Госпожа Ханна, очевидно, догадавшись о моем состоянии, мягко спросила:
-- Устала, милая?
-- Немного.
-- Не скромничай. Я же вижу… А только ты подумай вот о чем, девонька: надо ли тебе целый день этак-то убиваться? Ты заметь в будущие дни, когда у тебя больше покупают. Вот сегодня как народ брал?
-- С утра и в обед, – уверенно ответила я. – Когда на ужин волна народу пошла, у меня почти ничего не купили. Брали в основном хлеб с солью и луком. У соседки лепёшки скупали на сале жаренные. А у меня только два человека и было.
-- Так я и думала, девочка моя. Вот послушай-ка! Котлеты твои какому-нибудь маляру или грузчику и вовсе не по карману. А кто побогаче, например, продавцы из модных лавок или кто в канцелярии работает, а живёт без семьи, такие вечером норовят в трактир сходить. С утра-то у них времени нет. Ухватить бы чего повкуснее на завтрак да на работу бежать. В обед, опять же, времени у них не много: кого как хозяева отпускают. На ужин они уже кусочничать не хотят. На ужин они пойдут в трактир и возьмут там горячее и полпива. Так какой тебе резон до вечера стоять? Что в обед продала, то и ладно, больше толку не будет. А вот место, чтобы твоё не простаивало, можешь кому на вечер и передать. Может, с него прибыли и не станет, а чтоб тебе хотя бы треть суммы выплачивали за аренду.
В словах госпожи Ханны был определённый смысл. Конечно, я молодая и здоровая и какое-то время смогу работать по шестнадцать-восемнадцать часов. Но даже у меня организм не железный. А если со мной что-то случится? Что-то вроде тяжелой болезни… В общем, забирая детей домой, я обещала госпоже Ханне хорошенько подумать над этим.
Вечером, уложив малышню, я сидела у камина и размышляла о том, что если никак не получится набрать постоянных покупателей на котлеты, придётся думать что-то другое. Насчёт сокращения рабочего дня соседка точно права! Далеко не всё в доме я успела привести в порядок, а будущая комната Ирвина сейчас напоминала склад вещей, где в одну кучу свалены доски от разобранного топчана, тюки со старым тряпьем, которые требовали разборки, и даже некоторая часть посуды особо крупных размеров.
Впопыхах из избы я вывезла всё, что могла. И теперь не понимала, куда девать ту самую пустую четверть из-под самогона, два огромных горшка и прочий хлам. Вроде бы и не горит всё это, но уж очень хочется жить в уютном доме. Да и брату нужна отдельная комната. Пока, конечно, поспим и в одной, но хотя бы к весне нужно переселять мальчишку. Он растёт, и ему нужно своё пространство. Пространство и игрушки.
Тело ломило от усталости и очень хотелось плакать. Но я только поправила на детях старые одеяла, высадила сонную Джейд на горшок и, дождавшись, пока она снова уснёт, пошла крутить фарш. А ещё хотелось бы успеть поспать.
Встать пришлось совсем затемно, чтобы нажарить следующую партию котлет. Сонный Ирвин пообещал, что как только Джейд проснётся, он унесёт сестру к госпоже Ханне. Это тоже был очень неудобный момент, так как девочка уже весила достаточно много, и мне не хотелось, чтобы брат надрывался, таская ее. Но и будить соседку в такую рань тоже было неловко. Я потрепала брата по макушке, поцеловала в тёплую щеку и, проверив, сухая ли простынка в колыбельке Джейд, вышла на улицу.
Котлеты, завернутые в тряпьё, давили на плечи, хотя лямки к мешку пришила широкие. Крошечное чугунное подобие плитки и сковородка, на которой я грела котлеты в обед, тоже добавляли веса. Но я утешала себя тем, что у меня есть новый план, и сегодня я займусь его осуществлением.
На Сток я пришла одной из первых и, сгрузив свой багаж, стала ждать соседей. Вчера ко мне отнеслись слегка настороженно, но не сказать, чтобы совсем плохо. Так что сегодня я рассчитывала поговорить с торговцами и узнать, не возьмет ли кто-нибудь из их знакомых моё место в субаренду на вечернее время. Если получится, это немного облегчит нам жизнь.
Глава 32
Все последующие дни моя торговля шла всё хуже и хуже – я возвращалась домой не продав даже половины, а потом и трети...
Я искренне не понимала, в чем дело. Вроде бы и котлеты покупателям нравились и их хвалили. Но большая часть мужчин взяв мои изделия в первые два-три дня не возвращалась в следующие, покупая себе что-то другое.
В конце концов, сообразив, что так я прямиком двигаясь к полному разорению, после обеда собрала оставшиеся продукты, взвалила мешок на плечи и медленно пошла вдоль Стока. Мне не слишком понравились несколько случайно пойманных взглядов от соседей-торговцев, брошенных в мою сторону. Что-то было в них неприятное, вроде злорадства и насмешки.
Я искала человека, у которого можно спросить, в чем дело и нашла одного из покупателей, который приходил ко мне в первый и второй день и на завтрак, и на обед. Сейчас он перекусывал масляными лепешками в компании еще одного мужчины, который тоже у меня что-то покупал. Чуть потоптавшись, но понимая, что выбора у меня нет, я подошла и прямо спросила:
– Господин писарь, вам не понравились мои котлеты?
