Эта цепочка обязательств имела смысл ровно до того момента, пока большинство держателей сертификатов не решит выкупить их все сразу. Скажем, в сейфе ювелира хранилось 10 000 фунтов стерлингов монетами, а сертификатов выпускалось на сумму 30 000 фунтов стерлингов: треть владельцам монет, две трети – заемщикам. Если вдруг держатели сертификатов на сумму 10 001 фунт стерлингов явятся с требованием золота или серебра – неважно, заемщики это или первоначальные вкладчики, – ювелир может разориться. Хуже того, заподозри держатели сертификатов, что подобное может произойти, растущей очереди в офисе ювелира было бы достаточно для того, чтобы спровоцировать разрушение всего «карточного домика». В нашем примере соотношение сертификатов к монете составляет 3:1; чем оно выше, тем более вероятен крах. Даже самые осторожные ювелиры / банкиры могут разориться; с 1674 по 1688 год случилось четыре задокументированных «краха ювелиров», а с 1677 года по учреждении Банка Англии в 1694 году число лондонских ювелиров / банкиров сократилось с сорока четырех до приблизительно дюжины.
С практической точки зрения ювелиры / банкиры считали вполне безопасным соотношение 2:1, то есть 1 фунт ссуды заемщикам на каждый фунт монеты на депозите. Нельзя недооценивать важность этой системы, поскольку она предвещала рождение эластичной денежной массы, размеры которой возможно изменять в зависимости от потребности заемщиков в получении ссуд и готовности кредиторов предоставлять ссуды. Когда заемщики и кредиторы пребывали в эйфории, денежная масса увеличивалась, а когда их охватывал испуг, масса сокращалась. Современный финансовый термин для увеличения объема бумажной денежной массы – «кредитное плечо», что означает соотношение совокупных бумажных активов с твердыми активами150.
Кредитные рычаги, предоставляемые банками, суть топливо, питающее современные финансовые мании, а его появление в Европе семнадцатого столетия породило бесчисленные финансовые пузыри. На протяжении следующих четырех столетий финансовые инновации вызвали к жизни головокружительное разнообразие инвестиционных инструментов, причем каждый, в свою очередь, часто оказывался все тем же кредитным плечом в несколько ином обличии и служил искрой, что воспламеняла накатывавшие чередой волны спекулятивных безумств.
Потомок ювелиров, перешедших на английский стиль банковского дела, Джон Лоу фактически жил внутри системы, в которой бумага могла функционировать в качестве денег наряду с редкими монетами. Даже сегодня отвергают саму концепцию бумажных денег, а уж на рубеже семнадцатого века она и вовсе казалась обычному человеку нелепой.
К 1694 году молодой Лоу, утомленный грязным, бедным, застрявшим в Средневековье Эдинбургом, добрался до Лондона, где представлялся «Бо Лоу» [68], городским повесой и завсегдатаем игорных столов; у него состоялась дуэль с неким Бо Уилсоном – оба проявили интерес к одной молодой особе, и эта дуэль обернулась смертью Уилсона. Задержанный, приговоренный к повешению, затем получивший отсрочку – и вновь приговоренный к повешению, Лоу сбежал. В «Лондон газетт» за начало 1695 года читаем:
«Капитан Джон Лау (так! – Авт.), шотландец, недавний узник королевской тюрьмы, осужденный за убийство, 26 лет, очень высокий, черноволосый и худощавый мужчина, стройный, рост шесть футов, с заметными оспинами на лице и большим носом, говорит на высоком и низком наречии [69], совершил побег из означенной тюрьмы. Всякий, его узревший и задержавший, дабы он сызнова был доставлен в означенную тюрьму, немедленно получит 50 фунтов стерлингов от маршала [70] королевской скамьи»151.
В конце семнадцатого столетия побеги заключенных происходили куда чаще, нежели сегодня, и друзьям Лоу при вероятном попустительстве короля Вильгельма III удалось, вероятно, организовать этот побег152. Приведенное выше описание внешности намеренно вводило в заблуждение – нос у Лоу был среднего размера, а кожа чистая.
Первоначально он отправился во Францию, где поразил всех своими математическими способностями и добился известности за игорными столами. Однако было бы несправедливо именовать Лоу игроком, отказывая ему тем самым в иных качествах. Даже сегодня умение считать и полная концентрация необходимы для успеха в покере и блэкджеке (при условии, что крупье не мошенничает). Триста лет назад куда более простые казино вознаграждали бесстрастные расчеты еще щедрее. Эти возможности привлекали к азартным играм внимание ряда блестящих математиков Европы, в первую очередь Абрахама де Муавра, чье «Учение о случае» легло в основу современной статистики153. Очевидец навыков Лоу писал:
«Вы спрашиваете у меня новостей о мистере Лоу. Он видится только с другими игроками, проводит время с ними с утра до вечера. Он всегда рад сыграть и каждый день предлагает разные игры. Готов заплатить 10 000 цехинов любому, кто выбросит шесть шестерок подряд, но всякий раз получает по цехину с любого, кто не смог этого сделать»154.
