— Мне — нет. А вот тебе, Матвей, по-моему, грозит настоящая опасность.
— Руки у него коротки, — заявил Хвостов. — И вообще, давай спать…
На следующий день Марина позвонила одной из своих подруг и узнала телефон сыскного агентства, которое в свое время очень помогло ее брату, избавив того от обнаглевших рэкетиров. По словам подруги, в агентстве работали настоящие профи, а «крышей» служила не криминальная структура и не «оборотни в погонах», а службы собственной безопасности ФСБ и МВД. Решив, что нужно действовать немедленно, она тут же набрала номер и, когда услышала в трубке приветливый женский голос, назвалась и вкратце сообщила, по какому она делу.
— Одну минуточку, — попросила секретарша и тут же кому-то передала содержание их разговора.
— Дорогин слушает, — услышала она сразу же. Это и был директор агентства, которое так хвалила подруга.
Встретиться договорились сегодня же, во вторник, в семь вечера.
Сергей Дорогин оказался приятным мужчиной лет пятидесяти. Он поднялся из-за стола, поздоровался, указал на кресло, стоявшее в простенке у журнального столика, и сказал:
— Я вас внимательно слушаю.
Марина немного помолчала, собираясь с мыслями, и начала:
— В самом начале марта моего мужа назначили заведовать московскими кладбищами…
Дорогин слушал ее не перебивая. Когда Марина показала ему кассету с записью казни и сообщила, что это — инсценировка, бывший каскадер в этом усомнился, вызвал сотрудника техотдела и велел сделать копию кассеты. Тут же он вспомнил, что кто-то недавно рассказывал ему про найденный на свалке муляж могильной плиты с именем и фамилией Хвостова. Вообще, кладбищенско-мафиозные разборки словно притягивали его еще с весны, когда произошел взрыв на могиле Кана Савинского. И вот теперь, по-видимому, кладбищами предстояло заняться всерьез.
— Марина Владимировна, можете ли вы сформулировать конкретно, что вы хотите поручить нашему агентству? Охраной как таковой мы не занимаемся…
— Выведите этого Купцова на чистую воду! Это ведь вам по силам, — промолвила Марина. — Ведь все в Москве знают, что Купцов — бандит с большой дороги…
— Допустим, — кивнул Дорогин. — А почему же сам Матвей Иванович Хвостов ко мне не пришел? Вы ведь, скорее всего, знаете далеко не все. Мне же нужна полная картина.
— Понимаете, Сергей Андреевич, у Матвея словно стержень сломался после того, как он про сына узнал. Он ничего делать не станет. Так что придется вам своими силами… За деньги не беспокойтесь, заплачу гонорар, какой скажете.
— Ну, хорошо, — согласился Дорогин. — Идите в приемную, вам Лена даст бланк договора, заполните его и приходите. Попробуем вам помочь.
Дело, предложенное Мариной Куницыной, для агентства «Ольга» было не совсем обычным. Если его сотрудники и ввязывались в такие глобальные разборки, то, как правило, когда были затронуты интересы кого-то из самих сотрудников, их родных и близких. Здесь же имелся классический чиновник-бандит, которого предстояло подвести под серьезную статью или, что более действенно, прижать так, чтобы он сам пустил себе пулю в лоб. Таких случаев в истории агентства тоже хватало.
Досье на Купцова в архиве агентства не было. Поэтому Дорогин, подписав договор, решил позвонить полковнику Кудасову из МВД, с которым они издавна вели взаимовыгодное сотрудничество.
— Приветствую, Матвей Матвеевич, — поздоровался Дорогин. — Как житье-бытье?
— Твоими молитвами, Сергей Андреевич, — отозвался тот. — Ты по делу или в баньку пригласить?
— В баньку — это само собой. Но и дело есть. Кто такой Купцов Руслан Альфонсович?
— Оп-па! Этот фрукт что, тебе на любимую мозоль наступил? Тогда я рад… — В голосе полковника сквозило почти неприкрытое злорадство. Он знал, что если уж кто-то на мозоль Дорогину наступал, то оказывался либо в местах не столь отдаленных, либо навсегда успокаивался под кладбищенскими надгробьями.
— Ты мне скажи, полковник, что это за «ху» и «ху» за ним стоит, если он так обнаглел…
— Все скажу, сыщик. Точнее, не скажу. Лови е-мейл через полчаса. Только предупреждаю: на меня не ссылаться, источник информации не разглашать, если будут звонить с самого верха — не удивляться.
— Вот черт, — пробормотал Дорогин. — Неужто с «самого»?
— Ну… почти. Хотя скажу тебе по очень большому секрету, что по этому господину давно Лефортово плачет.
Прочитав секретное досье на Купцова и поняв, кто за ним стоит, Дорогин присвистнул. Силу женщин он знал. Особенно таких настроенных на власть, как мадам Быкова, «тайный советник вождей всея России». Поэтому борьба предстояла нешуточная. Поразмыслив, Дорогин вызвал своего заместителя Леонтьева, велел ему бросить все дела, заниматься только разработкой Купцова и, чем черт не шутит, назначить пару сотрудников в охрану Хвостову. Как оказалось, он сделал это весьма своевременно.
Глава 16
— Ты куда, Витек? — вроде бы равнодушно спросил Сергей, который сидел все на той же лавке у крыльца и которому хозяин дал команду в свое отсутствие не спускать с Соколова глаз.
