К сожалению, поскольку связь между городами всё ещё была плохо налажена, и даже почта работала с перебоями, матушка Алекса не смогла присутствовать на свадьбе. Она приехала уже ближе к концу осени, при первых заморозках, и развеяла все мои страхи о коварстве будущей свекрови. Милая, очень спокойная и интеллигентная женщина, которую не смутила ни моя странная семья, не мой социальный статус. Она нашла язык и с несколько настороженно её встретившей тётушкой Ханной, и с Ирвином. А вот Джейд буквально влюбилась в госпожу Гейл и ходила за ней хвостиком, вызывая у Лии некоторое чувство ревности.
-- И ведь не сказать, госпожа Элли, что она Джейд балует. А только малышка с утра до вечера норовит при ней быть. Уж и не знаю, чем она сманивает… -- нянька поджимала губы и не могла дождаться, когда же соперница уедет.
Впрочем, небольшая ревность Лии почти прошла, когда она узнала, что через пару недель госпожа Гейл планирует вернуться к себе в Приморск. Свекровь моя уезжала домой с небольшими презентами от всех членов семьи и самой красивой керосиновой лампой из мастерской сына. С тех пор она каждый год приезжала на пару недель, и семья очень ждала этих визитов.
Сама свадьба у нас проходила в два этапа, и каждый их них был достаточно ответственным. Сперва мы сходили записаться в мэрию, потом по настоянию Алекса отправились в храм. И даже я со всем своим скептическим отношением к религии вышла оттуда, вытирая слезы и понимая: этот мой брак навсегда.
После проникновенной церемонии в храме семья отправилась домой, а мы с Алексом в мастерскую. Там был накрыт длинный стол для всех работников и работниц. Многие женщины прослезились, глядя на нас. Алекс ещё раз поблагодарил всех за работу, раздал весьма приличные премиальные. И мы наконец-то отправились домой. Холостяцкая квартира Алекса ещё оставалась за ним, но большая часть вещей уже была перевезена в дом. У порога стояли два небольших чемодана с его и моими вещами. После семейного обеда, который прошёл тепло и неспешно, мы сели в коляску и отправились в Баттер, ближайший портовый город.
В Баттере Алекс снял для нас небольшой коттедж, где мы и оставались вдвоём целых две “медовые” недели…
Судьба послала нам удивительно красивую приморскую осень. Роскошное, просто сказочное бабье лето: с ласковым нежарким солнцем, с тёплым морским бризом по вечерам и огромными звёздами в чистом небе, которые, казалось, можно достать рукой.
Днём мы бродили по тесным мощёным улочкам, заходили в крошечные лавки, где иногда попадались совершенно экзотические вещи: то маленькая, размером с ладонь, бронзовая статуэтка какого-то многорукого божества, то искусно вырезанный из тёмно-красного дерева слон, бивни которого созданы были из настоящей слоновой кости. То удивительные гадальные карты с ручной росписью и какими-то фантастическими животными, то отрез яркого шёлка с причудливыми разводами. А то таинственные склянки с порошками или растениями, которые, по словам продавцов, спасали от всего на свете. Эти «волшебные» травы дарили долголетие и отсутствие морщин, пробуждали мужскую силу и женскую чувственность, обещали мудрость и красоту.
Как правило, такие маленькие лавочки с причудливым набором товара содержали бывшие моряки. Алекс с удовольствием беседовал с ними, покупая какую-нибудь безделушку, и мы выслушали не один десяток изумительных историй о приключениях в чужих дальних странах.
Я уверена, что большая часть этих приключений и сказок о могущественных жрецах южных стран была придумана старыми моряками. Но и эти походы по лавочкам, и вкусные обеды в местных кафе и кондитерских, и долгие прогулки по гулкой деревянной набережной были созданы специально для того, чтобы мы не говорили о войне. Это были две недели удивительного душевного спокойствия, наполненные любовью, страстью и долгими вечерними беседами о будущем.
В прошлой жизни у меня было несколько романов, но первая же ночь с моим любимым мужчиной стёрла остатки воспоминаний о глупых и случайных встречах. Я не знаю, можно ли считать Алекса искусным любовником, как любят писать в женских романах, но я совершенно точно знаю, что мы с ним были созданы друг для друга не только духовно, но и телесно.
Ничего похожего в той своей жизни я не испытывала. И первое время даже немного огорчалась, зная, что в будущем эта яркая страсть утихнет. Об этом говорил и мой личный опыт, и жизнь моих подруг и знакомых. Всегда страсть со временем утихала, на первый план выходили ипотека, совместно нажитое имущество и иногда дети.
Все мои опасения оказались совершенно напрасны…
Даже сейчас, по прошествии многих лет, родив своему мужу дочь и двух сыновей, я каждую осень с нетерпением жду, когда улыбающийся Алекс скажет:
-- Не хотите ли провести пару недель в Баттере, госпожа баронесса?
За все годы нашей семейной жизни мы пропустили эти осенние визиты только дважды. Оба раза из-за моей беременности. Остальные годы мы не только с радостью повторяли медовый месяц, но и дома с семьёй никогда не скучали. Пусть с возрастом наши жаркие ночи случались не каждый сутки, но каждая из них была по-своему яркой и незабываемой.
