Вскоре обнаружилось, что «трепаться» собутыльникам абсолютно не о чем. Сперва стали рассказывать анекдоты, но это быстро наскучило, потому что никто из славной троицы мастером-анекдотчиком не был. Потом захмелевший Коля принялся вспоминать Афганистан; но то, что вполне можно слушать часами от трезвого человека, в устах пьяного выглядит набором не связанных между собой фраз. Охранник Сергей пока помалкивал, но, когда его основательно развезло, он сделал то, что обычно происходит на таких пьянках: он запел. И, к удивлению Соколова, довольно неплохо. Во всяком случае, классическую «Степь да степь кругом» он исполнил, что называется, «с душой», вызвав у сочувствовавшего несчастному ямщику дяди Коли поток слез. Когда же под известие о том, что «бродяга Байкал переехал», опрокинули еще по стакану, он начал подпевать, безбожно путая слова.
Когда выпили четвертую, Виктор понял, что его время настало.
— Пойду поссу, — пьяным голосом произнес он. — Блин, в сральне у него воняет, как… не знаю где.
Охранник пробормотал что-то неразборчивое, «дядя Коля» вообще сидел, уставившись мутным взглядом в одну точку, находящуюся явно за пределами восприятия нормального человека.
Соколов, шатаясь и держась за стены, вышел из хаты и направился в дальний угол двора, где к забору притулился продуваемый всеми ветрами, сто лет не чищенный сортир. Постояв минут пять, чтобы убедиться, что за ним никто не идет, Виктор зашел в гудящий мухами туалет, достал мобильник и набрал номер Дорогина. Было около одиннадцати часов вечера.
— Слушай, у меня мало времени. Они хотят, чтобы я еще с одним… Или не одним, не знаю… завтра похитил на кладбище вдову Кана. Больше ничего не знаю. Как понял?
— Все понял, встретим.
— Подожди. Зато я не все понял. Полный ноль информации. Думаю, они под тебя копают. Жди звонка от барона.
— Может, что-то другое?
— Навряд ли. Они в курсе, что ты был другом Кана и занимаешься делом о его убийстве и взрывах. Все, напрягите мозги. Пока.
Соколов отключил мобильник и вернулся в дом. Оба собутыльника были в полной отключке.
Несмотря на поздний час да еще и субботний вечер, Дорогин немедленно собрал в «конторе» совещание. Прибыли Леонтьев, Ольга, опера Гена Шлеменков и Гриша Милорадович, а также специалист по подрывному делу Слава Ильенков. Все остальные были предупреждены, чтобы ждали распоряжений по телефону и ничего на завтра не планировали, а что запланировали, то отменили.
Дорогин закурил. По тому, как он это сделал, все определили, что их «железный» босс изрядно нервничает.
Изложив ситуацию, Дорогин предложил:
— Высказывайтесь, коллеги…
Никто даже рот не успел раскрыть, как высказалась Ольга:
— Я пойду вместо нее. Мы одного роста, комплекции, даже прически похожие…
Дорогин чертыхнулся и от всей души показал Ольге ядреный кукиш.
— Это ты видела? Они же за ней следили! Что, не узнают, что ли? Ты меня вообще за идиота считаешь! Актриса хренова.
И тут Ольгу прорвало:
— Самого тебя черт бы побрал, Дорогин!! Это не я тебя, это ты меня, директор хренов, за дуру неспособную держишь!! Скоро вообще в вату завернешь и около батареи положишь! Ты что, Фортунатова боишься? Чтобы что-нибудь, не дай бог, со мной не случилось? Так Граф первый тебе втык бы дал за то, что так меня… так… свинья…
И тут Ольга неожиданно для всех разревелась, как первоклассница, и выбежала из кабинета.
— Зря ты с ней так, Сергей, — укоризненно сказал Леонтьев. — Ты же знаешь, на что она способна.
— Да боюсь я за нее… Не Графа боюсь, а… Ну пойми ты, она мне так же дорога, как… как Тамара. Не могу я допустить, чтобы с ней что-то случилось. А этот «оперативный выход» — полный и бесповоротный п…ц. Ее расколют на «раз-два».
— Ты забываешь, что там Витя…
— А что он сможет сделать? Он же не один там будет…
— Сергей Андреевич, мне кажется, вы не доверяете своим сотрудникам, — произнесла вернувшаяся и осушившая слезы Ольга. — В таком случае мне придется писать заявление об уходе. И будь я проклята, если еще хоть раз переступлю порог этой конторы.
Ольга повернулась, чтобы уйти, но секретарша Лена, которая смотрела на все это из приемной через открытую дверь, увидела на ее лице не соответствующую произнесенным словам улыбку.
— Тормози, — велел Дорогин, поняв, что получил мат в три хода. — Если вы, Ольга Шевчук, столь продвинутый детектив, то изложите, будьте добры, свою версию происходящего. Если уж я сам ничего не понимаю в этих цыганских раскладках…
Ольга торжествующе посмотрела на своего любимого Дорогина и начала:
— В первую очередь на кладбище надо послать наших людей, прямо сейчас. Не исключено, что они затеяли еще один взрыв, рассчитывая, что мы придерживаемся точки зрения про снаряд, который два… точнее, уже три раза в одну воронку не падает. Они как пить дать решили снова заложить взрывчатку в могилу покойного Кана Самуиловича. Или уже заложили (тогда это нужно проверить), или заложат этой ночью. Это первое. Второе. Взорвав могилу вместе с вами, Сергей Андреевич, они убьют сразу всех зайцев — и от вас отделаются, и покажут всему миру, как опасно с ними связываться. Ну а вдруг взрывчатка не сработает? Или что-то еще непредвиденное произойдет? Что тогда?
