– Кто там?
– Дак я это… деверь…
– Кто?! – я замерла, вцепившись в дверную ручку и заодно крепко держа засов. Из своей спальни выскочил Ирвин и, протирая кулачками глаза, шёпотом спросил: – Хтось там? – я только плечами пожала, показывая, что и сама не пойму.
– Деверь я… Соседки твоей Луты сродич. Да ты отопри, девка, я ить по делу, а не запросто так, – прогудел добродушный голос.
Дверь я все же отворила. Деверь Луты оказался крупным, чуть поддатым мужиком, гораздо более смирным и вежливым, чем Увар и его папаша. Нелепо поскребя огромными кожаными сапожищами о порог, он шагнул в дом, сдирая с головы вытертый меховой малахай и добродушно гудя:
-- Мир, значицца, энтому дому. Вертом меня, значицца, кличут, – он перекрестился на потемневшую икону в углу и продолжил: – Ты, что ли, хозяйкою будешь, девка? Пройтить-то можно ли?
-- Проходите – вздохнула я, глядя на его грязные сапоги.
Мужик поймал мой взгляд, опустил глаза на свою обувку и, огорченно хекнув, спросил:
-- Можа туточки прямо поговорим?
-- Проходите. Чай не пирожок торговать собираемся.
Дядька угнездился за столом, осматривая избу, и довольно произнес:
-- Ишь ты, как хозяйственно все! Жинка моя покойная тоже любила, чтоб в чистоте…. – он снова перекрестился и очень по-деловому перешёл к делу: – Дак сколь за избу-то просишь?
-- Семь, – нахально выдохнула я.
-- Ошалела, что ли?! Мне за городской дом, – он возмущенно засопел – одиннадцать дают, дак ить мне еще долги раздавать! Сама-то посуди, девка, куды этак ломить?
-- Огород при доме есть – это раз! – я демонстративно загнула у него перед носом палец на правой руке. – На огороде два куста крыжовника, две смородины и груша! – я загнула второй палец. – Сараюшка при доме есть, и загон для козы и кур, – я продолжила загибать пальцы и честно добавила: – Там, правда, крыша худая: латать придется. Но ведь есть же! Да и сама изба справная, и печь не дымит! – четвертый палец был загнут.
Дядька задумчиво пошкрябал клочкастую бороду огромной лапищей и вяло возразил:
-- Лута сказывала, груша у тебя старая и родит худо. Загон – одно токмо название, слова доброго не стоит. Опять же: за водой далече ходить.
-- За водой как раз не так и далеко. Это вон кто в конце улицы живет, тем далече, а вам до колодца только один двор чужой пройти. И вообще: не нравится – я ведь и не приглашала вас.
На самом деле я понимала, что цифру “семь” я ляпнула, пожалуй, от неожиданности. Все же дома здесь стоили подешевле. Но точно так же я понимала, что дядька хочет переехать поближе к родственнице, чтобы сплавить на нее детей. Поэтому торговаться собиралась до последнего: не так уж и много в жизни бывает удачных совпадений. Ему нужен именно этот дом рядом с Лутой. Вот пусть и платит за удобство!
Препирались мы долго. Дошло до того, что Ирвин из сеней принёс уличный фонарь с толстенным стеклом и, запалив в нем огарок свечи, мы пошли осматривать сараюшку, где я пообещала оставить все имеющееся добро, кроме лопаты и граблей.
Бог уж весть, что именно ему там, среди хлама, приглянулось, а только сторговались мы на шести с половиной золотых. Разумеется, я поставила условием, чтобы он помог перевезти наше добро в город: незачем платить еще и возчикам, если у покупателя имеется свой конь и телега. Припасы из погреба Верт тоже пообещал доставить.
А дальше мы долго спорили о том, когда я должна освободить дом.
-- Ты пойми, девка, завтрева я к законнику иду, и дом-то мой тогось… чужим, значицца, станет! А мне-то кудысь со всем добром и детишками?!
-- Раньше трех дней я к законнику не выберусь, дядька Верт. А без документов вам дом не отдам, – я стояла на своем насмерть, понимая, что выгоднее, чем его предложение, не найду. Но и желая выкроить себе хоть несколько дней на поиски собственного жилья.
Денег у меня совсем впритык будет, но обе сделки я проверну в один день,и никак иначе! Остаться без жилья, искать съем и платить за него мне не по силам.
Мужик недовольно сопел, и я предложила ему простое решение:
-- Телегу и коня можете и ко мне во двор загнать. Я их не съем. Часть вещей занесёте, а поночуете несколько дней у тётки Луты. А как бумаги у законника подпишем, так в тот же день мое добро погрузим и свезём в город. А по-другому, дядька Верт, все равно не получится: я с двумя детишками тоже на улице ночевать не стану.
Вроде бы на этом мы и поладили, но, как и положено, выпросив себе стопку вонючей самогонки, чтобы «закрепить» сделку, Верт, сипло подышав в сторону после пойла, вдруг заявил:
-- А чё? Девка ты, значицца, молодая да справная… А то шла бы за меня взамуж? – он одобрительно окинул меня взглядом и прокомментировал: – Тощая ты, по правде-то, значится. А мне по нраву, чтобы баба в теле была! Дак зато хозяйственна! А я еще очень даже и ничего из себя, значицца…
Хорошо, что я сидела… да и к местной манере сватовства почти уже привыкла… Поскольку гость не проявлял агрессии даже во время споров и торгов, да и сватался аккуратнее, чем предыдущий жених, я просто постаралась перенаправить его мысли в другую сторону:
-- Ежли в теле женщины нравятся, так вон на Луту гляньте. Что у неё дети, что у меня, а два дома в хозяйстве да два огорода — всяко лучше, чем один.
