824.
Хотя стратегию Джухаймана во многом определяли его апокалиптические заблуждения, последующие допросы уцелевших боевиков показали, что среди них мало кто верил в нарратив конца времен, пусть и поддерживал лидера на словах из уважения к нему; изрядное количество боевиков участвовало в захвате мечети потому, что эта операция способствовала достижению ими тех или иных политических целей. В любом случае даже те, кто верил в апокалиптический сценарий Джухаймана, были немало обескуражены, когда Кахтани, будто бы неуязвимый Махди, подорвался на гранате на третий день осады825. При этом факт остается фактом: без веры в Судный день осада Великой мечети никогда бы не случилась.
Саудовская Аравия справилась с «Ихваном» в 1979 году точно так же, как сумела пригасить пламя ихванского пожара в 1927–1930 годах, но в обоих случаях огонь продолжал тлеть, и в последующие десятилетия ветры глобальных конфликтов разнесли тлеющие уголья далеко за пределы королевства. Причем новые технологии позволили духовным наследникам Джухаймана раздуть пламя намного сильнее и ярче, чем в 1979 году.
Угли начали разгораться еще до того, как Великую мечеть очистили от крови и мусора. Через три недели после того, как саудовские войска подавили остатки сопротивления Джухаймана, СССР вторгся в Афганистан. Это вовсе не было случайным совпадением; СССР отреагировал на слабость американской позиции при освобождении посольства в Тегеране и на уязвимость Саудовской монархии, которая пострадала не только от осады Великой мечети, но и от шиитского восстания на востоке Аравийского полуострова.
Советское вторжение в Афганистан оказалось катастрофической ошибкой; маленькая страна как магнитом манила новое поколение джихадистов, многие из представителей которого были сторонниками Джухаймана или ему сочувствовали (сам он приобрел легендарный статус в лагерях афганских моджахедов). США, придерживаясь политики невмешательства на Ближнем Востоке, агрессивно поддерживали боевиков, хлынувших в Афганистан со всего мусульманского мира. Один молодой боевик был сыном человека, который реконструировал и расширял Великую мечеть, и братом того, кто привез чертежи подвалов; звали его Усама бен Ладен.
После захвата мечети палестинец, проживавший в Кувейте под именем Исам аль-Баркави, сменил имя на Мухаммад аль-Макдиси; он наткнулся на опубликованные письма Джухаймана и примкнул к филиалу ДСМ в Палестине, которая предоставила убежище членам разгромленной секты. Позднее Макдиси отправился в Медину для углубленного изучения религии, потом путешествовал по Саудовской Аравии и Иордании и наконец очутился в пакистанском Пешаваре, главных воротах в оккупированный Советским Союзом Афганистан. Везде, куда бы ни забрасывала его судьба, он искал последователей Джухаймана. Он настолько вжился в эту историю, что стал даже подражать своему герою внешне – отрастил длинные волосы, ходил с всклокоченной бородой и всюду хвастался мнимым кровным родством с легендой «Ихвана»826.
В конце концов Макдиси обосновался в Иордании, где с 1995 по 2014 год периодически то попадал в тюрьму, то выходил на свободу. Именно он гораздо больше, чем любой другой мусульманский мыслитель, причастен к формированию основ современного джихадизма. Недавнее исследование показало, что Макдиси, который всю свою взрослую жизнь был погружен в Коран и хадисы, является тем радикальным исламистом, чьи размышления чаще всего цитируются в мусульманской апокалиптической литературе827.
Во время своего первого тюремного заключения в Иордании в 1995–1999 годах Макдиси стал духовным наставником мелкого иорданского преступника по имени Абу Мусаб аз-Заркави. Обоих выпустили в 1999 году, после чего они разделились – как в пространстве, так и в богословии. Наставник остался в Иордании и, критикуя иногда своих коллег-радикалов, неизменно повторял, что благочестивые мусульмане обязаны идти в Сирию, дабы принять участие в грядущей схватке с Даджжалем (а если не в Сирию, то в Йемен). Ученик же бежал в Афганистан и разработал там идеологию нетерпимости и жестокости, которой исламские боевики привержены по сей день, несмотря на смерть богослова.
Заркави обладал поистине сверхъестественной способностью оказываться где-либо накануне военных действий, предпринимаемых под руководством США; так было в Афганистане, а затем в Ираке, где он практически единолично составил сценарий жестокого джихада, который предусматривал атаки террористов-смертников, похищения и обезглавливания граждан западных стран, а также постоянный и умелый подбор кадров через Интернет.