Шансы выпадения шести шестерок подряд составляют один к 46 656 (или один к 66 ), и Лоу нисколько не рисковал. (С его точки зрения, вероятность проигрыша по результатам 10 000 бросков составляла 19 процентов.) Кроме того, всякий раз, когда Лоу выпадало «банковать» при игре в карты, это, в зависимости от правил конкретной игры, обыкновенно обеспечивало ему небольшое статистическое преимущество, ведь он тогда оказывался в роли крупье, а не клиента155.
Когда Лоу уехал во Францию, ему было на что жить: по оценкам историка экономики Антуана Мерфи, его выигрыш составлял сотни тысяч фунтов стерлингов – колоссальное состояние по тем временам156. Далее он перебрался в Нидерланды, где смог воочию наблюдать за ультрасовременными операциями Амстердамского банка и новой городской биржи. Он также посетил Геную и Венецию, где ознакомился с их проверенной веками банковской системой.
Поскольку французы той эпохи не доверяли правительственным институтам своей страны, национальной банковской системы во Франции практически не существовало. Свободные ливры прятали под матрац или в носок, тем самым лишая экономику столь необходимого капитала157. Лоу восхищался развитыми финансовыми системами Италии и Нидерландов и стремился распространить их на Францию; приблизительно за десять лет скитаний по континенту он превратился из профессионального игрока в экономиста, пусть даже сам последний термин еще не изобрели.
Лоу интуитивно понимал, что скудная денежная масса, обусловленная дефицитом золота и серебра, душит европейские экономики и что обильная денежная масса способна их стимулировать. Уже знакомый с понятием бумажных денег, выпущенных частным образом, он по своему опыту участия в голландских банковских операциях предполагал, что бумажные деньги, выпущенные центральным банком той или иной страны, могут решить проблему недостаточной денежной базы.
Подозрения Лоу относительно обилия бумажных денег, способных оказаться экономическим тонизирующим средством, можно проиллюстрировать хорошо известной (по крайней мере, среди экономистов) историей кооператива по присмотру за детьми в Вашингтоне, округ Колумбия, три столетия спустя. Такой кооператив предполагает обмен услугами по уходу за детьми. Одна из самых популярных схем включает использование «скрипов»: это клочки бумаги, каждый из которых по стоимости равняется получасу присмотра; паре, желающей потратить три часа на просмотр фильма, понадобится шесть «скрипов».
Успех подобных схем во многом зависит от точного количества «монет», или жетонов, в обращении. В начале 1970-х годов аналогичный кооператив в том же Вашингтоне, округ Колумбия, выпустил мало жетонов, и в результате родители устроили за ними охоту. Многие выражали готовность присматривать за детьми ради получения жетонов, но мало кто рвался их тратить, и поэтому все проводили вне дома гораздо меньше вечеров, чем людям бы хотелось.
Поскольку это Вашингтон, округ Колумбия, многие из упомянутых родителей были юристами и, как обычно делают юристы, они составили общий протокол, которым предусматривалось обязательное расходование жетонов. В экономической сфере, впрочем, юридические решения зачастую терпят неудачу, как произошло и в данном случае, после чего пара супругов-экономистов убедила кооператив печатать и раздавать больше токенов. Утомленные детьми, родители тратили жетоны более свободно и поэтому проводили больше вечеров вне дома158.
Точно так же семейный и личный опыт ювелира / банкира подсказал Лоу, что экономическая стагнация Европы вызвана нехваткой звонкой монеты, но ситуацию возможно исправить, среди прочих способов, печатанием бумажных денег. Лоу осознал это далеко не первым; уже с момента изобретения эластичного кредита ювелирами / банкирами в начале семнадцатого века некоторые из них пришли к пониманию того, что монетарная экспансия посредством бумажных денег пригодна для стимулирования экономики. За три столетия до того, как Джон Мейнард Кейнс назвал денежную систему золотого стандарта «варварским пережитком», Уильям Поттер, королевский чиновник, заметил в 1650 году, что ограниченное количество монет в обращении означает следующее:
«Пускай ни одна лавка на свете никогда не будет полным-полна товарами, однако мы видим, что торговец не может позволить себе принять новый товар быстрее, чем распродаст уже имеющееся, и отсюда следует, что, если народ ввиду своей крайней нищеты не в состоянии приобретать товары у торговца, тем самым закрывается дверь для коммерции и для последующего обогащения… С другой стороны, можно предположить, что запас денег (или того, что считают таковыми) в народе увеличивается; из этого следует, что (при условии, что деньги не копят, а вкладывают в товары по мере получения) чем больше в руки народа попадает денег, тем шире становятся продажи товаров, то есть наблюдается рост коммерции; этот рост коммерции ведет к возрастанию богатства… Следовательно, увеличение запаса денег, или того, что признается таковым, не подлежащих накоплению, является ключом к богатству»