– Нет, не слышал. Но это еще ничего не значит. Я ушел в бега почти сразу, как узнал вообще о нефилимах. А что?
– Прошлой ночью я встретила парня по имени Джев. И он знал о нефилимах. Он остановил трех парней… – я запнулась: довольно уже этих неопределенностей, хотя в моем душевном состоянии так было, конечно, гораздо проще. – То есть он остановил трех падших ангелов, про которых я тебе рассказывала: они пытались заставить нефилима по имени Би Джей произнести слова клятвы. Возможно, это прозвучит глупо, но этот Джев… от него шла какая-то энергия. Как будто электричество. И эта энергия была гораздо сильнее, чем у других.
– Похоже, он и вправду очень силен, – предположил Скотт. – Бросить вызов трем падшим ангелам – это говорит само за себя.
– Он такой сильный, а ты никогда о нем не слышал?
– Веришь ты или нет, но когда речь заходит об этих делах, я знаю не больше твоего.
Я вспомнила, как Джев сказал мне: «Я пытался тебя убить». Что это значит? А вдруг он был как-то связан с моим похищением? И достаточно ли он силен, чтобы стереть мою память? Вообще, по той силе, которую я в нем ощущала, я могла предположить, что он был способен на куда большее, чем пара фокусов с подсознанием. На гораздо большее.
– Я удивляюсь, почему я все еще на свободе, учитывая то, что я сделал, – произнес Скотт. – Черная Рука должен меня ненавидеть лютой ненавистью за то, что я обвел его вокруг пальца.
– Кстати, об этом. Как тебе удалось дезертировать из армии Хэнка?
Скотт вздохнул и уронил руки на колени:
– Не хотелось бы мне об этом говорить. Это непростая тема, поэтому… не буду ходить вокруг да около. В ту ночь, когда погиб твой отец, я должен был не спускать с него глаз. Он шел на опасную встречу, и Черная Рука хотел быть уверен, что с ним все будет в порядке. Черная Рука сказал, что если я справлюсь с заданием, то докажу, что на меня можно рассчитывать. Он хотел, чтобы я вступил в его армию. Но я-то совсем этого не хотел.
От дурного предчувствия у меня по позвоночнику побежали мурашки. Я никак не ожидала от Скотта, что он впутает сюда моего отца.
– Мой отец был знаком с… Хэнком Милларом?
– Я не выполнил приказ Черной Руки, считал, что таким образом покажу ему средний палец и выражу свою позицию. Но я добился только одного – позволил погибнуть ни в чем не повинному человеку.
Я моргнула. На меня как будто ушат ледяной воды вылили.
– Ты позволил погибнуть моему отцу? Ты позволил ему пойти навстречу опасности и не сделал ничего, чтобы помочь?
Скотт развел руками:
– Я не знал, что это так кончится. Думал, Черная Рука просто спятил. И хотел насолить ему, как эгоистичный придурок. Просто я не воспринимал все это нефилимство всерьез. Пока не стало слишком поздно.
Я перевела взгляд прямо перед собой и уставилась на океан. Папа. Непрошеная тоска безжалостно сдавила грудь. Все это время Скотт знал правду. Но не говорил мне ничего, пока я не надавила.
– На курок нажал Риксон, – произнес Скотт тихо. – Я позволил твоему отцу попасть в ловушку, но пистолет был в руках у Риксона.
– Риксон… – повторила я.
Все возвращалось. Я начинала вспоминать. Не все сразу: отдельные вспышки, куски, секунды… Риксон ведет меня в комнату смеха. Риксон сухо признается, что это он убил моего отца. Риксон наставляет на меня пистолет. Полной картины я восстановить пока не могла – но и этих отдельных кадров было вполне достаточно. Меня затошнило.
– Если меня похитил не Риксон, то кто тогда? – спросила я.
– Помнишь, я говорил, что все лето следил за Черной Рукой? Так вот. В начале августа он ездил в государственный заповедник Уайт-Маунтинс. Там он подъехал к самому крайнему коттеджу, но пробыл там минут двадцать, не больше. Тебе не кажется, что это слишком долгая поездка ради такого короткого визита? Слишком близко я подходить не решился, поэтому в окно коттеджа не заглядывал, но подслушал его разговор по телефону через пару дней, уже в Колдуотере. Он говорил человеку на другом конце провода, что девчонка по-прежнему в коттедже и что ему нужно удостовериться, что она – чистый лист. Так он выразился. Он сказал, что нет права на ошибку. И я начинаю думать… эта девушка… о которой он говорил…
– Я, – закончила я вместо него, потрясенная.
Итак, Хэнк Миллар, бессмертный. Хэнк Миллар, Черная Рука. Хэнк Миллар, возможно, мой похититель.
– Есть один парень, который, возможно, может внести ясность, – сказал Скотт, теребя бровь. – Если кто и знает, как получить информацию, так это он. Но найти его будет сложно. Даже не знаю, с чего начинать. И вообще, возможно, он даже задницу не поднимет, чтобы нам помочь, тем более что в последнюю нашу встречу он чуть не сломал мне челюсть за попытку тебя поцеловать.
Я вздрогнула:
– Поцеловать меня? Чего? И кто вообще этот парень?
Скотт нахмурился:
– Ну конечно. Его ты тоже, вероятно, не помнишь. Твой бывший. Патч.
Глава 15
– Стоп! Назад! – приказала я. – Патч – мой бывший?
