Слушая восторженные отзыва Ирвина об уроках географии, я понимала, как права была, выдернув детей из деревни. По моим представлениям, если сравнивать с земной историей, здесь примерно середина или конец восемнадцатого века. Слишком много лет пройдёт до того, как на поля и огороды выедет первый трактор. Слишком большой разрыв между познаниями мира у детей селян и горожан. Если я хочу хорошего будущего для своих малышей, жить нужно в городе.
Я бы, конечно, справилась и с огородом. Со временем подтянула бы хозяйство, и голод, как явление, не коснулся бы нас. Но крестьянский труд всегда очень тяжёл, а без техники ещё и почти беспросветен. У Ирвина и Джейд не было бы возможности получать знания, менять своё представление о мире и меняться самим. Максимум они могли бы дорасти уровнем до сельского старосты Кловиса. А это не просто маленькая власть и возможность ей злоупотреблять, но и грязь, которую им пришлось бы пустить в свои души.
Так что, глядя на восторженного брата, который аккуратно водил не заточенной стороной карандаша по карте, рассказывая мне об очередной стране, я понимала: всё не зря!
С тех пор как я уговорила тётушку Ханну сшить первую шелковую блузу, чтобы за обеденный стол она могла садиться нарядной, тётушка как будто начала просыпаться от долгого-долгого сна. И я не могу сказать, что меня не радовали эти перемены.
Во-первых, со временем она стала переодеваться к обеду каждый день. Во-вторых, аккуратно и ненавязчиво следила за тем, чтобы Ирвин привыкал за столом пользоваться ножом и вилкой, а не метал в рот всё подряд с помощью ложки. В-третьих, она стала заботиться о том, чтобы не только сервировка была правильная, но и по центру обеденного стола располагался хоть небольшой и скромный, но свежий цветочный букет.
Пусть здоровье иногда и подводило её, и нога болела все сильнее, но эти маленькие уютные детальки обычной жизни делали наш дом настоящим семейным гнездом. И появление Алекса только добавило в нашу жизнь тепла и стабильности. Все мы ждали воскресный обед, как небольшую награду за наполненную работой неделю.
Глава 53
Розовые очки всегда бьются стёклами внутрь…
Последнее время перед праздниками Алекс казался мне несколько уставшим и обеспокоенным, но на прямой вопрос ответил, что слишком много хлопот в мастерской.
-- Дело вроде бы налаживается и лампы даже взяли в несколько магазинов, но вот сами продажи идут пока не очень.
Одну из первых ламп Алекс подарил мне. Сейчас она стояла в комнате Ирвина и при свете этой керосинки брат делала уроки. Она действительно давала света существенно больше, чем даже пара свечей, и я подумывала, приобрести в магазине такую для нашей столовой. Конечно, с керосинкой немного больше возни, чем со свечами, да и запах от них, как ни старайся, все равно есть. Но и светила керосинка значительно лучше, спасая наши глаза от лишних нагрузок. Так что с мелкими неудобствами я готова была смириться.
Однако, расстроенный вид Алекса меня огорчал, и я спросила:
-- Господин Гейл, а вы не хотите немного изменить дизайн лампы?
-- Дизайн? Но она создана максимально удобной и компактной…
-- Я же не спорю! Она прекрасно работает и замечательно светит! Но она выглядит… господин Гейл она выглядит слишком утилитарно. Такую лампу можно использовать в кабинете, где человек работает по вечерам или поставить на стол ученику, например. Ирвину, кстати, она очень нравится. Но вот если бы я захотела пользоваться ею в столовой… Не обижайтесь, но она не выглядит красиво, а женщины, которые и выбирают для дома такие вещи, предпочтут взять что-нибудь с росписью, с чеканкой, с красивым уютным абажуром, чтобы украсить дом. Понимаете?
-- Какое-то рациональное зерно в ваших словах безусловно есть, госпожа Рэйт, – задумчиво пробормотал барон. – Признаться, я думал, что достаточно просто яркого света и безопасности… -- он потёр двумя пальцами висок и несколько растерянно добавил: -- Я не слишком понимаю, как её можно украсить.
-- Пройдитесь по магазинам, где не продают вашу лампу. Посмотрите на те, которые стоял на витрине. Вы увидите, как их отделывают и какой нарядной может быть ваша керосинка. Я бы, например, с удовольствием купила такую лампу со стеклянным цветным абажуром.
-- Что ж, госпожа Рэйт, я благодарен вам за совет и обязательно им воспользуюсь, – улыбнулся Алекс Гейл.
Эта зима была не слишком снежная, но морозная и яркая. Мы замечательно справили Рождество и каждый из нас получил небольшие подарки и сувениры от других членов семьи. Только малышка Джейд, ещё не озабоченная социальными нормами, не мучилась выбором, с радостью принимая подарки и не волнуясь об ответном.
Мне же пришлось очень постараться, чтобы подобрать каждому то, что ему понравится: тонкая шерстяная шаль, вывязанная ажурными цветами для тётушки Ханны и большой глобус плюс перочинный нож для Ирвина; лёгкая беличья шубка для Джейд, которая привела её в восторг своей мягкостью и элегантный серебряный брегет[6] для Алекса Гейла. Подарок не из дешёвых, но носил его барон с удовольствием, иногда позволяя Ирвину открывать их и слушать мелодичный звон.
