— Занят?
— Совещание, — отозвался тот.
— Долго еще?
— Только сели. Полчаса, не меньше.
— Нда. — Дан поколебался, потом все же поинтересовался: — Ты его дочь знаешь?
— Наи? Еще бы! Мы вместе учились в школе. И вообще дружили.
— Дружили?
— И продолжаем дружить. А что?
— Ничего. А где она сейчас?
— Понятия не имею. Я разговаривал с ней по-моему позавчера, поймал ее в воздухе, она летела домой. Но сегодня?.. Лучше свяжись с ней по личному коду.
— Свяжусь, если, конечно, ты мне его назовешь.
— Код? Ради бога…
Код он знал наизусть, машинально тронувший сенсор «памяти» Дан, слушая длинный ряд букв и цифр, подумал, что это неспроста. С чего, собственно, он взял, что Наи интересовал Маран? Возможно, она давным-давно забыла об этом мимолетном знакомстве…
Тем не менее он набрал код, и Наи ответила почти мгновенно. По форме изображения, плавно закруглявшегося по краям, Дан понял, что вышел на ее личный видеофон медальонного, наверно, типа, значит, она скорее всего где-то на улице или на природе. Лицо ее осветилось улыбкой, она сказала с неподдельной радостью:
— Дан? Какой приятный сюрприз! Ты давно на Земле?
— Две недели.
— Папа говорил мне, что ты должен прилететь, но когда…
— А он не говорил тебе, что я не один?
— Говорил. Ну и как Марану Земля?
— Он ее еще толком и не видел.
— Почему так?
— Решили сперва немножко поплавать. Через пару дней начнем путешествовать. А пока обдумываем маршрут. Вот только что обсуждали с Никой, откуда начать.
— Понятно.
Она не продолжила тему, и Дан, не придумав ничего другого, небрежно поинтересовался:
— А ты что поделываешь? Отдыхаешь? Ты ведь не дома?
— Почти дома. Двадцать минут лета. Это из-за папы. Он так мало бывает на Земле, появляется всегда внезапно, свободного времени у него вечно в обрез, домой попадает редко, ну я и держусь поблизости… Впрочем, я не отдыхаю, я здесь работаю, хотя это может показаться странным.
— Почему странным? — не понял Дан.
— Ах тебе не видно! Я подумала… — Не договорив, она исчезла с экрана — отвернула объектив, и Дан увидел бронзового цвета стены, мелькнуло узкое удлиненное оконце, закругленное кверху, граненый каменный купол, увенчанный крестом, а за ним темно-синее… море? Нет, озеро — объектив продолжил движение, и показалась цепь голубых гор, подножие которых уходило в синеву воды, а вершины в синеву неба.
— Где это?
— Нравится? Прилетайте… — в тоне приглашения Дану почудилась будничная вежливость.
— Да мы на море.
— А! Ну так то море, а тут…
— Колыбель индоевропейской цивилизации. Знаю.
— По одной из теорий да. Только не совсем тут, чуть южнее. — Наи весело улыбнулась. — Тут только высокогорное озеро, храм десятого века и я со своим компьютером… — Насчет компьютера это намек на работу? Дан насторожился. — Но если надумаете, буду рада, — отбрасывая за спину густые черные волосы, слегка непоследовательно закончила она.
Попрощавшись, Дан обернулся к Нике.
— Что скажешь, психолог?
— Тсс, — Ника приложила палец к губам и кивнула в сторону террасы. Широкая раздвижная дверь была открыта, отворенные в большинстве своем настежь или наполовину огромные окна от пола до потолка разделялись лишь узкими полуметровыми простенками, и комната почти сливалась с террасой в одно целое. Обернувшись, Дан увидел Марана, который стоял за ближайшим окном, прислонившись к небьющемуся стеклу. Конечно, он слышал разговор с Наи, почему же не захотел принять участие? Окликнуть? Словно угадав его мысль, тот отошел к балюстраде.
— Итак? — спросил Дан, снова повернувшись к Нике.
— Ты заметил, что она даже не сочла нужным передать ему привет?
— Ну и что из того?
— Ты считаешь это естественным?
— Пожалуй, нет, — признал Дан. — Но, может, она обиделась, что он не позвонил сам?
— Она слишком умна для столь дурацких обид. И вообще это не ее стиль.
— Она тебе понравилась?
— Да. Эль-грековское лицо. Глаза замечательные. Лучистые такие. В ней есть непостижимая штука, которую называют очарованием. А насчет того, о чем ты спрашиваешь… Не скажу, она очень закрытая.
— И что ты предлагаешь?
— Съездить туда.
— Ага. Остается пустяк — уговорить Марана.
— А зачем его уговаривать? — искренне удивилась Ника. — Что он может иметь против подобной поездки?
Дан только вздохнул.
Когда он подошел к Марану, который в задумчивости стоял у балюстрады, опершись правой рукой о поддерживавший крышу террасы столб, тот даже не повернул головы, хотя наверняка слышал звук шагов. Дан неловко кашлянул.
— Ну? — спросил Маран, по-прежнему не оборачиваясь.
— У меня к тебе предложение.
— Нет, — сказал Маран, продолжая глядеть на переливавшееся золотыми блестками море.
— Что — нет?
— Не предлагай. Не поеду. И вообще, — он вдруг оттолкнулся рукой от столба, резко повернулся к Дану и сказал, яростно отчеканивая слова… Дан, пожалуй, никогда не видел его в таком гневе… — не вмешивайся! Я прошу тебя, никогда больше не вмешивайся в… — он поискал подходящее слово, но, видимо, не нашел и махнул рукой.
