— Нет. Я не хотела этого. — Она закрыла лицо руками.
Клейтон бережно взял ее запястье и слегка сжал, утешая себя тем, что Хоуп не уйдет, пока они не поговорят.
— Пожалуйста, не прикасайся ко мне, — сказала она, пытаясь отстраниться. Но разве мог Слейтер отпустить ту единственную женщину, которая похитила его сердце и навсегда лишила покоя? — И не смотри на меня так, — дрогнувшим голосом добавила Хоуп и закрыла глаза.
Свободной рукой Клейтон притронулся к ее щеке и впился взглядом в любимое лицо, пытаясь запомнить его навсегда.
— Не могу, — срывающимся голосом ответил он. — Я люблю тебя, Хоуп. И всегда буду любить… Да, ко мне вернулась память.
Хоуп всхлипнула и попыталась вырваться, но рука Клейтона крепко держала ее затылок, не давая отвернуться.
— Ты сказала, что любишь меня, — тихо проговорил он. — Ты и представить себе не можешь, как я хочу верить в это. — Он выждал секунду. — Но еще сильнее я хочу знать, что ты доверяешь мне, Хоуп. — Он нежно прижал ее к себе и посмотрел в огромные глаза. — Ты доверяешь мне? Да, Хоуп?
Ему показалось, что Хоуп смотрела на него целую вечность.
— До сих пор я никому не доверяла.
Он и не подозревал, что слова могут причинять такую боль.
— Знаю, милая, знаю… — Клейтон вздохнул и робко спросил: — Может быть, все-таки попробуешь?
Глаза Хоуп, почерневшие от охватившего ее отчаяния, на мгновение закрылись. Когда Хоуп открыла их, Клейтон увидел, что они наполнились слезами.
— Попробую.
— Попробуй, — мрачно сказал Клейтон. — У тебя получится.
В глазах Хоуп все еще стояли слезы.
— Посмотрим. Скажи, почему ты скрывал, что к тебе вернулась память? И какие именно воспоминания ты скрывал?
Кончиком пальца Клейтон вытер скатившуюся по щеке Хоуп слезу. Если бы он мог все рассказать ей…
— Не могу.
Хоуп недоверчиво фыркнула, и Клейтон почувствовал, что ее тело напряглось от гнева.
— Почему ты заставил меня думать, что ты раненый, брошенный и одинокий? Господи, как я из-за тебя переживала! День и ночь думала, как помочь тебе, — горько добавила она.
Слейтеру отчаянно хотелось приласкать и успокоить ее. Он смог бы утешить Хоуп, но смертельно боялся, что она сбежит, не поняв его порыва.
— Что это за тайна, Клей?
Как он мог все рассказать ей, не упомянув о беде, в которую попал ее отец? А когда она узнает правду, сумеет ли простить? Поймет ли, что он делал это для нее?
Хоуп разжала кулаки и осторожно притронулась к груди Клейтона, но тут же отдернула руки, едва они коснулись его обнаженной кожи. Это едва заметное движение испугало его.
— Тебе уже противно прикасаться ко мне?
Хоуп вздохнула и печально покачала головой.
— Наоборот, — сказала она тихим, неуверенным голосом, и Клейтон понял, как ей тяжело. — Совсем наоборот. — Она облизала губы и отвернулась. — Я не доверяю себе, Клей, когда нахожусь рядом с тобой.
— Хоуп…
Она не ответила, и Клейтон снова повернул ее лицом к себе.
— Хоуп…
— Кто ты, Клей? Почему ты оказался здесь? Почему не сказал мне правду раньше?
— Слишком много вопросов сразу.
— Значит, ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Я Клейтон Слейтер. Холост. Имею собственное дело и живу в Сиэтле. Один.
Хоуп прижалась лбом к его груди. Некоторое время они стояли так, словно набирались сил для дальнейшего разговора. Потом она подняла голову. В глазах его были растерянность и отчаяние.
— А что еще ты можешь рассказать?
Клейтон молчал, и ей хотелось кричать от досады. Нет ничего хуже непонимания и недосказанности.
А затем выражение его глаз изменилось, и Хоуп поняла то, что ей не следовало знать. Он волновался — точнее, смертельно боялся — за нее.
Все, что он скрывает, имеет непосредственное отношение к ней. Теперь она знала это так же, как собственное имя.
— Как давно, — внезапно сказала она и выпрямилась так быстро, что Клейтон вздрогнул от неожиданности. — Как давно ты вспомнил, кто ты такой, и что же все-таки с тобой произошло?
Он закрыл глаза.
— Клей! — крикнула она, схватила его за обнаженные плечи и стала трясти. — Скажи же что-нибудь. Пожалуйста, ты должен что-нибудь сказать!
— Это случилось в нашу первую ночь, — хрипло прошептал он.
Хоуп смотрела на него, не веря своим ушам.
— Помнишь, у меня заболела голова и я уснул. А когда проснулся, все вспомнил…
Осознав вдруг, что она держит его за плечи, Хоуп отдернула руки, потом оглянулась на дверь и решила, что надо немедленно уйти, остаться одной, чтобы все обдумать и попробовать зализать раны.
Клейтон обнял Хоуп и прижался к ней так быстро и так сильно, что у бедняжки закружилась голова.
— Я ничего не сказал тебе вовсе не потому, что хотел причинить тебе зло, — сказал он с такой болью и таким отчаянием, что у Хоуп хлынули слезы из глаз.
— Тогда почему?
Он опустил голову и пробормотал несколько слов, которых Хоуп не расслышала. И тут она поняла, что Клейтон ругается. Потом он поднял голову и прямо посмотрел ей в глаза.