Своим рабочим я тоже сделала небольшие подарки, начиная от тёплого вязаного пояса из собачьей шерсти для мэтра Огдена, и отрезов хорошей ткани для всех продавщиц и служанок. Сложнее всего было сделать подарок для Эйнса. Хейзел, его мать, как и все, получила отрез ткани на юбку и была растрогана чуть не до слез, а вот для него я почему-то купила забавную меховую кепку с козырьком и заполнила её конфетами.
Эйнс так обрадовался, что даже бросил любимую мясорубку и, исключительно от щедрости души, каждому из нас дал примерить свою новую шапку. Старую потёртую меховушку от наотрез отказался забирать и даже поскандалил с матерью, упираясь. Так она и осталась висеть в прихожей на гвоздике, пока в один прекрасный день я не догадалась завернуть её и убрать с глаз,а уж потом тихонько передать свёрток Хейзел.
Я тоже получила замечательные подарки: изящный золотой браслет с жемчугом от Алекса, серьги с жемчугом от тётушки Ханны и, неожиданно -- три батистовых носовых платочка -- от брата. Он копил карманные деньги, а Алекс помог ему выбрать. Я обняла его крепко-крепко, а брат, уткнувшись мне носом в плечо, счастливо посапывал, растроганный моей радостью.
Мы все вместе ходили на Рождество в церковь, а потом, пока ещё не кончились каникулы, я несколько раз раз выводила Ирвина на каток. Там можно было взять напрокат коньки, которые бечёвкой или специальными ремнями крепили прямо к обычной обуви. Барон, к моему удивлению, оказался совсем неплохим конькобежцем и потратил почти всю первую прогулку на то, чтобы обучить Ирвина стоять на коньках.
Именно там, у небольшого расчищенного озера на окраине города, где продавали горячий травяной взвар с мёдом и прямо на месте пекли хрустящие вафли и произошёл у нас разговор, который разбил мою жизнь на «до» и «после»…
Это было второе посещение катка и Ирвин, уже худо-бедно державшийся на ногах, неуклюже скользил по льду, периодически крича мне:
-- Элли! Смотри! Смотри, как я могу!
Я сидела на длинной лавочке для зрителей и терпеливо ждала, пока он накатается, не забывая махать ему рукой и, иногда, изображать аплодисменты – он действительно очень старался. Алекс, слегка запыхавшийся от пробежки, неуклюже дошёл до скамейки и принялся отвязывать коньки. День был на удивление хорош: лёгкий морозец, яркое солнце, и звонкие голоса развлекающихся детей и взрослых. От дыхания в воздухе клубился полупрозрачный пар, завиваясь причудливыми виньетками. Я даже слегка прижмурила глаза – такой счастливой себя ощущала.
-- Элли… -- некоторое время назад наше общение с Алексом стало менее формальным и, оставаясь с глазу на глаз, мы обращались друг к другу просто по имени. – Элли, скажите, вы давно заглядывали в газеты?
-- В газеты? – к стыду своему я даже не знала, что ответить. Никакие газеты не интересовали меня абсолютно. Последнее время я получила заказы ещё от двух контор на коробки с бутербродами и подумывала о том, что нужны дополнительные рабочие руки. Дома все было совершенно спокойно и замечательно, новая мазь, которую втирала в колено тетушка Ханна, приносила ей облегчение и… зачем бы мне вообще понадобились газеты?!
Алекс повернулся на скамейке так, чтобы видеть моё лицо и, разглядывая меня с каким-то сожалением и грустью, тихо сказал:
-- Дай Бог, чтобы я ошибался… Дай Бог… Но я очень боюсь, Элли, что весной начнётся война…
Это жуткое слова настолько не вязалось со всем этим счастливым днём, с криками и смехом на льду, с разрумянившейся моськой Ирвина, который накатался вдоволь и сейчас, неуклюже переваливаясь, двигался к нам, что я отрицательно тряхнула головой, не желая принимать новость, не желая в неё верить...
Ирвин взахлеб рассказывал, как он удачно обогнал мальчишку в синем пальто, безудержно хвастаясь при этом. Я-то видела, что сопернику Ирвина помешал молодой парень, неловко растянувшийся на льду рядом с ним. Отметив про себя, что надо будет дома обсудить это с братом поподробнее, я спросила:
-- Ты будешь вафли?
Потом Ирвин хрустел горячими вафлями: на свежем воздухе у него всегда просыпался зверский аппетит, потом мы заехали в кондитерскую, но оставаться там не стали, просто купили коробку пирожных к обеду. Затем -- долгий и спокойный обед дома завершился таким же долгим и уютным чаепитием...
И все это время барон Алек Гейл вел себя абсолютно обыкновенно: он охотно болтал с тётушкой Ханной, лично помог Джейд выбрать одно пирожное, а после еды засел в настолку с Ирвином…
На какой-то шальной миг я даже успела убедить себя, что он просто неудачно пошутил. Я даже успела поверить в это!
Однако, провожая барона и дождавшись, пока горничная подаст ему пальто, я незаметным жестом отправила её в комнату и тихо уточнила: