Лена ощутила боль в ушах от оглушительного звука, порождённого ударом металла о металл. Тошнотворный комок подступил к горлу. Тело покрылось липким потом. Ужасное зрелище. Непонятная, дикая жестокость.
Украдкой глянула на Мариэллу. Та побледнела, но держалась мужественно.
— Мы получили достаточно отрицательной энергии. Начинаем.
Благопочтимый взмахнул руками, и стены запылали. Вернее, огонь изрыгали шипы, которыми были густо утыканы стены. Это было зловещее и одновременно завораживающее зрелище.
Новый взмах — и с потолка вдоль извивающихся лент потекли струи воды.
Огненные и водяные потоки становились всё мощнее и мощнее, они достигли друг друга и переплелись в неистовой борьбе, которая рождала зловещее шипение. Лене начало казаться, что они с Мариэллой попали в эпицентр противостояния, и вскоре против воли окажутся втянутыми в войну стихий.
Но новый взмах маэстро усмирил темперамент огня и воды. Они мгновенно затихли, не оставив и следа.
— Первая и вторая стихия продемонстрировали нам усердие и рвение. Но процесс обучения требует иногда противоположных качеств: кротости и смирения.
Благочестивый поднёс к губам сжатую в кулак руку и дунул на неё — над рукой взмылось крошечное робкое пламя. После перевёл взгляд на Мариэллу и Лену, побуждая повторить действия.
Принцесса поняла, что от неё хочет священник и тут же проделала похожие манипуляции. Над её маленьким кулачком появился огонёк.
Теперь все смотрели на Лену.
— Кротость и смирение, — повторил Благопочтимый с нажимом. Видимо решил, что Фея медлит, потому что не поняла, что от неё хотят.
Нет, Лена прекрасно поняла. Очень даже хорошо поняла, что завершится ритуал должен последним общим фокусом. Маленьким огонёчком — символом кротости. И сделать его легко. Нужна всего-то магия. Простенькая, судя по всему, магия. Не то что Фея, а любая Фейлина, трёх лет от роду, наверно, справилась бы с заданием с лёгкостью. Только Лена понятия не имела, как такой огонёчек наколдовать. Она стояла ни жива, ни мертва. Стояла, проклиная Найта за его подставу. Стояла, в ожидании, когда до всех присутствующих дойдёт, что никакая она не Фея и по ней давно плачет Эурстенцель.
Воображение нарисовало, как её, закованную в наручники или даже кандалы, ведут по мрачному сырому подземелью, чтобы бросить в грязную камеру на съедение тюремным крысам. Нет, Лена не хочет к крысам! Не хочет в кандалах! Надо что-то придумать. Должен быть какой-то выход. Безвыходные ситуации от чувства безысходности. Гони отчаяние — думай! Думай! Думай!
И идея пришла. У Лены в кармане крохотная зажигалка, которую стащила из коллекции Найта. И, видимо, не зря. В бабушкином четверостишии была строчка:
Пригодится позже, верь мне, хоть и выглядит, как хлам.
Очень даже пригодится. Если зажать зажигалку в кулаке так, чтобы наружу торчала лишь крохотная часть, есть надежда, что подвоха не заметят. Ведь в помещении очень темно.
Лена нащупала в кармане заветную вещицу, вынула, поднесла ко рту. Дунула на кулак, подражая действиям Благопочтимого и Мариэллы, и одновременно чиркнула колёсиком, дающем искру. Есть! Пламя взвилось над кулаком.
— Кротость и смирение, — дождавшись того, чего хотел, забасил Благопочтимый, — эти качества помогут там, где рвение и усердие бессильны.
Как же жжётся. Лена, боясь разоблачения, оставила свободной слишком маленькую часть зажигалки. Пламя оказалось близко к руке. У Мариэллы и священника огонь тоже практически касался кожи, но видимо их магическое пламя не оказывало такого неприятного воздействия, как настоящее. Благопочтимый продолжал басить о качествах необходимых в процессе обучения, а Лена молилась, чтобы тот поскорее заткнулся и закончил дурацкий ритуал. Когда жжение стало практически нестерпимым, священник наконец-то задул свой огонёк и дал знак, что остальные могут последовать его примеру. Таинство было завершено и Лена, собрав остатки самообладания, вежливо распрощалась с присутствующими, первой вышла из комнаты и помчалась в свои апартаменты, мечтая поскорее опустить руку в холодную воду, чтобы унять боль.
Глава 29. Сделка
Ожог оказался довольно серьёзным. Несмотря на то, что Лена долго держала руку под холодной водой, в нескольких местах образовались волдыри. Боль до конца не утихала, но не это было самым страшным. Гораздо сильнее тревожило то, что ожог, если его заметят Мариэлла или Северин, вызовет подозрения.
Когда прислуга пришла передать приглашение на ужин, пришлось отказаться, сославшись на усталость и головокружение. Усталость действительно была настолько сильной, что оказавшись в горизонтальном положении, Лена уже не могла заставить себя встать. А вот насчёт головокружения она слукавила. Предобморочные состояния больше не повторялись. Видимо, помогли пилюли от переутомления, которые прописал доктор Рейнальд. Выходит, гипотеза Найта об умышленном отравлении не подтверждается. Лена, в общем-то, и сразу не очень в неё поверила. Полагала, что принц специально запугивает, чтобы вытянуть информацию. Коварство, видимо, у него в крови.
