— И про неё разнюхал! — процедил сквозь зубы.
Охранник слишком хорошо знал нрав своего шефа. Взбешён Лисицын не на шутку.
В школьном коридоре давно прозвенел звонок, но Нина Петровна на него не среагировала. Впервые за много лет, которые она проработала в школе, пропустила звонок мимо ушей. Она услышала его, поскольку не услышать не могла, этот дребезжащий звук засел у неё в подкорке много лет назад, она бы распознала его, даже находясь в глубоком сне, но — не сейчас. Вздрогнула, услышав, повела вокруг взглядом, будто пыталась понять, что происходит, ничего не поняла, потому что пребывала в ужасном состоянии. А очень скоро звонок замолк, и она смогла вернуться к тому, что сейчас занимало все её мысли.
— Знаете, вы правы, — сказала она Китайгородцеву и нервно хрустнула пальцами.
Очень неприятный получился звук.
— Я теперь сопоставляю то, что знаю, — продолжила Нина Петровна. — И только теперь начинаю понимать, в чём причина. Я видела Михаила…
— Когда? — встрепенулся Китайгородцев.
— Он дважды приезжал. В первый раз — год назад. В декабре, перед Новым годом. А второй раз не так давно. Весной, в мае. Сказал, что обитель хочет посетить, проездом вроде…
— Обитель — это монастырь?
— Да. От нас не очень далеко, но если ехать от Москвы, тогда Калуга — это не совсем по пути. Я ещё удивилась про себя, чего это он к нам заворачивает. Понятно было, что какой-то смысл имеется, а что к чему, я не могла взять в толк. Ну, посидели с ним, поговорили, он про житьё-бытьё расспрашивал…
— И про Алёшу? — догадался прозорливый Китайгородцев.
— То-то и оно! — хрустнула пальцами Нина Петровна. — Тогда оно было непонятно. Ну, спрашивает. Так Михаил много про что спрашивал. Он интересовался, я рассказывала, — снова хрустнула пальцами. — А сейчас я вспомнила: в основном-то было про Алёшу! Даже если какие-то вопросы вроде про меня, а всё равно получается, что про сына! Спросит так меня, мол, устаёшь? Ну, всяко бывает. Я же одна, а у меня больная мама. Ну, сын, наверное, помогает? Это он у меня спрашивает. Помогает, говорю. А ты ему? Это опять он. Сын в институте, а ты сама, мол, педагог, так что ему твоя помощь, получается, пригождается? Понимаете?
— Нет, — признался Китайгородцев.
— Выведывал про наши с Алёшей отношения. Как у нас да что. Если всё так, как вы сказали, тогда это объяснимо. Михаил хотел знать, насколько мой Алёшка самостоятельный. Значит ли мое слово для него хоть что-то до сих пор, или перерос уже, сами с усами.
Распахнулась дверь и в класс стремительно вошла крайне растревоженная женщина в строгом, без изысков, костюме.
— Нина Петровна!!! — произнесла она. — У вас урок! Там сумасшедший дом! Что происходит?!
Нина Петровна будто очнулась.
— Простите! — пробормотала она, пунцовая лицом, как уличённая в чём-то предосудительном отличница. — Я совсем забыла! Бог ты мой!
Она резко встала. Стул опрокинулся. Она этого даже не заметила.
— Про обитель мне скажите! — попросил Китайгородцев. — Вы говорили — монастырь. Куда Михаил якобы собирался.
Священник. Обитель. Всё это могло быть как-то связано. Других зацепок не было.
Приехали к дому Нины Петровны. И здесь тоже Станислав Георгиевич заосторожничал. Близко подъезжать не стали. Лисицын отправил своего охранника на разведку. Тот вернулся быстро. Никого в квартире не было. Лисицын нервничал. Время таяло, как тает под весенним солнцем снег. Станислав Георгиевич даже задумался о том, не вернуться ли ему туда, где жил священник. Может, уже вернулся поп? Но и здесь дела были важные.
День сгорел, остался пепел сумерек. В окнах домов зажигался свет. Станислав Георгиевич в полном одиночестве сидел в своей машине и смотрел в чужие окна почти что с ненавистью. В его жизни началась чёрная полоса. И никто во всём этом городе знать не знал, насколько ему плохо.
Женщина прошла мимо машины. Станислав Георгиевич среагировал с запозданием. Толчком распахнул дверцу, бросился вдогонку. Услышав за спиной шум, женщина резко обернулась. Он не ошибся. Нина Петровна. Он её напугал, она отшатнулась и выглядела так, будто пребывала в состоянии, близком к обмороку. Всматривалась в лицо Лисицына.
— Привет, Нина, — сказал он ей.
И только теперь она осознала, что не ошиблась. А до этого не могла поверить собственным глазам. Уж больно разительная перемена произошла в этом человеке.
— Ой, Глеб!!! — сказала Нина Петровна потрясённо. — Какой ты!!! Тебя и не узнать!!!
В этой квартире Глеб не был несколько лет. Больше года он вообще не появлялся в Калуге, да и до той памятной майской рыбалки со Стасом он приходил сюда в гости — когда? Уже не вспомнить. С Ниной такие отношения были… Да никаких, если честно. Тем удивительнее случившаяся с ней метаморфоза. Взволнована и изумлена. Когда включила в комнате свет и смогла рассмотреть Глеба подробнее, приложила руки к груди, будто не верила своим глазам.
