– Под качеством ты все еще имеешь в виду, насколько оно хорошее.
На эллиптическом тренажере трудно пожимать плечами.
– Хорошее, в кавычках.
– Тогда ответ опять – нам интересен человеческий интерес, а не какая-то абстрактная эстетическая ценность.
– И все же разве суть не в том, что они не взаимоисключающие? Как насчет романов Пикассо или уха ван Гога?
– Да, но ван Гог писал не ухом.
По привычке Эллен Бактриан старалась не смотреть на их отражения в зеркальной стене напротив. Стажерка из администрации была выше ее по меньшей мере на семь сантиметров. Топот молодых мужчин на «Стейрмастерах» в некоторые моменты синкопировался, потом нет, потом постепенно снова синкопировался. С другой стороны, движения двух стажерок из редодтела на эллипсах казались синкопированными вплоть до малейших деталей. У обеих на специальной полке эллиптического тренажера стояли бутылки воды с колпачком, хотя сама бутилированная вода была разных брендов. Звуковая среда фитнес-центра, по сути, была одним огромным, сложным и ритмичным пневматическим лязгом.
Со вдохом в голос Эллен Бактриан вкралась практически незаметная капризная или нетерпеливая интонация.
– Тогда, скажем, парень из «Моей левой ноги», который писал левой ногой.
– Или дурачок-савант, который может воспроизвести Шопена после первого прослушивания, – сказала стажерка. С ее стороны это был опосредованный комплимент, потому что прошлым летом в ЧП публиковали профиль как раз такого дурачка-саванта – ПР статьи был в том, что мать умственно отсталого мужчины героически отбивает его у психлечебницы.
Под рассеянным высоколюменным светом кардиозоны четырехглавые и дельтовидные мышцы стажерки из администрации казались сошедшими с рекламы. Эллен Бактриан была спортивной и привлекательной, со вполне респектабельным процентом жира в теле, но рядом со стажеркой из администрации она часто чувствовала себя коренастой и невзрачной. Одна ее нездоровая частичка иногда подозревала, что стажерка из администрации любит с ней заниматься потому, что так она, стажерка из администрации, чувствует себя еще более гибкой, блестящей и мускулистой в сравнении.
Чего не знала ни Эллен Бактриан, ни кто-либо другой в «Стайле» – у стажерки из администрации в подготовительной школе был мрачный период, когда она оставляла на нежной коже внутренних сторон предплечий десятки тонких порезов и выжимала на порезы восстановленный лимонный сок в наказание за длинный список личных проступков – список, который она ежедневно вела в дневнике особым цифровым шифром, совершенно не поддающимся взлому, если не знать, к какой конкретно странице «Под стеклянным колпаком» привязаны цифры. Теперь эти дни остались позади, но они все равно были частью личности стажерки из администрации.
– Да, – сказала Эллен Бактриан, – хотя, хотя я не арт-критик, произведения парня Скипа и сами по себе скульптуры исключительного качества и ценности.
– Хотя, конечно, читатели увидят только фотографии…
– Если увидят, – обе стажерки кратко рассмеялись. Этим утром вопрос публикации фотографий решили отложить в долгий ящик – все-таки, как любил иногда шутить младший редактор из ЧП, пока у них на передней конфорке есть рыбка побольше.
Эллен Бактриан сказала:
– Хотя не забывай, что даже фото, если верить Амине, если с правильным освещением и подробностями, чтобы…
– Только подожди, сперва ответь: должен ли этот человек вообще быть знаком с тем, что он создаст так, как создаст?
Обе женщины были на пике компьютеризированной тренировки и теперь дышали почти тяжело. Амине Тадич была младшим редактором фотоотдела журнала «Стайл»; на утренних и-мейл-переговорах ее представителем выступила ее старшая стажерка.
– В смысле? – спросила Эллен Бактриан.
– Как говорит Лорел, это человек максимум с одним-двумя курсами общественного колледжа. Откуда ему знать, как выглядят «Уникальные формы непрерывности в пространстве» Боччони или голова Анубиса?
– Или, если на то пошло, на какой стороне у Колокола Свободы трещина.
– Даже я не знаю.
Эллен Бактриан рассмеялась.
– Лорел знает. Или говорит, что знает – очевидно, она могла специально посмотреть, – в свободное время Эллен Бактриан тоже училась печатать совершенно разные вещи каждой рукой а ля младший редактор рубрики «ЧТО ПРОИСХОДИТ?», к которому она испытывала некоторые чувства – совершенно стандартные, как она отлично знала, для интеллигентной амбициозной женщины ее возраста, раз уж младший редактор был и соблазнительной, и классической авторитетной фигурой. Вообще-то Эллен Бактриан очень нравилась жена младшего редактора, и потому она изо всех сил пыталась смотреть на бимануальный навык незамутненным взглядом.
Стажерка из администрации смогла взять бутылку и освежиться, не сбиваясь с ритма, что на эллиптическом тренажере требует немало практики.
– Я говорю вот что: надо ли этому мужчине видеть или знать что-то, чтобы это воссоздать? Произвести на свет? Скажем, если да и если это получается совершенно сознательно и намеренно, то он настоящий художник.
– А если нет…
– Вот почему так актуальна маловероятность того, что работник «Рото Рутера» из индианского Мухосранка знает о футуризме или «Уникальных формах», – сказала стажерка, протирая лоб махровым напульсником.