— Но я хотел только…
— Ты!.. — Ноздри Марана раздулись, он напрягся, потом вдруг усилием воли подавил вспышку и сказал почти спокойно: — Хватит об этом.
Он сунул руки в карманы и пошел к лестнице. Дан беспомощно проследил взглядом за тем, как он стремительно сбежал вниз, миновал кусты олеандров и углубился в лес.
— Дан! — крикнула Ника, высовываясь в дверь. — Дан, иди сюда!
Еще не дойдя до двери, он услышал неторопливый голос диктора.
— … опираясь на эти данные, удалось установить одиночную звезду… — дальше следовал буквенно-цифровой код, который Дан привычно перевел в пространственные координаты, так сказать, сориентировался по месту. Сделав еще пару шагов, он увидел соблазнительно переливавшееся на стереоэкране монитора звездное небо, именно тот участок, который уже представил себе мысленно. — Исследования по методу Нортона позволяют утверждать, что на четвертой планете звезды есть цивилизация, достигшая уровня технической. Теперь дело за первооткрывателями.
— Слава богу, — пробормотал Дан. — С развлечениями покончено.
Дан свернул за угол дома, наткнулся взглядом на лицо шефа и застыл на месте. Железный Тигран еще больше похудел, щеки его совсем ввалились, а кожа была сероватого оттенка.
— Что смотришь? — усмехнулся тот. — Не нравлюсь? Клиническая смерть, брат, не красит. Ну-ну, не вешай нос, Даниель. Со мной не так легко справиться. Просто не вовремя все это. Ничего, провожу вас и лягу на полную регенерацию миокарда. Я уже обещал Наи.
— Ты мне уже три года назад обещал, — голос Наи дрогнул. — После первого инфаркта.
Железный Тигран улыбнулся.
— Я же тебе сказал. Пока не увижу Тиграна-младшего, я с этого света не ногой. Внука, — пояснил он, обращаясь к Дану и молча стоявшему в отдалении Марану. — Рассаживайтесь, что вы стали…
Маран так же безмолвно прошел к столу и сел, а Дан, не удержавшись от соблазна, прогулялся по дворику — маленькому, аккуратному, больше похожему на сценическую площадку с декорациями, чем на двор, как таковой. От улицы его отделял дом, проходя, Дан коснулся стены, та была сложена из прохладного пористого оранжевого камня, Дану пришлось напрячь память, чтобы вспомнить название… Да, конечно, туф. К стене прилегала небольшая ровная площадка, выложенная узорчатой плиткой, над площадкой нависало своеобразным тентом переплетение изогнутых во всех направлениях виноградных лоз, полускрытых большими, причудливо изрезанными листьями, из-за которых выглядывали тяжелые сочные грозди длинных матовых желтовато-зеленых ягод. На площадке помещался только вместительный стол из некрашенного дерева, такие же стулья… Все. А дальше был небольшой, но густой сад. Различить фруктовые деревья по листве для Дана оказалось задачей непосильной, но он отметил небольшое раскидистое, довольно нескладное деревце, увешанное оранжево-желтыми, чуть тронутыми розовыми мазками персиками.
— Вот здорово! — сказал он с приятным удивлением. — В центре большого города — и такое…
— Когда два века назад мои предки поселились здесь, это был заштатный городишко в несколько десятков тысяч жителей. Хотя ему и тогда было двадцать семь веков. А сто лет назад здесь жило два миллиона человек, это после того, как нам вернули некогда отторгнутые территории, половина разъехалась. Перебралась на землю предков. К истокам… «Восходит солнце, и заходит солнце и спешит к месту своему, где восходит. Идет ветер к югу и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя»… Знаешь?
— Экклезиаст?
— Да. Наверно, и человек, как природа… Хотя у того же Экклезиаста есть и такое: «Нет памяти о прежнем, да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после»… Впрочем, это я позволю себе оспорить. Или, по крайней мере, принять как антиутопию, а не реальность… Но я, кажется, заговорился. Наи, а с тобой что случилось? Будешь угощать гостей или нет?
— Не надо нас угощать, — запротестовал Дан. — Мы сыты.
— Когда я заявлюсь к тебе в дом, можешь обойтись без угощения. А здесь помалкивай. Со своим уставом, как известно, в чужой монастырь не суются.
— Но мы недавно обедали. Честное слово.
— Что ты так волнуешься? — засмеялась Наи. — Обедали так обедали. Придумаем что-нибудь другое.
Как только она исчезла в доме, Железный Тигран приступил к «процедуре», как в Разведке называли его беседы-допросы. По точным и четким вопросам шефа Дан понял, что, несмотря на болезнь, тот в курсе всех деталей подготовки, и у него отлегло от сердца. Конечно, он был далек от мысли, что экспедиция может провалиться, если шеф выпустит бразды правления из рук, но… Слишком важным было это предприятие, слишком многое связывали с его успехом, а тут все пошло не так… Ну не все, естественно, однако Дана не обнадеживал утвержденный ВОКИ смешанный состав. Успел ли он проникнуться своеобразным патриотизмом разведчиков? Во всяком случае, его немало смущало, даже нервировало то обстоятельство, что в группе из шести человек разведчиков оказалось только трое… Да еще эти контактологи!.. Не то чтобы он, Дан, не доверял им, но его настораживала сугубая теоретичность их установок. То, что шеф владеет ситуацией, несколько успокоило его… но ненадолго.