И сегодня эта черта проявилась особенно ярко. Казалось, искренне хочет поддержать — наговорил успокаивающих слов, даже чмокнул в лоб, как сестру, но выходит, на самом деле злорадствовал — промолчал о главном подвохе, на каком Лена должна была спалиться и в прямом и в переносном смысле. А она уже начала было ему доверять. Наивная дура! Надо хорошенько запомнить, что в этом ненавистном Запасном Мире не существует ни единого человека, которому можно довериться. Ни единого! Но как же Лене такой человек нужен. Человек, на которого можно положиться, который успокоил бы и приободрил, рядом с котором забывались бы все проблемы и тревоги, затихала боль и горечь от пережитого предательства.
Эх, где бы такого человека найти? Рука непроизвольно потянулась за телефоном. Открыв список контактов, Лена нашла строчку со словом «мама» и долго глядела на неё. Почему так хочется позвонить и услышать голос этой незнакомой женщины? Почему мысль о разговоре с ней постоянно крутится в голове? Лена знала ответ. Её подкупает само слово «мама». Сколько раз будучи ребёнком, она мечтала о возможности, которую другие дети не ценили, потому что имели в избытке — возможности общения с самым близким человеком. Умом Лена, конечно, понимала, что мать Элен — чужая. Однако только одно то, что может быть похожа, на родную, уже лишало способности думать адекватно.
И Лена решилась. Успокоив себя мыслью, что в случае малейшей опасности разоблачения свернёт разговор, она набрала заветный номер.
— Фея Элен, — ответил бодрый молодой голос, который никак не мог принадлежать женщине под 50, - как хорошо, что вы позвонили. Знаете, в последнее время вашей маме стало немного лучше. Мы с доктором так обрадовались, хотели вам сообщить, но не решались. Не знали, можно ли теперь вас тревожить.
Рой мыслей пронёсся в голове. Похоже, мама Элен больна. И причём серьёзно больна, раз на звонки вместо неё отвечает милая девушка, скорее всего, медсестра или сиделка. Так вот почему на номер Элен за несколько дней не поступило ни одного звонка от матери. Та просто не в состоянии позвонить. А Лена ещё считала её бесчувственной женщиной, наплевавшей на дочь. Получилось, наоборот. Это «дочь» забыла о прихворавшей — ни разу не набрала, ни разу не справилась о здоровье, ни разу не навестила, когда мать так нуждалась в заботе и любви. Сердце заныло от жалости и чувства вины. Хотя, конечно, вина Лены была косвенная.
— Фее Элизе стало настолько лучше, — продолжала, между тем, собеседница, — что она даже вспомнила вас. Сказала, что очень соскучилась по своей малышке и мечтает увидеть.
— Я приеду. Передайте маме, сегодня же приеду, — не задумываясь, выпалила Лена. Её душили слёзы и переполняли странные трепетные чувства.
Только сбросив вызов, она поняла, какую глупость сморозила. И дело даже не в том, что поездка несла очередную угрозу разоблачения. Лена просто не знала, куда ехать. Где живёт мать Элен? Как её найти? Попробовать попросить одного из водителей Его Светлейшества подвезти, в надежде, что тот знает адрес. А что если не знает, и поинтересуется у Лены? Вот тут и всплывёт, что никакая она не Элен, если даже не в курсе, где живёт мать.
На душе стало паршиво, как никогда. Лена откинулась на подушки и уставилась в потолок. Хорошо хоть этот дурацкий день подошёл к концу. Можно забыться и заснуть.
Но ни забыться, ни заснуть не получилось. Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали. Лена соскочила с кровати, накинула домашний костюм и сунула руки в карманы. Если это Мариэлла, которая любит вламываться без приглашения, нужно прятать от неё ожоги.
На пороге стоял Найт. Стоило двери приоткрыться, как он вкатил в комнату столик, накрытый к ужину для двоих. Лена окатила вошедшего ледяным взглядом. Редкая наглость! Он полагает, что после его коварства она будет с ним мило беседовать за чашечкой чая?
— Уходите. Я не голодна.
Найт, никак не прореагировав на слова, пододвинул столик к одному из кресел и, жестом пригласив Лену садиться, пристроился напротив:
— Сегодня на ужин шеф-повар приготовил чудесный брусничный пудинг по оригинальному рецепту.
— Я не голодна, — с нажимом повторила Лена, оставшись стоять столбом у двери.
— Отказываетесь от еды? — иронично покачал головой Найт. — В сочетании с головокружениями и обмороками — это тревожный симптом. Мне нужно вас осмотреть.
— Ещё чего, — возмутилась Лена.
— Не доверяете мне как врачу? Тогда вынужден пригласить Сиятельного Рейнальда.
Не понятно, дразнил ли принц, или действительно собирался позвать королевского доктора, только спектакль начинал действовать Лене не нервы. Ужинать с Найтом категорически не хотелось, но и осмотр врача сейчас допустить было нельзя. Он моментом обнаружит ожог и доложит Северину.
— Сиятельный Найт, — Лена взглянула на принца уже не со злостью, а с усталостью, — чего вы хотите?