— Я не рассказал об этом сразу, потому что боялся потерять тебя.
Он сказал это так убедительно, так просто… и очень медленно. Хоуп не хотела думать о том почему эта мелочь имеет для нее такое значение. Не хотела думать о многом. О том, как Клей заботился, чтобы она слышала его. О том, что он всегда говорил громко и разборчиво и старался, чтобы это не бросалось в глаза, чтобы она не чувствовала себя идиоткой. Он всегда делал так. Даже тогда, когда она, забыв о вежливости, отказывалась смотреть на него и читать по губам.
Хоуп тяжело вздохнула. Да, однажды она решила, что этот человек — ее судьба. Должно быть, она ошибалась. Ошибалась, убеждала себя она, хотя каждая клеточка ее тела противилась этой мысли.
Его руки очень бережно сжимали ее талию, но уйти не позволяли. С минуту она смотрела на его грудь, все еще покрытую синяками, на все еще забинтованные ребра, а затем подняла взгляд.
— Я хочу верить тебе, — неуверенно сказала она. — Очень хочу. Но почему ты думал, что потеряешь меня?
Он горестно усмехнулся.
— Ты оказалась в трудном положении, Хоуп. Тебе был нужен временный муж, удобный, от которого можно было бы легко избавиться. Я полностью отвечал этим требованиям. Ты согласилась выйти за меня только для того, чтобы выпутаться из неприятной истории.
Хоуп почувствовала, что краснеет. Он обнял ладонями ее лицо. Взгляд его стал мягким и нежным.
— Но я не гожусь для этой роли, Хоуп. Я полюбил тебя. Полюбил по-настоящему… В первый раз в жизни. — Глаза Клейтона вдруг потемнели, и он с жаром сказал: — Я делал все, чтобы ты тоже полюбила меня, но ты не захотела. Поэтому мне оставалось только согласиться на твои условия, хотя я знал, что ты притворяешься.
Притворяешься! Он всерьез думал, что это возможно…
Клейтон посмотрел куда-то в сторону и хрипло продолжил:
— Я думал, еще немного времени, немного терпения, немного заботы… и ты полюбишь меня. Полюбишь по-настоящему, без притворства.
— Я никогда не притворялась, — спокойно и уверенно сказала она, и Слейтер вскинул голову. — Никогда, — шепотом добавила Хоуп. Клейтон наклонился с явным намерением поцеловать ее, но она отвернулась и сжала кулаки. — Не надо.
— Хоуп, — огорченно прошептал он.
— Да, черт побери, сначала я лгала тебе. Но я призналась в этом, и ты сказал, что простил меня.
— Конечно, милая.
— Но сейчас солгал ты, и я не понимаю зачем.
— Знаю, — хмуро сказал он.
Она должна была понять и уже открыла рот, чтобы сообщить ему об этом. Но как только она это сделала, губы Клея начали битву за ее сердце и душу. Одной рукой он надавил ей на затылок, другой заскользил по спине к бедрам, чтобы прижать ее к своему телу.
От первого прикосновения его языка глаза Хоуп закрылись сами собой.
А Клейтон не оставлял своих попыток. Он нежно притягивал ее все ближе и ближе, пока они не прижались друг к другу и не стали единым целым. Его властные руки гладили, ласкали, слегка сжимали и наконец добились своего. Ее кулаки разжались и ладони легли на гладкую мускулистую спину.
Он протяжно застонал, и от этого низкого, страстного звука Хоуп почувствовала слабость в ногах. Клейтон победил — она не могла не ответить на его поцелуй. Жадные губы впились в ее рот, и Хоуп с ужасом почувствовала, что сейчас окончательно потеряет голову.
Она резко выдохнула и вырвалась из объятий Клейтона. Он снова потянулся к ней, но Хоуп уперлась ладонью ему в грудь.
— Это нечестно, — пролепетала она и попятилась. — Пользоваться этим… чтобы убедить меня.
— Этим? — сердито прищурился Клейтон и провел рукой по волосам, словно это помогало ему думать. — Этим? Хоуп, ты даже не можешь выговорить это слово? Мы занимались с тобой любовью…
— Нет!
— Да.
— Это был просто поцелуй.
— Ничего подобного, — гневно сказал он и шагнул к ней. — Это был не просто поцелуй…
Если бы Хоуп прислушалась к его словам или хотя бы посмотрела в это до боли знакомое лицо, она бы сдалась и простила ему все то, чего не понимала. Если бы она не ушла, то рассыпалась бы на кусочки у него на глазах. Но Хоуп не позволила себе остаться. Она круто повернулась. Выбежала из кухни и захлопнула за собой дверь.
Судя по тому, что дверь кухни почти тотчас же хлопнула снова, это препятствие задержало Клейтона ненадолго, но Хоуп уже получила нужную ей фору. Она вбежала в холл, схватила ключи и, вылетев на улицу, со всех ног помчалась к машине.
И все же он догнал бы ее, если бы дорожка не была посыпана гравием. Клейтон был босиком.
Когда машина свернула с подъездной аллеи, Хоуп услышала несшиеся ей вслед проклятия.
ГЛАВА 25
Хоуп вырулила на шоссе и повернула в сторону Сиэтла, не думая ни о долгой поездке, ни о том, что скажет Келли, когда та придет на работу и обнаружит, что начальницы нет. Она не имела представления, почему делает это, но знала, что должна ехать в город. Так же, как знала, что должна втягивать воздух в легкие. Что нужно останавливаться на красный свет. Что нужно вытирать мокрые глаза платком, чтобы не попасть в ав