— Ну и что тогда?
— Тогда они, прекрасно зная, что вы таки придете на место встречи, пошлют туда боевиков. А вот тут уже — кто кого переиграет.
— А… Веронику куда денут? — поинтересовался Леонтьев.
— Скорее всего, отволокут туда, где живет этот барон. Он стопроцентно захочет с ней поговорить. Российские цыгане отличаются от итальянских и американских мафиози некоторой романтичностью.
— Ты-то откуда знаешь? — угрюмо спросил Дорогин. — Да и вообще, зачем тогда такая подстава? На кой черт тебя вместо Вероники посылать?
— А на тот «черт», что я смогу и себя защитить, и вам помочь, когда вы эту хазу брать будете, а Вероника не сможет.
Операция, которую разработали люди цыганского барона Герасима Забарского и руководителя сыскного агентства «Ольга» Сергея Дорогина, ненамного уступала по сложности операции «Багратион». Так, во всяком случае шутили, сотрудники агентства. С обеих сторон были задействованы все наличные силы и средства, разве что не было авиационной и бронетанковой поддержки. Но «пехота» вышла на «поле боя» вся. И меры для сохранения секретности тоже были приняты не менее масштабные, чем в 1944 году, когда командование советских войск всеми силами старалось убедить немцев, что главный удар будет на территории Украины, а не севернее, в Белоруссии.
…Ольга вышла из квартиры, где жили Вероника и покойный Кан, около восьми утра. Именно в такое время Вероника направлялась на кладбище в знак того, что именно в это время, правда в понедельник, погиб ее муж. Ольгу с разных сторон «вели» целых три бригады. Первые две — Дорогина — охраняли ее, третья, цыганская, следила за маршрутом передвижения.
Кладбище в это время уже оцепили со всех сторон люди агентства и Забарского. И те и другие собирались в назначенное время с разных сторон войти на территорию некрополя под видом родственников усопших, решивших прибраться на могилах. Обе команды работали настолько профессионально, что до начала огневого контакта друг друга не вычислили. Правда, за несколько часов до начала операции главный «сапер» Дорогина Слава Ильенков обезвредил два фугаса с дистанционными взрывателями, один из которых был заложен прямо на могиле, а второй — на пути отступления, в полусотне метров от нее.
В восемь двадцать утра на кладбище появились Виктор Соколов и охранник по имени Сергей. Если первый был как огурчик, то второй представлял собой живое воплощение абстинентного синдрома. Водитель, то есть лицо совершенно неучтенное, остался в машине.
— Ждем, — скомандовал Сергей и, застонав, опустился на скамейку у соседнего с могилой Кана захоронения. — Ты… это… грабли достань, листву сгребай потихоньку.
Сам он достал из кармана крохотную кассету с иголками.
— Что это? — поинтересовался Соколов.
— Наркотик. Несильный. После него она очнется часа через два. Да на хрен нам надо ее убивать? Это же не она, а ее муж брата хозяина замочил… А так — доставим к хозяину без проблем, дальше уж как он скажет.
Положив кассету рядом с собой, он вытащил из кармана плоскую серебряную фляжку емкостью в пол-литра и приложился к ней.
— Хочешь? — спросил он голосом грешника, предлагавшего варящемуся в соседнем котле коллеге глоток воды.
— Не откажусь, — ответил «коллега» и, чтобы не возбудить подозрение, тоже приложился к фляжке, вернул ее владельцу и принялся сгребать мусор, накопившийся на могиле.
Когда через полчаса на дорожке появилась высокая молодая женщина в черном платке, Виктор чуть было без предупреждения не отправил своего напарника на тот свет. Он узнал Ольгу, несмотря на то что она была загримирована и походила на Веронику как две капли воды. Тем не менее он сдержался: понял, что Дорогин никогда не подставил бы Ольгу для того, чтобы с помощью Соколова «профукать» операцию в самом начале.
Едва Ольга в обличье Вероники склонилась над могилой Кана, поправляя венки, как Сергей метнулся к ней и всадил в шею иголку. Ольга тихо опустилась на землю около холмика и застыла.
— Вперед, — скомандовал Сергей, и они потащили Ольгу по направлению к машине. Со стороны казалось, что двое парней ведут потерявшую сознание от горя родственницу. Соколов заметил, что работавшие возле нескольких могил люди проводили их внимательными взглядами. Некоторых он узнал, но многие были незнакомы. Виктор понял, что операцию «те» и «эти» готовили на высшем уровне.
Посадив «родственницу» в машину и отъехав несколько кварталов, Сергей вынул мобильник, набрал номер и произнес:
— Готово, звоните этому хрену…
Дорогин ждал этого звонка. И все-таки, когда он раздался, сжал зубы, стараясь превозмочь нервную дрожь.
— Дорогин? — раздался в трубке мужской голос. — У нас жена, точнее, вдова твоего дружка. Сам небось знаешь кого…