем же ты его представила? Братом наверно? — с издевкой спросил собеседник.
— А старосте, что обещала за эту бумажку? Работники понадобились? Снова вы за свое? Обязательно кто-то должен на вас горбатиться.
— Может, заберем с собой? — предложили его товарищи, имея в виду Чижова. Вот тут Стефания напряглась. Милиционеры действительно могли арестовать Гришу, особенно учитывая то, какие у нее сложились отношения со Степаном.
— Не трогайте его. Он здесь ни при чем.
Степан победоносно окинул взглядом смущенную Стефанию.
— Ты просишь или приказываешь? — не отдавал документы знакомый.
— Прошу, — опустила глаза женщина.
— Так не просят, — сделал он замечание.
— Пожалуйста, — выдавила из себя полька.
— Что скажешь насчет моего предложения? — не унимался украинец.
— Подумаю, — пересилив свои чувства, ответила она. Милиционер вернул Чижову листок бумаги, полученный от старосты. Степа взял с прилавка кусок брынзы.
— Парням на обед, — заявил он. Тут же его товарищи нагребли себе, сколько могли помидоров и огурцов.
— Надеюсь, ты не против? — усмехался старый ее знакомый.
— Ешьте на здоровье, — ответила Стефания. Как только четверка удалилась, добавила: «Чтоб вы подавились!»
Она склонилась над прилавком и тихо всхлипнула. Чижов подошел поближе и осторожно положил ей свою руку на плечо. Женщина вздрогнула и отпрянула в сторону.
— Собирайся, мы уезжаем, — приказала хозяйка. Теперь место возницы занял сам Григорий. Стефания устроилась позади него, возле непроданных остатков продуктов.
— Кто этот Степан? Давно вы с ним знакомы? — посмел завести разговор Чижов. Женщина хотела отмолчаться, но наполнившие душу отрицательные эмоции надо было куда-то выплеснуть.
— Мы жили в одном селе. Степан ухаживал за мной, но я отдала предпочтение Яну, — призналась она. Почему Стеша так поступила, можно было и не спрашивать.
— Потом он связался с украинскими националистами и исчез. Его разыскивала полиция, но напрасно. Теперь вот объявился, — констатировала она этот факт.
— И чего хочет?
Стефания с некоторым сожалением посмотрела на спину работника. Глупый вопрос.
— Жить со мной он хочет. Разве ты не понял? Только не вздумай спросить, хочу ли я этого. Конечно, не хочу. Только боюсь, что моего согласия особо и не понадобится. Сам слышал, кто теперь здесь власть!
— Это мы еще посмотрим, — стегнул Гриша лошадку вожжами, чтобы та ускорила свой бег. Стеша с интересом посмотрела в сторону Григория. Что он имел в виду? Спрашивать не стала. Ведь все равно правду не скажет. От этой встречи у нее остался неприятный осадок, и закралась внутрь тревога.
До села домчали быстро. Чижов распряг лошадь и пошел закрывать ворота. Мимо по улице тащила два больших ведра с водой соседка напротив.
— Давай помогу, — пожалел Гришка молодую девку.
— А вы так всем помогаете, Григорий Васильевич? — игриво поинтересовалась односельчанка. То, что она знала, как его звать величать, не вызывало у него большого удивления. Староста ему документы делал, значит это уже не секрет, а как Наташка узнала его отчество не важно. Он ведь знает, как ее зовут. Игривый тон собеседницы только повеселил Чижова.