– Сделай это, – шепчет он.
– Сделаю! Не беспокойся! – огрызаюсь я. И сознаю, что действительно готова это сделать.
А в следующий миг из гаража доносится шум. Дверь распахивается, и в комнату устремляется яркий свет.
– Мэдди! – выкрикивает Люк, бросаясь ко мне. – Остановись! Опусти молоток. Пожалуйста!
Молоток все еще висит над моей головой. Я смотрю на Тони – истекающего кровью, умирающего. И позволяю Люку отобрать у меня инструмент. Я свое дело сделала… Люк хватается за свой мобильник, но полиция уже несется к нам. Вой приближающихся сирен становится с каждым мгновением все громче.
Месяц спустя
– Где Майло? – спрашивает Мэдди.
– У Лауры, – Люк поворачивает свой айпад на кухонном столе так, чтобы он мог видеть на его экране Мэдди, одновременно наливая себе в стакан воды из-под крана над мойкой. – Хочешь верь, хочешь нет, но она обучает его йоге!
– Да это же здорово! – говорит, улыбаясь, Мэдди, но Люк не может избавиться от ощущения, что она только притворяется веселой. Мэдди вернулась в дом своей матери в городке на юге Индии, название которого Люк, как ни старается, никак не может запомнить. Кушалнагар, вроде бы?
– Ему нужно снять стресс от экзаменов, – продолжает Люк, снова усаживаясь за стол. – Майло занимается йогой по два раза на неделе с двумя новыми подружками. По-моему, он просто пытается произвести на них впечатление. Показать им свою утонченность.
– А как сама Лаура? – спрашивает Мэдди, понизив голос. В последнее время они много общаются по видеосвязи. Люк нуждается в этом общении не меньше Мэдди. Им обоим нужно смириться и свыкнуться с тем, что случилось в Берлине.
– Да довольно неплохо, учитывая все обстоятельства. Мы теперь с ней часто видимся.
– Надеюсь, ты сделаешь ее жизнь счастливей.
– Я тоже, – кивает Люк и замолкает. Иногда при разговоре с Мэдди ему кажется, что и она почти оправилась после всего пережитого. А иногда в ее голосе звучат странные нотки, которые его тревожат. – Ты сама-то как, в порядке?
Мэдди отворачивается от экрана.
– У меня все отлично, – говорит она. – Похоже, мама пришла. Я пойду, – Мэдди наклоняется ближе, чтобы выключить экран, и Люк снова подмечает на ее губах фальшивую улыбку.
– Погоди, – говорит он.
Мэдди колеблется, силясь успокоиться.
– Звони мне в любое время, – говорит ей Люк. – Как только тебе захочется поговорить. О чем угодно, – Люк уже несколько раз чувствовал, что Мэдди собирается сказать ему что-то важное. Но всякий раз она давала задний ход.
– Спасибо, я позвоню, – почти шепчет она.
И экран сразу гаснет.
Люк отворачивается от айпада. Ему остается только надеяться, что с Мэдди действительно все в порядке. Она, как и обещала, рассказала ему всю свою историю. Сначала там, в Берлине, где им пришлось задержаться, чтобы помочь немецкой полиции в расследовании дела Тони. А потом – по скайпу, по возвращении в Индию. Люк решил не делать из нее статьи. Хотя Мэдди сказала, что он может ее опубликовать, при желании. Но жизнь Люка изменилась. И сейчас для него важно, что Мэдди не удочеряли, что ее мать не исповедует бахаизм. И что она – не Фрейя Шмидт, чье имя значилось в списке людей, пропавших без вести в Берлине.
Десять лет назад Мэдди последовала за своей матерью в Индию – после того как ее жестоко изнасиловал Тони и исчезла ее лучшая подруга. Она не повела там монашеский образ жизни, просто решила забыть про свое западное воспитание и подстроиться под новый образ жизни в новой стране, откуда родом была ее мать. Ей потребовалось десять лет, чтобы начать вспоминать, как обошелся с нею и Флер в Берлине Тони. Толчком к активизации памяти послужил снимок буддийских монахов, сделанный Тони, – Мэдди увидела его в местном монастыре. Все, что произошло потом, получило широкую огласку в СМИ. И дело этим пока не закончилось. Через год в Берлине будет суд над Тони, на котором Люк и Мэдди должны выступить в качестве свидетелей со стороны обвинения.
Поставив пироги в духовку, Люк спускается по Скул-стрит к Лауре. Она решила и дальше жить в том же доме, несмотря на его тягостную историю.
– Мы только что закончили, – встречает Люка Лаура в костюме для занятий йогой. – Заходи! Ребята пьют сок из бузины в саду.
Люк проходит за Лаурой в гостиную с низким потолком. Кинув в окно взгляд, видит Майло и двух девушек, весело воркующих о чем-то.
– Останешься? – спрашивает Лаура, присаживаясь на диван.
– Вообще-то, я шел в паб, – говорит Люк. В их деревню зачастила констебль Стровер – якобы для обеспечения общественного порядка. Но Люк-то не слепой. Похоже, между ней и Шоном возникла связь… И сегодня они ему предложили составить им в пабе компанию. – Может быть, попозже?
– Это было бы замечательно, – с некоторых пор Лаура не любит оставаться в доме одна, и Люк периодически ночует на том самом диване, на котором она сейчас сидит. Майло тоже пару раз оставался здесь ночевать.
Лаура встает и подходит к камину.
– Мэдди прислала мне письмо, – показывает она Люку конверт со штемпелем авиапочты. – Я его еще не открывала, но обязательно прочитаю.
