И скрылась за дверями школы.
Утром дядя Стёпа пробудился, увидел в своём доме незнакомых людей, и нисколько этому обстоятельству не удивился. Возможно, подобное уже не раз в его жизни случалось: накануне застолье зачиналось в одной компании, потом собутыльники менялись, одни уходили, другие приходили, пьянка продолжалась, лиц уже не различишь, а утром смотришь — кто такие? А какая разница? Не любопытно, в общем.
Дядя Стёпа загремел посудой в поисках оставшейся водки. Как часто это и бывало — безрезультатно.
— Где твои гости? — спросил Станислав Георгиевич.
Дядя Стёпа и ухом не повёл.
— Ты глухой? — недобро прищурился Лисицын.
Смурной после вчерашнего хозяин в ответ пробормотал что-то невразумительно-невежливое. Станислав Георгиевич посмотрел на стоявшего ближе к дяде Стёпе охранника тяжёлым взглядом. Понятливый охранник расшифровал тот взгляд без труда. Взял в руку пустую бутылку из-под водки и разбил её о голову дяди Стёпы. Брызнули осколки стекла. Пострадавший охнул и схватился за голову. Меж пальцев заструилась кровь.
— Ты отвечай, когда спрашивают, — посоветовал Лисицын.
Подразумевалось, что в противном случае только хуже будет.
— Гости твои — где? — возвратился к интересующему его вопросу Станислав Георгиевич.
— Какие? — спросил дядя Стёпа, растирая кровь по лицу.
— Вытрите ему рожу! — поморщился Лисицын.
Тот охранник, который разбил дяде Стёпе голову, бросил своей жертве грязное полотенце. Дядя Стёпа вытер, как мог, кровь с лица, потом приложил полотенце к ране.
— Я про гостей, которые у тебя вчера тут были, — сказал Лисицын, отворачиваясь, чтобы не видеть собеседника.
А хозяин действительно выглядел неважно. Кровь по-прежнему струилась по его лицу, он безуспешно пытался от неё избавиться.
— Уехали, — коротко сообщил дядя Стёпа.
— А у тебя они как оказались? Что им за интерес?
— Знакомого искали.
— Кого? Как звать знакомого?
— Глеб.
Взметнулась бровь изумленного Станислава Георгиевича.
— Зачем он им? — спросил Лисицын.
— Без доклада было, — ответил дядя Стёпа. — Я не любопытствовал.
— Что ты им про Глеба рассказал?
Но тут в разговоре случилась заминка. Дядю Стёпу стошнило. То ли от выпитого накануне ему так плохо было, то ли от удара по голове бутылкой. Лисицын отошёл к окну и отвернулся, чтобы ничего этого не видеть.
— Дайте ему водки! — процедил сквозь зубы. — Водка есть у нас?
Из машины принесли водку. Наполнили стакан. Дядя Стёпа жадно пил. Как воду в знойный день. Водка смешивалась с кровью. Присутствующие старались не смотреть.
— Что ты рассказывал про Глеба? — после паузы повторил вопрос Станислав Георгиевич.
— Что видел его аж в прошлом годе.
— Это когда он на рыбалку приезжал? — деланно равнодушным голосом осведомился Лисицын.
Но дядя Стёпа почувствовал опасность. Замешкался с ответом.
— Что ты им про рыбалку говорил? — насторожился Лисицын.
— Да ничего, — пьяно пожал плечами хозяин.
Но пьяному трезвого не обмануть.
— У тебя в сарае стоит машина Глеба, — сказал Лисицын. — Ты хочешь сказать, что не было разговора о том, как машина оказалась у тебя?
И снова дядя Стёпа замешкался с ответом.
— Врежь ему, — негромко произнёс Лисицын.
Охранник ударил сидящего на лавке дядю Стёпу ногой в лицо. Тот взвыл.
— Молчать! — всё так же негромко сказал Лисицын.
И дядя Стёпа испуганно затих.
— Что ты видел? — спросил Станислав Георгиевич.
— Когда?
— В прошлом году. Я про ту рыбалку спрашиваю. И не ври, — посоветовал Лисицын. — Покалечим, врачи потом тебя не соберут.
Дядя Стёпа смотрелся затравленным зверьком. Чтобы его немного отпустило, ему ещё налили водки. Он послушно выпил.
— Я ничего не видел, — доложил с готовностью. — Я так им и сказал.
— Но ты сказал им, что Глеба видел? — спросил Станислав Георгиевич.
— Сказал, — угодил в расставленную ловушку собеседник.
— И что меня видел — тоже?
— Ага.
— Значит, ты что-то видел? — поймал на слове собеседника Лисицын. — Ты в тот раз там рядом где-то был?
— Был, — вынужденно подтвердил дядя Стёпа.
— Следил? — недобро прищурился Лисицын.
— Рыбалил.
— Неподалёку?
— Ага.
— А дальше что там было? Рыбачили мы… с Глебом… Дальше было — что?
— Вы уехали.
— Ты точно это видел?
— Ну!
— А Глеб остался?
— Ну!
— Ты видел Глеба? — быстро спросил Лисицын.
— Нет.
— А кого видел?
— Никого.
— Но машина Глеба — у тебя, — напомнил Станислав Георгиевич. — Значит ты там, на месте рыбалки, побывал?
— Следующим днём.
— Что видел там?
— Ничего.
— Врёшь! — взъярился Лисицын.
— Кровь! — поспешно сообщил дядя Стёпа.
— А Глеб? — продолжал добиваться Лисицын.
— Нет, Глеба я не видел. Хотя машина его была в наличии.
— Как думаешь, где Глеб?
Дядя Степа замялся.
— А мог он утонуть? — осведомился Станислав Георгиевич.