– Дак сродственники мы ей, значицца. Пастор-то не обвенчает – огорченно ответил мой “жених”.
– А вы пастору не говорите, что её муж вашим братом был, – посоветовала я. – Да и потом, мужчина ты видный: не Лута, так другая невеста найдётся. А я уж решила в городе жить, так перерешать не стану.
В отличие от Кловиса и его сынка, этот дядька был гораздо спокойнее и адекватнее. Даже если ему не понравились мои слова, настаивать он не стал. Несколько недовольно сгрёб с лавки свою облезлую шляпу, нацепил на голову и уже у порога заявил:
-- Зря ты этак перебираешь-то, значицца… – потом помолчал некоторое время, как бы давая мне время одуматься и согласиться, а затем вышел со словами: – Ну, прощевайте, значицца, хозяева.
Глава 18
Утром я встала ни свет ни заря и, наскоро приготовив завтрак, убежала в город. Путь мой лежал на Сток. Больше не было нужды пристраивать свой дом: вряд ли Верт передумает. Зато мне требовалось место в городе для жизни. А я прекрасно понимала, что финансово очень ограничена.
Раз уж Верту за городской дом заплатили одиннадцать золотых, то сообразила, что на целый дом мне, скорее всего, не хватит. Мысль купить половину нравилась мне не слишком: кто знает, какие соседи попадутся. Но только и выбора у меня особо не было. Целый дом рядом с портом и борделями я, конечно, потяну -- там они дешевые, можно и за пять золотых найти. Только, с моей точки зрения, это будет никак не улучшение условий жизни.
Я шла вдоль деревянной доски с объявлениями уже третий раз, стараясь пробегать взглядом то, что было подвешено выше: нижний и средний ряды я уже осмотрела. Наверх листы крепили за деньги. То есть человек, продающий что-то, имел достаточно средств, чтобы не экономить на объявлении. Поэтому и смотрела я их в последнюю очередь.
В голове я плотно держала два адреса: дом на улице Ткачей и дом на Садовой. За один просили семь, за другой – семь с половиной золотых. Но, может быть, я смогу поторговаться? Получилось же у меня с дядькой Вертом.
Название «Зеленый переулок» я зацепила взглядом совершенно случайно. И остановилась, внимательно читая: «Продается половина дома в Зеленом переулке. Исправный камин, плита рабочая, вода в доме. Без мебели. Дом каменный, с черепичной крышей, при доме сарайка, двор мощен желтым кирпичом. Спросить госпожу Ханну.».
Я перечитала еще раз, попутно пытаясь успокоить дыхание и зачастившее сердце. Почему-то показалось, что сама судьба даёт мне знак. Может быть, это та самая дорожка из желтого кирпича, на которую я так и не рискнула ступить в прошлой жизни? Может, конечно, я суеверная дурочка, но и отказываться от таких подношений судьбы больше не стану.
Порасспрашивала у толпящихся на Стоке людей и получила довольно толковое объяснение, как мне найти Зеленый переулок. Плохо было то, что в объявлении не стояла цена, но первым адресом я выбрала именно дом госпожи Ханны. Если уж и там не сложится, буду искать дальше. Пока не найду, сделку у законника на продажу своего дома не подпишу. Может, это и не слишком честно по отношению к дядьке Верту, но у него здесь родня, друзья и знакомые – он найдет, где переночевать, случись что.
От Стока район находился довольно далеко, как и от порта. Утешало то, что мне не пришлось двигаться в сторону замка, к богатым районам. Зеленый переулок находился ближе к окраине города.
Улочка, по которой я шла, оказалась достаточно чистая, хоть и не из самых богатых. Магазинов здесь не было. Я видела две небольшие лавки. Зато на всю улицу благоухало свежей выпечкой из пекарни на углу.
В начале улицы, как и на многих других, располагался небольшой рыночек, буквально на десяток прилавков. Две женщины торговали овощами. Бородатый мрачный мужчина продавал крупы, насыпая их в небольшие пакеты. Пожилая тётушка разложила на прилавке яблоки и груши. Еще одна бабулька стояла с медом. И два отдельных стола занимали рыбники.
Я приценилась: цены на небольшую треску оказались не такими уж и страшными. Вот за крупную рыбину спросили столько, что я только рукой махнула – мне такое не по карману. А тресочка граммов на шестьсот стоила столько же, как примерно пол-литровый кувшинчик молока. Брать ли с собой козу я решила однозначно: брать. Часть молока можно будет продавать и покупать детям рыбу.
Побродив несколько минут и узнав цены, я уточнила конечный адрес еще раз. Торговка овощами, переглянувшись со своей соседкой, переспросила:
-- Это где безногая Хана живёт? Так это вам, девица, вот эти три дома пройти и направо свернуть. До конца переулка идите, в её дом и упрётесь. У неё ещё дворик желтым кирпичом выложен, не ошибётесь.