Вернувшись снова в зал, я прохожу мимо указателя бюро находок, в душном офисе которого я уже успела побывать в день прилета.
– Пока вы мне не скажете, кто вы такая, я не смогу зарегистрировать вашу ручную сумку, – сказал мне тогда мужчина, потупившись в лежавшее перед ним заявление. Его тон звучал рутинно-вежливо. Но подозрительности в нем не было.
У стойки регистрации сверхнормативного багажа мне приходится подождать несколько минут – какая-то семейка передо мной сдает целую флотилию пухлых чемоданов. И сотруднику компании приходится просвечивать каждый из них перед оформлением.
Наконец подходит моя очередь. Я отдаю свою квитанцию и жду, обводя взглядом зал. У полицейских нет никаких причин разыскивать меня, если только они не решат, что Тони удерживал меня насильно.
– Счастливого пути! – желает представитель компании, передавая мне ручную сумочку.
– Спасибо!
Мы оба понимаем, что такой необычный багаж довольно странно оставлять на три дня, но сотрудник компании любезно воздерживается от комментариев. Я проверяю содержимое сумочки. Мой паспорт, телефон и банковские карточки – все на месте. Пытаясь подавить улыбку удовлетворения, я направляюсь в зал вылета. Я возвращаюсь к своему плану.
– У меня нет на это времени, – говорит Сайлас. Он сидит за столом в допросной камере предварительного заключения в тыльной части полицейского участка на Гейблкросс-авеню. Напротив инспектора сидит Тони.
– Тогда отпустите меня, – нахально требует он. – Я ведь ничего плохого не сделал.
Сайлас бросает взгляд на большие часы, в одиночестве висящие на голой стене. Пять часов вечера. Пока они не нашли лже-Джемму, он хочет исключить любую вероятность ее насильственного похищения. Сайлас уже переговорил с шефом по этому поводу и высказал ему свои опасения насчет Тони. Инцидент со стрельбой и так грозит полицейским долгими разборками. Еще одного серьезного инцидента им не нужно. И шеф Сайласа неохотно, но дал добро. Не преминув, правда, напомнить Сайласу, что он теперь состоит в суиндонском отделе уголовного розыска, а не в группе по расследованию особо тяжких преступлений.
– Вы сознательно вводили полицию в заблуждение, тем самым препятствуя расследованию и осуществлению правосудия, – говорит Сайлас. – Мы обнаружили образцы ДНК этой женщины в вашей мансарде, в багажнике вашего автомобиля и в укрытии для боеприпасов в лесу. Почему вы ее прятали, зная, что мы ее ищем?
– Я беспокоился о ее безопасности, – уже тише и не так заносчиво отвечает Тони.
Прогресс налицо! Последний раз, когда Сайлас общался с Тони на берегу канала, этот малый все отрицал. Он явно не глуп. Собранные криминалистами улики оспорить трудно.
– Вы испытывали к ней физическое влечение? – спрашивает Сайлас.
– Это что еще за вопрос?
– Нормальный вопрос. Эта женщина внешне очень привлекательна, – говорит Сайлас. Тони совсем не обязательно знать, что он видел лже-Джемму только издалека, на кладбище. – И я пытаюсь понять, почему вы ограждали ее от полиции.
– А что тут непонятного? – огрызается Тони. – После того, что случилось на канале? Я думал, что такая дерьмовая пальба случается только в Америке. По крайней мере, ваши СМИ постоянно об этом твердят. Эта женщина боялась, что ее арестуют, ошибочно приняв за Джемму Хаиш. И я тоже этого опасался. Но никому из нас даже в голову не приходило, что ее могут так запросто уложить двое безголовых копов, готовых палить без разбору.
Сайлас игнорирует напыщенную тираду Тони. Не хватало ему еще извиняться за действия группы захвата. Вместо этого инспектор продолжает пытать Тони:
– Значит, вы лично не верили, что эта женщина была Джеммой Хаиш?
– Нет, не верил.
«Опять он врет», – морщится Сайлас. Тони выдает его тело. Он сидит в закрытой позе. Но от глаз Сайласа не ускользает едва заметный поворот плеча.
– А почему вы стали звать ее Джеммой? – Лаура, допрошенная раньше, сообщила инспектору, что идея с именем исходила от мужа.
– Потому что ей подходило это имя. Необычная женщина. Как-то язык не повернулся назвать ее Люси или Молли.
– Вы знали о том, что Джемма Хаиш когда-то жила в вашем доме?
– Понятия не имел. Пока нам не сказала об этом доктор Паттерсон. Я могу теперь идти?
Сайласу действительно не нравится Тони. Но за годы своей службы он научился подавлять личные предубеждения и не давать им затуманивать свой разум.
– А куда вы так спешите? – интересуется он.
– Мои клиенты волнуются, почему закрыто кафе.
– Правда? Никогда не думал, что вегетарианская еда так популярна. – «Впрочем, она действительно была очень вкусной», – честно признается себе Сайлас.
– Жена тоже хочет меня видеть.
– Она так легко вам все прощает?
Тони откидывается на спинку стула:
– Я не обязан обсуждать свою личную жизнь с кем-либо, кроме супруги. Но в протоколе можете написать: между мной и этой женщиной ничего не было. Да, меня заинтриговало ее психическое состояние. Так уж вышло, что я интересуюсь подобными вещами: мой отец умер молодым от болезни Альцгеймера. И я не хотел, чтобы ее задержали по делу Джеммы Хаиш. Но дальше этого не зашло.