— К дядьке схожу, — ответил тот, проверяя содержимое бумажника. — Через магазин, само собой.
— О, так я присоединюсь… Не возражаешь? — По выражению лица охранника Виктор понял, что возражать бессмысленно. — Только в магазин идти не надо, в доме полно всего. Сколько ты хочешь бутылок?
— Этому проглоту и двух мало зараз, — будто бы в сердцах ответил Виктор. — Бери штук пять-шесть… На всякий случай. И опохмелиться ему оставим. Да, и закуски захвати.
Сергей молча кивнул и отправился на кухню, где Илья снабдил его нужным количеством спиртного. Это была водка «Абсолют», та, что все пили в этом доме. Из закуски присутствовала все та же пицца и копченая колбаса.
Дом пятидесятилетнего алкоголика Николая Соколова представлял из себя довольно прочное строение, сооруженное еще дедом нынешнего владельца и не успевшее пасть жертвой его небрежения. Известно, что, если за деревянным домом нет никакого ухода, как в этом случае и было, он может простоять десяток лет и после стать «не подлежащим восстановлению». Но после смерти жены, что послужило причиной перманентной пьянки Николая, прошло всего пять лет, и снаружи дом выглядел более-менее прилично. Зато изнутри это был настоящий вертеп…
Покойная жена Николая была учительницей русской литературы в местной школе, он же когда-то служил в этой школе завхозом и вел уроки труда. Книги, оставшиеся от умершей от рака жены, которую он любил до безумия, Коля не продал, да и, честно говоря, покупателя не нашлось бы. Кому нужны в наше время произведения Тургенева и Гончарова? Разве что школьникам, которым, впрочем, хватает для ответов на «трояк» издаваемых многочисленными частными издательствами пятидесятистраничных томов «Войны и мира» и двадцатистраничных «Преступлений и наказаний». Так и получилось, что сержант запаса Николай Соколов пропивал свою пенсию по инвалидности на фоне Толстого и Достоевского.
Приходу «племянника» и его приятеля Николай донельзя обрадовался — пенсия была пропита позавчера, денег не оставалось, а до следующего визита почтальонши можно было помереть с голоду и похмелья.
— Куда ты делся, мать твою? — напустился Николай на «племянника». — То жить у меня собирался, а то нет его три дня…
— Ладно, дядька, — прервал его Виктор. — Овощи есть какие-нибудь? А то у нас только пицца да колбаса. Короче, все, что в печи, на стол мечи… Мы не пустые.
— Сам распоряжайся, — махнул рукой «дядька». — В огороде давно не бывал?
— На кой черт тебе те овощи? — поморщился Сергей. — Витаминов захотелось? В этой пицце их не меньше, чем в луке…
— Лук есть, — радостно подтвердил Николай, почувствовав, что сегодня ему горевать не придется. — В кухне связка висит…
Те, кто никогда не участвовал в мертвой пьянке, происходящей в деревенском доме русского вдовца где-нибудь в подмосковном Павловском Посаде или Красногорске, не поймут, насколько сие действо насыщено различными нюансами.
Усевшись за прожженный многочисленными сигаретами стол, за которым много лет назад Ирина Петровна Соколова проверяла ученические тетради, Виктор вытащил из сумки три бутылки водки и сказал:
— Дядька, несись за витаминами. Серега, нарезай закуску. Пицца стынет…
Пиццу Илья имел обыкновение «давать на вынос» в огромных кусках. Вот только раскладывать их было не на чем — гора тарелок на столе и вокруг него была в таком состоянии, что даже тараканы, скорее всего, брезговали такой трапезой. Поэтому Виктор достал предварительно выпрошенные у Ильи одноразовые тарелки и подвинул к Сергею:
— Нарезай…
Сам он в это время открывал и разливал водку.
— Дядька, скорей, водка стынет! — позвал он замешкавшегося хозяина дома. — Что тебя там, тараканы съели?
— Лук чистил, — Николай появился на пороге, неся в руках кастрюлю с десятком луковиц и полдюжиной сморщенных огурцов. — Соль на столе вроде была…
Солонка, в которой крупная поваренная соль была обильно сдобрена табаком, обнаружилась в середине обшарпанного стола.
— Ладно, сойдет, — махнул рукой Виктор. — Присаживайся, дядюшка. Выпьем, а то водка скиснет.
Содержимое «маленковских» стаканов, названных так потому, что эта граненая посуда без ободка появилась в годы короткого правления Георгия Маленкова, исчезло в глотках. Соколов специально наливал почти по полному стакану, зная вкусы своего «дяди» и в расчете на то, что его собутыльники быстро окосеют. Сам он свалиться раньше времени не боялся, приняв предварительно специальную «шпионскую» таблетку, позволявшую пить водку и совершенно не пьянеть. Виктор знал, что похмелье после принятия такой таблетки способно свести человека с ума, но и этого он не страшился — химики ФСБ разработали снадобье и против похмелья. Если бы оно поступило в широкую продажу, утренние очереди у винных отделов резко упали бы, что могло негативно сказаться на поступлении налогов от продажи спиртного. А поскольку они составляли едва не главный после нефти и газа источник доходов бюджета, то и «антипохмелин» оставался недоступным широкому кругу потребителей очень «паленой», не очень «паленой» и вовсе не «паленой» водки.