В 2004 году Заркави участвовал в обеих битвах за Фаллуджу и поклялся в верности Усаме бен Ладену. К тому моменту Макдиси уже отверг апокалиптическое видение Джухаймана, но Заркави продолжал в него верить; когда армия Саддама Хусейна была разгромлена, пропаганда Заркави начала приобретать все более выраженный апокалиптический характер. Он отлично понимал, что нарратив последних времен привлекает новобранцев; этот урок хорошо усвоило «Исламское государство»[207], и так зародился порочный цикл: чем хуже складывалась обстановка на поле битвы, тем мрачнее становилась пропаганда и тем больше новобранцев стекалось к ИГ, увеличивая количество жертв на поле боя.
Заркави никогда не скрывал своей главной цели – свержения иорданской монархии, которая в 1994 году подписала мирный договор с израильтянами. Называя иорданцев «рабами сионистов», он часто употреблял пророческий термин «продажный правитель» в отношении короля Абдаллы II. Еще он презирал шиитов и ненавидел шиитский Иран, часто цитировал публично древние пророчества о предателях-шиитах, прежде всего по поводу давнего поражения арабов от персов-Сасанидов при Аль-Кадисии в 636 году; не забывал он и о более поздних пророчествах, которые увязывали персидский ислам с ненавистными монголами. Заркави не сомневался в том, что именно шииты, а не евреи есть Даджжаль, как и американские захватчики; их надо убивать не только потому, что того требует праведная вера, но и потому, что подобные действия разожгут пламя религиозной войны, которая приблизит конец света.
Используя обильную апокалиптическую литературу, повествовавшую о стародавнем противостоянии мусульман и византийцев, Заркави говорил об американских частях в Ираке как о «ромеях», употребляя старинное обозначение византийцев и западных римлян. («Аль-Кайеда», к слову, использовала для обозначения американцев столь же негативный ярлык «крестоносцы».) При любом удобном случае он сравнивал битвы Пророка с нынешними сражениями. Особенно ему нравился хорошо известный хадис «Тавбан» [208], в котором Пророк извещает последователей, что «другие народы набросятся на вас, как псы на миску с объедками». Он считал демократическую Конституцию Ирака от 2005 года катастрофой и, утешая самого себя, цитировал хадис из собрания аль-Бухари: дескать, даже когда праведные терпят поражение, это означает, что посланники проходят испытание, а в конце концов они побеждают828.
Многочисленные теракты, обезглавливания и полное пренебрежение к жизням невинных в конечном счете оттолкнули от Заркави даже членов его собственной организации; видимо, они и выдали европейцам местонахождение его «духовного советника» шейха Абд аль-Рахмана, а тот поделился сведениями, по которым американские F‐16 разбомбили убежище Заркави 7 июня 2006 года829.
Еще Заркави предрекал восстановление халифата, последняя бледная тень которого растаяла в Турции в 1924 году [209], но со временем он все-таки отринул эту цель, ибо легитимный халифат требовал покоренных территорий и поддержки населения. Халифату придется подождать, решил Заркави, поэтому вместе с бен Ладеном они провозгласили учреждение более скромного «эмирата» – один в Ираке, другой в Афганистане.
Разница между эмиратом и халифатом очень важна; эмир правит ограниченной территорией, тогда как халиф управляет всеми мусульманами, что тоже предвещает наступление конца времен. Заркави считал, что Апокалипсис приближается, но что до него пока далеко. Впрочем, расхождение во мнениях насчет точной даты конца времен не позволило согласовать операцию бен Ладена в Афганистане с операцией Заркави в Ираке. Незадолго до гибели под бомбами в 2006 году Заркави приказал своим сторонникам объявить о создании Исламского государства в Ираке (ИГИ). Его организация сделала это четыре месяца спустя, 15 октября 2006 года, выставив глупцами «Аль-Кайеду», которая сочла нелепым заявлять о создании нового государства без овладения территорией.
Раскол между «Аль-Кайедой» и ИГИ отчасти напоминал раскол между «мейнстримным» протестантизмом и евангелистами. Подобно тому, как вежливые и образованные епископалы и пресвитериане с пренебрежением воспринимали спекуляции о последних временах собратьев-диспенсационалистов, образованный бен Ладен отмахивался от малограмотной апокалиптики Заркави. Стоит напомнить, что бен Ладен, пусть и террорист, был аристократом. Его отец, Мохаммед бен Ладен, считался патриархом, как принято в этом уголке мира. Родом из Йемена, он начал взрослую жизнь грузчиком в порту Мекки Джидде, а к концу жизни сделался генеральным подрядчиком королевской семьи Саудовской Аравии; сегодня компания «Сауди бен Ладен груп» – одна из крупнейших в мире компаний-подрядчиков. Он был женат минимум на двадцати двух женщинах и стал отцом пятидесяти четырех детей, семнадцатым из которых был Усама, причем его мать родила ребенка в пятнадцатилетнем возрасте.