Объяснение Тони совпадает с рассказом Лауры об одержимости мужа вопросами памяти.
– То есть вы не удерживали ее против воли?
– Конечно же, нет.
– Но на люке в мансарду висел замок с наружной стороны. И она бы не смогла выбраться, если бы захотела.
– Я дал ей мобильный телефон.
– И ведро… очень любезно с вашей стороны. Так обычно поступают в наших тюрьмах с заключенными. Слышали про параши? – Сайлас не уверен, что американец знает значение этого слова.
– Такое впечатление, что вы намеренно хотите все представить в черном свете. Она провела в мансарде всего пару часов. А потом я отвез ее в лес.
– В багажнике. Не слишком-то комфортно. Может, вы еще и связали ее по рукам и ногам. Знаете, на какие мысли все это наводит? Не хочешь, а предположишь, что вы спрятали ее где-то в лесной чащобе.
– Да не делал я ничего такого. Я так же, как и вы, не знаю, где она сейчас.
Оба мужчины вскидывают глаза, когда в комнату заходит Стровер.
– Простите, что вмешиваюсь, сэр, но мы установили местонахождение мобильника Джеммы. Она только что его включила.
– И где же? – оживляется Сайлас. «По крайней мере, она не мертва!»
– В аэропорту Хитроу, терминал № 5.
Сайлас косится на Тони. Парень удивлен не меньше него. Похоже, он знает об этой женщине меньше, чем они думали.
– Возьмите телефон Тони у дежурного сержанта и принесите сюда, – распоряжается Сайлас. – Тони позвонит ей прямо отсюда. Справится, как она. А мы послушаем.
«Агнец Божий» кишит посетителями, когда в него заходит Люк. Он договорился с Шоном пропустить вечерком по кружке пива, но задержался по дороге в бар. Все люди говорят только об одном: стрельбе на канале. И Люк – как единственный свидетель – сразу же оказывается в центре внимания. Все хотят поговорить с ним о случившемся. Люку неприятно разочаровывать людей, но детектив-инспектор Харт предупредил его «не трепаться», пока ведется расследование. Люк отключил свой мобильник и строго-настрого наказал родителям не открывать дверь репортерам.
– Прости, я опоздал, – говорит он, вставая рядом с Шоном.
– С тобой все хорошо? – проявляет заботу приятель.
– После кружки пива точно будет хорошо.
Пока Шон жестом подзывает бармена, Люк оглядывается по сторонам. Большинство собравшихся выпивох – местные жители, горящие желанием обсудить ужасное дневное происшествие. «Похоже, моя деревня уже никогда не станет прежней», – вздыхает про себя Люк. В баре также ошивается несколько медийных типчиков. Скорее телевещателей, чем наемных писак. Они попивают пиво в углу бара. Люк постарается избежать соблазна подойти к ним и поболтать. Как бы ему этого не хотелось.
– Понимаю, грешно так говорить, – выдает Шон. Похоже, он уже уговорил не одну кружку пива. – Но хорошо, что та женщина, что участвовала с нами в викторине, оказалась не Джеммой Хаиш. Уж очень она была хороша!
– Это трагедия, Шон. Кем бы ни была убитая.
– Кто-то мне сказал, что твой приятель, детектив Харт, уже отговорил ее, когда эти молодчики спустили курки.
– Ты же знаешь, мне нельзя трепать лишнего. И я совсем не уверен, что детектив Харт – мой приятель.
Впрочем, он заслужил уважение Люка. Детектив вел переговоры с Джеммой Хаиш до самого конца. Люка подмывает рассказать Шону больше. Ему необходимо с кем-то поделиться, выговориться. Перед его глазами то и дело всплывает образ вытянутых рук детектива. Люк уже дал подробные свидетельские показания, и он обязательно воспользуется предложением пообщаться с психологом. Беседы с профессионалом помогли ему пережить кончину жены – воспринять ее как свершившийся факт. А в то, что он наблюдал сегодня, Люк до сих пор не может поверить.
– Что слышно о Тони? – спрашивает Шон.
– Полицейские задержали его до завтрашнего полудня, – отвечает Люк, радуясь тому, что приятель сменил тему разговора. – А предъявят они ему обвинение или нет, будет зависеть от того, что он скажет им на допросе. Ты знаешь Тони – как он «любит» копов. Если он справится с собой, то им придется его выпустить.
Люк теперь знает, что Тони держал у себя в доме, в мансарде, ту женщину (женщину, которая может оказаться его дочерью!). Это известно уже всей деревне. И уже ни для кого не секрет, что потом Тони скрывал ее от полиции в лесу. Об этом раструбил один из сельчан, который, выгуливая собаку, увидел, как полиция арестовала его возле бывшего укрытия для боеприпасов. В их округе ничто не остается незамеченным. И, к слову сказать, большинство людей полагают, что у загадочной женщины были все основания переживать за свою безопасность, учитывая пылкое рвение полицейских выследить Джемму Хаиш. Непонятно другое – почему Тони взялся ее защищать?
– Люди болтают, что его браку конец, – говорит Шон. И Люк склонен с этим согласиться после того последнего неловкого разговора с Тони в его доме. – Ты знал, что Лаура уезжала в Лондон? – продолжает Шон. – Наверняка они с Тони поссорились из-за Джеммы.