Жизнь с Алексом дала мне всё то, чего так не хватало в моей первой жизни: яркие и неугасающие любовь и страсть мужчины, собственных детей, крепкие родственные отношения в семье.
После войны я неторопливо восстановила свою торговлю. И около двух лет до рождения Алекса-младшего занималась всем сама. Это было даже не потому, что нам требовались деньги. Муж зарабатывал вполне достойно, немного переоборудовав мастерскую и изменив дизайн своих ламп. Даже когда газовое освещение начало теснить керосиновые лампы, его мастерская выстояла, а вот пара других закрылись. К счастью, не все хозяева могли или хотели позволить себе газ, а многие ещё и не любили его за достаточно высокую цену.
Так что нужды в деньгах я не испытывала. И работала скорее уж из интереса и яркого желания вывести все на довоенный уровень. Со второго месяца беременности я стала потихоньку передавать дела Миле. Нельзя сказать, что процесс прошёл совсем уж легко. Девушку обучали писать и считать, но не слишком усердно. Тем не менее, из неё получился очень ответственный и серьёзный управляющий. Даже замужество не слишком сильно повлияло на работу: я подкинула ей мысль о том, что она вполне может себе взять горничную.
Первое время Мила сопротивлялась, возмущаясь:
-- Дак, а как это я в свой дом чужого человека допущу?
Но потом смирилась с необходимостью, не желая терять зарплату.
Тем более, что муж её трудился в мастерской у Алекса и хотя был очень хорошим мастером, всё же зарабатывал немного меньше жены. Но даже это не помешало им купить через пару лет собственный дом в городе. Мила, захлёбываясь, плакала от радости после подписания документов. Для неё мысль о том, что теперь она не просто городская жительница, а настоящая горожанка и домовладелица, была слишком уж сладостной. Я добавила ей недостающую сумму, и она, засучив рукава, почти яростно впряглась в работу, желая побыстрее отдать долг.
Мэтра Огдэна она забрала жить к себе: то ли в качестве квартиранта, то ли просто в качестве будущего деда.
-- И свыклась я с ним, да и лишние руки в хозяйстве завсегда пригодятся. Иной раз за работницей присмотрит – всё польза. Да и негоже в его возрасте по съёмным койкам мотаться. Кажинный человек, госпожа Элли, достоин хорошей жизни.
Мэтр Огдэн ещё работал, но я пообещала Миле, что когда он работать не сможет, я буду выплачивать ему небольшую пенсию. Мне казалось, что это будет вполне справедливо: эти два человека — Мила и мэтр, были той самой основой, которая помогла мне выстоять в тяжёлые времена.
Первого сына Мила родила через пять месяцев после того как полностью рассчиталась со мной. И у меня, и у неё роды принимал доктор Ласкер. Военный хирург и приятель Алекса. Тот самый, который в госпитале спас его руку от ампутации. У доктора Ласкера был богатейший опыт, и он давно уже стал нашим семейным врачом.
А жизнь вовсе не стояла на месте…
Долгие годы оставаясь этаким незыблемым центром нашей семьи, тетушка Ханна всё же покинула этот мир, когда Алексу младшему было уже десять. Рыдала Мари, наша младшая дочь. Джейд, которой сравнялось восемнадцать лет, пыталась крепиться, но получалось у неё плохо. Очень тяжело перенёс уход тётушки Ирвин.
И хотя я заранее видела, к чему идёт дело, но каждый день про себя молилась, чтобы Ханна побыла с нами ещё немного. Она ушла тихо, сидя в любимой качалке на заднем дворе и наблюдая, как Джейд хозяйничает за накрытым столом, где собралось всё младшее поколение. Это был третий день после возвращения Ирвина из столичного института паровозостроения.
Да, за эти годы железные дороги уже связали не только Лиденбург и столицу. Но появились удобные ветки и в города поменьше. Даже в Баттер мы последние четыре года ездили с Алексом в роскошных купе первого класса. Пока ещё это было весьма дорогое удовольствие, но я знала, к чему движется прогресс.
Мэтр Купер сильно постарел, но все ещё ежедневно появлялся на Стоке, натаскивая своего старшего сына Игнацио. Мэтру Игнацио уже давно перевало за тридцатилетие, и в его аккуратно подстриженной бородке виднелась седина. Но отца он слушался беспрекословно.
Иногда в нашем доме менялась прислуга: Лия вышла замуж так же, как и Нэнси. Я была на крестинах их первых детей и вручила каждому крестнику по золотой монете. После замужества Лии у Джейд появилась гувернантка. Отдавать сестрёнку в пансион для девочек мы с Алексом не захотели: слишком уж неправильным нам казался набор преподаваемых там предметов.
Так что к Джейд учителя ходили на дом, она заинтересовалась медициной и некоторое время назад устроилась подрабатывать помощницей к доктору Ласкеру. Если она отработает год и не передумает, придётся отпустить мою девочку в столицу: там два года назад в университете появились трёхлетние курсы для женщин-акушерок.