Надо сказать, что ответ этого клерка поразил. Пренебрежительно окинув меня взглядом, он высказал примерно следующее:
-- Иди отсюда, девица и не позорься. Весь рынок уже знает, что ты тухлятиной торгуешь. Я-то у нее брал, – обратился он к своему собеседнику, – даже и нахваливал, вроде как вкусно ведь. А потом мне тетка Грейд по секрету и шепнула, что она больную животину по деревням скупает и оттого у нее товар такой дешевый. Перетравит людей и управы на нее не найдешь!
-- И не говори, Барни. – сочувственно закивал его собеседник. – А надо бы взять и мэтру Куперу пожаловаться. Вряд ли он одобрит, что она этакой дрянью людей кормит.
– Да что толку ему жаловаться? Он вон какого полета птица, станет ли слушать?
Они разговаривали между собой так, как будто меня здесь нет, а я, чувствуя полную растерянность, попыталась вмешаться:
-- Никаких больных животных я не покупаю! Я на Стоке с утра до вечера. Когда мне по деревням ездить? Я все беру в мясном ряду на рынке, на том, что возле храма Трех Святителей.
-- Ладно, тетка Грейд – у нее язык без костей, а Вертон, что рядом с тобой стоит, он тоже врет?! – завозмущался мой бывший покупатель. – Одна ты тут правду говоришь, а остальные – дурачки слепые? Тебя, девка, послушать, так одна ты хорошая, а все вокруг поганцы. Ступай уже, – и он окончательно повернулся ко мне спиной.
За эту неделю в то время, когда торговля затихала, я несколько раз болтала с любопытной теткой Грейд, которая занимала место слева от меня. В общем-то скрывать мне было нечего и потому она знала, что я сбежала из Новоселок от брака с пьющим мужиком; что у меня на попечении двое маленьких детей, и торговля здесь – для меня единственный вход.
Справа от меня стоял тот самый Вертон – пожилой немногословный мужчина, который улыбался только покупателям и торговал хлебом в нарезку, луком и сыром. Я искренне не понимала, чем я им помешала! У нас товар в разную цену и совершенно разный! Но клерк, у которого я спрашивала, вряд ли был лжецом: я видела, как сильно упали продажи после первых дней.
Возвращаться на место я не стала, а отправилась домой, вытирая по дороге злые слезы. Если честно, я просто не ожидала такой мерзкой подставы от людей, которым не сделала ничего плохого. Здесь все равно кто-то будет торговать, неужели им лучше если встанут точно с таким же дешевым и объемным товаром? Впрочем, моя злость оказалась очень хорошим советчиком: раз они со мной не считаются, то почему я должна беспокоиться о том, что оставлю их без дохода?! А со злости идея о том, как это сделать, пришла ко мне почти мгновенно.
Дома я вынула оставшиеся котлеты, отнесла полюбившиеся изделия детворе и госпоже Ханне, полностью заполнив большое блюдо и посоветовала налопаться от души, а сама отправилась на рынок – закупаться.
В этот раз мои покупки были довольно тяжелыми, но гораздо более дешевыми. Та торговка, у которой я постоянно брала мясо, слегка удивилась моему выбору, но за оптовую покупку цену сбросила очень хорошо! Я бродила по рынку еще с час, выбирая добавки и мысленно подсчитывая, окупится ли это. Точно знаю одно – таким на Стоке не торговал никто, а цена будет существенно ниже, чем за котлеты.
На обратном пути, неся тяжелую корзину, я все же выбрала лавку попроще, где торговали нитками и купила несколько мотков фабричной шерсти. Взяла два цвета: серый и ярко-голубой. Из них я собралась связать Ирвину обыкновенную жилетку – просто для тепла. Но поскольку цена за ярко окрашенные нити была выше, то голубой моток я взяла только один – на отделку.
Раз днем на Стоке с у меня есть время сидеть и болтать с соседкой, так уж лучше я это время потрачу на что-то более полезное для семьи. Тем более, что моя «милая» соседка оказалась такой гадиной.
Дома я разложила продукты, замочила горчичные зерна в яблочном уксусе с водой, заглянула в горшочек с медом – на пару раз хватит. Зашла в комнату, растопила камин – как раз через пару часов комната прогреется. Вообще это не дело – так экономить. За день дом остывал почти полностью, а потом прогревался, собирая влагу на окнах. Так недолго и плесень завести. Топить зимой нужно постоянно и равномерно. Для этого нужно просто больше зарабатывать.
Всю работу по приготовлению завтрашней еды оставила на ночь: я и так почти не видела детей и скучала по малышке Джейд, которая в последнее время научилась не только улыбаться, но даже смеяться и шкодничать. Я скучала по ворчанию Ирвина, которое становилось все мягче и добродушнее. Так что порывшись в сундуках взяла хороший отрез плотной ткани и отправилась к госпоже Ханне шить.
Теперь у меня появится время на то, чтобы озаботиться приличной одеждой для детей. Если для Джейд я собралась просто нашить длинных рубашечек, потому что она практически не бывала на улице, а если и бывала, то только в виде завернутого в доху и пледы кокона, то Ирвину одежда для улицы обязательно нужна. Я уже придумала как из старой дохи, отданной мне госпожой Ханной, выкроить для него теплую куртку. Сапоги все же придется купить, а вот нормальные штаны для зимы ему необходимы. Ну, и старые застиранные рубашки тоже пора менять. Но это – в следующие дни.