— Это запросто! — с готовностью воспользовался подсказкой собеседник. — У нас тут тонут каждый год. И по пьяни, и по неумению.
— Ты гостям это тоже рассказал? И про кровь, и про то, что Глеб исчез, и про его машину…
— Рассказал, — признал дядя Стёпа с обречённым видом.
Виноват, мол, наболтал я много лишнего, но попробовали бы вы сами отбояриться от таких назойливых гостей.
Он боялся, что его снова будут бить, поэтому решил рассказать ещё что-нибудь, не дожидаясь ни расспросов, ни рукоприкладства.
— Ещё я им сказал, что там был поп.
— Где? — насторожился Лисицын.
— На речке.
— В тот раз?
— Ага.
— Что за поп? — хмурился Лисицын.
— Этого не знаю, — честно признался дядя Стёпа. — Я даже в тот раз не понял, что он поп. Издалека узрел. Видно, что чёрный. Только щас прояснилось про ево. К ему приехали — точно, поп.
— Кто приехал?
— Я и… эти.
— Когда? Сейчас? Ты с ними ездил?
— Ага.
— Поп видел рыбаков?
— Должен видать, — кивнул дядя Стёпа. — Недалече стоял.
— И что — он потом туда пошёл, где были рыбаки? — все сильнее нервничал Лисицын.
— Про то не знаю.
Лисицын решил, что собеседник опять хитрит. Дал знак. Бедняге отвесили оплеуху.
— Я не видал! — заторопился объяснить дядя Стёпа. — Я ушёл, потому что клёва не было!
— Куда ушёл, если машина Глеба потом оказалась у тебя! — заподозрил несоответствие Лисицын.
— Это на другой день! Глядю — стоит! А чаво стоит? Ну, я полюбопытствовал.
— Значит, ты ушёл, а поп остался? — всё больше мрачнел Станислав Георгиевич.
— Точно так!
— Ты про попа вчера рассказывал гостям. И они, как только услышали, что поп видел прошлогоднюю рыбалку, сразу помчались к нему?
— Ага!
Лисицын выматерился, не сдержавшись. Загадка, которая мучала его много месяцев, разгадалась, кажется, и разгадка эта была такой нежелательной и даже страшной для него, что он впал в ступор на какое-то время. Ему пришлось сделать усилие над собой, чтобы вернуться в день сегодняшний.
— Поедешь с нами, — сказал Лисицын. — Покажешь, где поп живет.
Шварц, закованный в наручники, всё это время просидел в углу, боясь пошевелиться. Ему казалось, что он всё глубже погружается в какую-то трясину. Пропадёт он. Сгинет без следа. Не пощадят.
На поиски священника отправились на двух машинах. Лисицын побрезговал находиться бок о бок со скверно выглядевшим и до сих пор не протрезвевшим дядей Стёпой.
Того усадили в машину Глеба, туда же затолкали Шварца, вместе с ними ехали и оба охранника. Их машина шла первой. Следом ехал Станислав Георгиевич.
Мороз был сильный, большая редкость для последних чисел ноября. Дым из труб деревенских домов поднимался вертикально в небо. Солнце светило ярко, отражаясь от прикрывшего осеннюю грязь снега. Но Лисицын красоты не замечал. Он извёлся, пока они приехали на место. На нервах был.
Дядя Стёпа указал дорогу прямо к дому священника. Лисицын сам в дом заходить не стал, отправил туда одного из своих охранников. Тот вернулся скоро. Доложил:
— Дома его нет. Сказали, что в отъезде.
— Куда уехал? — зло спросил Лисицын.
— Не сказали.
— С кем разговаривал?
— С его женой.
— Кто ещё в доме есть?
— Дети, — ответил охранник. — Много.
— Когда вернётся поп?
— Не знают они.
— Но хоть сегодня? — сжал кулаки Лисицын.
Со стороны могло показаться, что у него руки застыли на морозе, и он их таким способом пытается согреть. На самом деле его душила злоба.
— Сегодня приедет или завтра — они не в курсе, — пробормотал охранник, который видел состояние шефа и знал по опыту, что добром это не кончится.
Лисицын повёл окрест злым взглядом. Увидел дядю Стёпу. Тот пригрелся в тёплом салоне машины и уже клевал носом. Ещё немного — и заснёт.
— Закачай водки в эту каланчу! — распорядился Станислав Георгиевич. — Чтобы из ушей лилось! До невменяемого состояния чтоб! А дальше слушай… Он когда заснёт, вы его за деревню отвезите и сбросьте где-нибудь в кювет.
Шварц видел, как растолкали дядю Стёпу и как поили его водкой. Обращались с дядей Стёпой вежливо и даже почти сердечно, и пьяный всё принимал за чистую монету. Но Шварц был трезв, как стёклышко, и осознавал, как неправдоподобна доброжелательность этих быкастых пацанов. В том, что он не ошибается в своих подозрениях, Шварц убедился очень скоро. Дядя Стёпа вдруг ни с того ни с сего пьяно заартачился. То ли почувствовал, что эта водка уже лишняя ему, то ли просто каприз на него такой нашёл, но он попытался воспротивиться. Тогда ему безо всяких церемоний ткнули в рот стакан с водкой. Шварц отчетливо слышал, как звякнули о стекло зубы дяди Стёпы. И дальше уже бедолагу поили насильно, пока бутылка не опустела. После этого пьяного оставили в покое. Вскоре он заснул. Охранники Лисицына нет-нет, да и бросали на дядю Стёпу оценивающие взгляды. Шварц это видел и чутьё ему подсказывало, что всё здесь делается не без злого умысла, и вопрос только в том, пострадает один дядя Стёпа, или Шварцу тоже головы сегодня не сносить.