Это совсем не совпадало с версией Марси. Да и с версией Ви, если уж на то пошло.
– Вы расстались. Кажется, там дело было в Марси, – он выставил ладони вперед. – Это все, что я знаю! Я вернулся в город в самый разгар драмы.
– Ты уверен, что он был моим парнем?
– Это твои слова, не мои.
– Как он выглядел?
– Пугающе.
– Где он сейчас? – не отступала я.
– Я же сказал, его нелегко будет найти.
– А ты знаешь что-нибудь про ожерелье, которое он якобы дал мне?
– Ты задаешь кучу вопросов.
– Марси сказала, что Патч был ее парнем. А еще она сказала, что он дал мне ожерелье, которое принадлежит ей, и теперь она хочет его вернуть. А еще она утверждает, что он заставил нас взглянуть друг на друга по-другому, увидеть хорошее и примириться.
Скотт поскреб подбородок. Глаза у него смеялись.
– И ты на это повелась?
Я почувствовала, что у меня кружится голова. Патч был моим парнем? Но зачем Марси лгать? Ради того, чтобы получить ожерелье? Но для чего оно ей могло понадобиться?
Если Патч действительно был моим парнем, то этим объясняются вспышки в моей памяти каждый раз, когда я слышу его имя, но…
Если Патч действительно был моим парнем и я что-то значила для него, то где он сейчас?..
– Что-нибудь еще можешь рассказать о Патче?
– Да я его почти не знал. Но то, что я о нем знал, пугало меня до трясучки. Посмотрим, смогу ли я его выследить, но обещать не буду. А пока давай сосредоточимся на более простых вещах. Если мы сможем накопать компромат на Хэнка, может быть, нам удастся выяснить, чем вызван его интерес к тебе и к твоей матери, предугадать его следующий шаг и придумать способ с ним расправиться. Это было бы выгодно нам обоим. Ты в деле, Грей?
– О да, я в деле, – решительно ответила я.
Я оставалась со Скоттом до самого вечера, пока солнце не ушло за горизонт. Рыбу, которую он пожарил на ужин, я не доела и побрела назад вдоль берега. Со Скоттом я попрощалась у парапета – он не хотел лишний раз показываться на людях. И судя по его рассказам о Хэнке и его шпионах-нефилимах у него были основания бояться. Я пообещала навестить его в ближайшее время, но он отверг эту мысль. Мельтешить около его пещеры слишком опасно, заявил он. Он найдет меня сам.
По дороге домой я думала. Вертела в голове все, что узнала от Скотта. И меня охватило странное чувство. Возможно, жажда мести. Или ненависть в чистом виде. У меня не было достаточно доказательств, что именно Хэнк стоял за моим похищением, но я дала Скотту слово, что сделаю все, что в моих силах, чтобы докопаться до самой сути этого дела. И я имела в виду, что если Хэнк причастен к этому, я заставлю его заплатить.
А еще этот Патч. Мой типа бывший парень. Загадочный парень, который произвел неизгладимое впечатление и на меня, и на Марси, а потом бесследно исчез. Я не могла никак представить себя рядом с каким-либо молодым человеком, но если уж на то пошло, я бы, скорее, представила себе нормального, симпатичного парня, который волновался бы о том, чтобы сделать домашнее задание по математике вовремя, и, возможно, даже играл бы в бейсбол. Все, что я знала о Патче, никак не вписывалось в этот идеальный образ. Да и знала-то я не так уж много.
Я должна найти способ это изменить.
Дома я нашла записку от мамы. Она планировала провести вечер с Хэнком Милларом. Сначала ужин, а потом – концерт симфонического оркестра в Портленде.
При мысли о том, что она наедине с Хэнком, у меня внутри все оборвалось. Но Скотт следил за Хэнком уже давно и знал, что у него роман с моей матерью. И он недвусмысленно предупредил меня, что я ни при каких обстоятельствах не должна показывать, что мне что-то известно. Никому из них. Хэнк уверен, что ему удалось всех провести, и лучше, чтобы он верил в это и дальше. А сейчас я просто должна надеяться и верить, что моей маме ничего не угрожает.
Я раздумывала, не позвонить ли мне Ви и не сообщить ли ей о том, что я знаю, как она врала про Патча и меня, но потом решила, что накажу ее в пассивной форме: не буду разговаривать с ней целый день, чтобы она мучилась угрызениями совести за то, что сделала. А когда я пойму, что она настолько переживает, что готова сказать правду – на этот раз действительно правду! – встречусь с ней с глазу на глаз. Ее предательство меня больно ранило, и я очень надеялась, что у нее есть приемлемое объяснение.
Я взяла пластиковый стаканчик с шоколадным пудингом и уселась перед телевизором, заняв остаток вечера повторами ситкомов. Когда пробило одиннадцать, я поплелась наверх в свою комнату. Переодеваясь, я стала убирать шарф на место в ящик комода и снова наткнулась на черное перо. Его шелковистая чернота напомнила мне глаза Джева. Этот бездонный черный цвет вбирал в себя весь свет до последней капли. Я вспомнила, как ехала с ним в «Тахо», и, хотя Гейб был прямо там, мне не было страшно. С Джевом я чувствовала себя абсолютно защищенной. Хотела бы я иметь возможность как-то законсервировать это ощущение, чтобы при необходимости извлекать его и пользоваться.