– Если не знает, то это какое-то что, волшебство? Дурацкая савантрия? Божественное вмешательство?
– Или какая-то отвратительная утка.
«Утка» по понятным причинам была для них обоих страшным словом. Одним из последствий вовлечения стажерки миссис Энгер в сюжет о волшебной какашке стало то, что теперь в сюжете участвовали и люди из юротдела «Эклшафт-Бод США» и посвящали такие ресурсы, каких не смогли бы привлечь Лорел Мандерли или Эллен Бактриан в одиночку, даже учитывая бэкграунд младшего редактора ЧП в юротделе. Еженедельники БМГ редко публиковали те сюжеты или рассказывали о том, что не успели разжевать другие СМИ. Перспектива казалась и возбуждающей, и пугающей.
– Или, может быть, это подсознательное. Может, его толстая кишка как-то знает то, чего не знает его сознание, – сказала стажерка из администрации.
– А это толстая кишка определяет форму, конфигурацию и все остальное у… ну ты поняла?
Стажерка из администрации скривилась.
– Не знаю. Даже думать не хочется.
– Что вообще такое толстая кишка? Это часть кишечника или технически отдельный орган?
Отцы Эллен Бактриан и стажерки из администрации были врачами в округе Вестчестер, Нью-Йорк, хотя и разных медицинских специальностей и лично никогда не встречались. Стажерка периодически меняла направления педалей своего эллиптического тренажера, разрабатывая квадрицепсы и икры вместо ахилловых сухожилий и нижних ягодичных. Выражение ее лица в эти периоды смены направления было напряженным и абстрагированным.
– Так или иначе, – сказала Эллен Бактриан, – очевидно, человеческого интереса здесь выше крыши, – затем рассказала историйку, которой с ней поделилась этим утром Лорел Мандерли в лифте по дороге с 82 этажа, о стажерке из распространения в DKNY, рассказавшей всем на обеде, что иногда притворялась, будто фекалии – ее ребенок, а потом ожидавшей, что они или узнают ситуацию по себе, или решат, что ее искренность какая-то модная или смелая.
На миг не было слышно ничего, кроме двух синкопированных эллиптических тренажеров. Потом стажерка из администрации сказала:
– Вот вариант, – она одномоментно промокнула верхнюю губу внутренней стороной напульсника. – Джоан бы сказала, что мы не о том думаем. Мы думали о теме статьи, а не ракурсе статьи, – под «Джоан» она имела в виду миссис Энгер, главного редактора «Стайла».
– С ПР с самого начала не складывалось, – сказала Эллен Бактриан. – Как мне сказали…
Стажерка из администрации перебила:
– Но строгий ПР не обязателен, ведь можно забрать статью из «ЧТО ПРОИСХОДИТ?» и перенести в «СТРАНИЦЫ ОБЩЕСТВА». «Феномен волшебной какашки – искусство или чудо, или просто гадость?» – она как будто не заметила, что скорость ее конечностей увеличилась; теперь она превышала программу тренировки, а не следовала ей. «СТРАНИЦЫ ОБЩЕСТВА» были рубрикой «Стайла», посвященной мягкому освещению таких социальных тем, как послеродовая депрессия и тропические леса. По редакторскому шаблону журнала в СО шло 600 слов в отличие от 400 для ЧП.
Эллен Бактриан ответила:
– То есть мы включим цитаты из заслуживающих доверия источников, которые считают, что это гадость. Попросим Скипа создать раскол мнений в самой статье, – действительно, ее упоминание имени Этуотера было несколько стратегическим – смена рубрики внутри журнала не обходилась без сложного передела территорий, и Эллен Бактриан могла отлично представить выражение лица младшего редактора ЧП и многие циничные шутки, которыми он попытается замаскировать свою обиду за то, что его выпихнули из статьи.
– Нет, – ответила стажерка из администрации. – Не совсем. Мы не создадим раскол мнений, мы его осветим, – она смотрела на свои спортивные часы, хотя прямо на консолях тренажеров имелись цифровые. Обе женщины достигли или превзошли целевой уровень сердцебиения больше получаса назад.
Вскоре они стояли в маленькой кафельной комнатке, где люди вытирались после душа. В это время дня в раздевалке было много пара и людей. Стажерка из администрации словно вышла из скандинавской мифологии. Сотни тонких параллельных шрамов на внутренних сторонах рук были практически невидимы. Факт жизни – некоторые люди тлетворны для самооценки других уже одним тем фактом, кто и что они такие.
Стажерка говорила:
– Весь ракурс – в освещении. «Стайл» не вываливает на своих читателей мерзкий или потенциально оскорбительный сюжет. Скорее, «Стайл» мягко освещает уже существующий раскол мнений.
У Эллен Бактриан было два полотенца, одним из которых она обернула голову в виде насыщенно-лавандового тюрбана.
– Значит, говоришь, Этуотер просто переобуется и напишет для «СТРАНИЦ ОБЩЕСТВА»? Или Женевьева захочет отрядить собственного штатника? – Женевьевой от рождения звали нового младшего редактора во главе «СТРАНИЦ ОБЩЕСТВА», с которой начальник самой Эллен Бактриан уже несколько раз поцапался на редакторских летучках.