В последние недели они много разговаривали о Тони, его жертвах и Мэдди. Лаура отдает должное мужеству Мэдди, но до сих пор не смирилась с тем методом, который та выбрала, чтобы заманить Тони в ловушку. С таким бессердечием и холодным расчетом…
Люк надеется, что когда-нибудь эти две женщины все-таки встретятся. И считает своим долгом помирить их. Или, на худой конец, помочь им друг друга понять.
В «Агнце Божьем» Люк быстро находит Шона и Стровер. Они забились в дальний угол паба. Сделав вид, что он не замечает их бурно развивающийся роман, Люк подходит к ним с выпивкой, купленной в баре.
– С минуты на минуту сюда пожалует мой босс, – говорит Люку Стровер.
– Инспектор Харт?
– У него свиданка. – Стровер пододвигается, освобождая Люку место. – С вашей докторшей.
– В нашей деревне всем медом намазано, – отпивает «Гиннесс» из кружки Шон.
– До прихода босса мне нужно кое-что вам рассказать, – голос Стровер становится тихим, еле слышным. И Люк с Шоном наклоняются к ней над столом. – О ДНК Мэдди Терло, – выдыхает Стровер.
– Ты говоришь так, будто собираешься нарушить ее права, – заговорщически подмигивает ей Шон.
Люку становится не по себе. Но он старается не подавать виду. Он еще никому в деревне не признавался, что общается с Мэдди по видеосвязи.
– Только я вам ничего не говорила, – предупреждает Стровер.
– Я поклянусь на Библии, что мы не встречались, – хмыкает Шон.
Похоже, Люку скоро придется провожать его домой. На прошлой неделе одна киностудия купила сценарий Шона, и с тех пор он отмечает это событие в пабе безвылазно.
– Во всех газетах писали, что отец Мэдди – ирландец, а мать из Индии. Но эксперты обнаружили в ее ДНК доказательства наличия русских предков.
Шон закашливается, поперхнувшись пивом.
– А что я тебе говорил? – восклицает он Люку, разбрызгивая вокруг себя «Гиннесс». – Я так и знал! Наверняка, одна из лучших москвичек.
Люк косится на Стровер. Та подмигивает ему. Ладно, он все выскажет Шону позднее. А сейчас пускай успокоится.
После событий в Берлине Стровер приложила большие усилия, чтобы помочь Люку найти свою дочь. И даже сообщила ему, что, по одной из версий, Фрейя Шмидт вовсе не пропала, а просто предпочла больше не контактировать со своими родителями. Берлинские следаки тоже проявили коллегиальный дух – в благодарность за содействие уилтширской полиции в поимке серийного убийцы. И когда Стровер попросила их передать Фрейе Шмидт послание от одного лица, без всяких обязательств, они были счастливы услужить. Люк надеется, что когда-нибудь эта Фрейя решится ответить и свяжется с ним. Он еще не выяснил, была ли она удочерена, но… ее ведь зовут Фрейя!
– А вот и босс, – говорит Стровер.
Вскинув глаза, Люк замечает в дверях Харта. Он один.
– У всех есть что выпить? – спрашивает детектив, подходя к их столику и глядя на Люка. Харт выглядит стройнее, чем помнится Люку. Они не то чтобы стали друзьями. Но испытывают теперь друг к другу взаимное уважение. По возвращении Люка из Берлина, Харт пригласил его на Гейблкросс и лично поблагодарил за все, что он сделал.
Когда Харт получил от Люка адрес студии Тони и переслал его берлинским коллегам, те, наконец, отнеслись к делу серьезно. Тем более, как оказалось, один бдительный сосед Тони на протяжении нескольких лет засыпал их сообщениями о «странностях» за стеной – подозрительном шуме, звуках борьбы, автомобиле, частенько возвращавшемся поздно ночью. Но делу тогда так и не был дан ход. А сейчас выяснилось, что Тони оттаскивал тела в гараж, а потом отвозил их и сбрасывал в Мюггельзе. Пока обнаружили только трех его жертв. Флер еще предстоит найти. Но и этого достаточно, чтобы засадить Тони за решетку пожизненно.
– Что, наша докторша – домоседка? – проявляет очередную бестактность Шон.
– Доктор Паттерсон работает допоздна, – бурчит Харт, перехватывая взгляд Стровер.
– Позвольте мне вас угостить? – спрашивает детектива Люк, чтобы разрядить обстановку. – Что вы будете?
– Я пойду с вами, – говорит Харт.
Они встают у барной стойки – совсем не похожие на собутыльников.
– Извините за Шона, – бормочет Люк.
– Я плохо слышу, – делает паузу Харт, а потом добавляет: – Впрочем, меня не в первый раз уже динамят…
– Вы хорошо выглядите, – переводит разговор на другую тему Люк.
– Это все вегетарианская диета. Еще курить бросил. Я намедни прочитал ваши свидетельские показания. И хочу вас поблагодарить – за то, что вы написали там про стрельбу на канале.
– Я описал то, что видел, – пожимает плечами Люк.
– Хотел бы я, чтоб и другие были столь же честны, – Харт берет свою кружку и отпивает большой глоток. – От нас наконец отстали. Не каждый день местный уголовный розыск ловит серийных убийц.
– Да, после дела «суиндонского душителя» нашей полиции на таких типов не везло, – поддакивает Люк, наблюдая за Шоном и Стровер. В глазах обычно застенчивой Стровер этим вечером сверкают искры.