— Ой, Глеб! — покачала головой.
В её взгляде угадывалось потрясение. Точно, не верила.
— Алёша где? — спросил Глеб, сторожко вслушиваясь.
Женщина махнула рукой, что можно было истолковать как угодно. И так, что она не знает. И так, что знает, но говорить тут не о чем, им Алёша ничем не сможет помешать.
— Глеб! Какой ты! Ты где был? Ты куда пропал? Я такого о тебе наслушалась!
— Какого?
Глеб сбросил, наконец, с себя пальто. Теперь Нина Петровна имела возможность оценить и его роскошный костюм.
— Мне говорили, что тебя чуть ли не убили и что ты скрываешься.
— Кто меня убить хотел?
— Стас. Но это же неправда? — Нина Петровна пытливо посмотрела собеседнику в глаза.
— А кто говорил такое?
— Один человек.
— Кто он?
— Я даже имени не знаю.
— Хромой? — потерял терпение Лисицын.
— Ой, значит, это правда! — ужаснулась женщина, обнаружив, что Глеб знает о существовании того парня, и многое, следовательно, здесь стыкуется.
— Когда ты его видела?
— Сегодня.
Да, этот Китайгородцев его опережает. Всё время рядом, но недосягаем.
— Зачем он к тебе приезжал?
— Он ищет Михаила.
— Сказал — зачем?
— Михаил якобы велел ему убить Стаса.
— Кому велел? Этому парню? — Глеб чувствовал, как в нём закипает ярость.
— Да.
— Чем Стас Михаилу не угодил?
— Михаил думает, что Стас хотел убить тебя. Ой, Глеб, а это правда? — всполошилась Нина Петровна. — Что там случилось на рыбалке? Это вы со Стасом? Стас там был?
— Что тебе ещё хромой рассказывал? — вместо ответа спросил Глеб.
Он был мрачен. Сразу видно, что у человека проблемы. Нина Петровна догадывалась об этом своим женским чутьём.
— Он говорил, что у Михаила есть виды на то, что нажил Стас.
— Да? — заинтересовался Лисицын.
— Так и сказал, — подтвердила женщина. — Наследство, говорит, отойдёт матери и сыну. Ну, это в случае смерти Стаса, разумеется, — упавшим голосом произнесла Нина Петровна, испугавшись того, какие ужасные дела они с Глебом сейчас обсуждают.
— А Михаилу что за интерес? — то ли спрашивал, то ли размышлял вслух Лисицын. — Он как к этим деньгам подступится? Через мать? Или через Алёшу?
Едва он вспомнил об Алексее, в его голове сразу же известные ему факты замкнулись в логическую цепочку: и Алёша, и виды Михаила на наследство, и то, что Китайгородцев приезжал к Нине Петровне.
— Через Лёху? — криво улыбнулся Глеб.
Улыбка у него была — как звериный оскал. Очень страшно. Нина Петровна не решилась что-либо ему ответить.
— Михаил приезжал к тебе? — продирался к истине Лисицын.
— Да.
— Когда?
— В прошлую зиму. И ещё весной. А он тебе не говорил?
— Не говорил, как видишь, — пробормотал было Лисицын, как вдруг до него дошло, что это женщину сильно удивляет — то, что он с Михаилом не заодно.
Что-то здесь было. Какая-то схема в башке у этой Нинки выстроилась. Надо понять. Михаил против Стаса. Такая версия, и Нина Петровна, даже если в эту версию не верит, или верит, но не до конца, то хотя бы в курсе. А про Глеба — что? Какие сведения? Она сказала, что Стас его хотел убить. И если Стас Глебу — враг, и Михаилу Стас тоже враг, тогда Глеб и Михаил… Ну, не враги они друг другу, это уж как минимум. И едва всё это выстроилось в голове у Глеба, Нина Петровна его умозаключения тут же подтвердила. Она сказала:
— Мне парень этот, который приезжал, говорил, что тебя Михаил прятал.
То есть никак я не пойму, ты с Михаилом, или нет. Во взгляде застыл вопрос.
— Прятал, — коротко подтвердил Глеб.
Увидел, что его ответ не удивил Нину. Значит, не оплошал. Услышанное совпадает с тем, что она знала. Вот так и дальше надо. Не вдаваясь в подробности. Осторожно, чтобы не напортачить. Но как же трудно сдерживать эмоции! Как не взвыть от ярости, когда получаешь очередное подтверждение самым ужасным и убийственным своим подозрениям!
Михаил, видите ли, его прятал! Да не его он прятал, а Стаса, чёрт возьми! Там действительно недобиток этот жил! Тот, кто должен был сдохнуть давным-давно! Это невероятно, что он остался жив!
— Сначала прятал, — сказал Глеб будто бы в раздумьи. — А потом уехал. И я его теперь ищу. И хромой этот тоже ищет Михаила?
— Да, — бесхитростно подтвердила женщина.
— А где он ищет? — спросил Глеб, боясь спугнуть удачу. — Куда поехал?
— В обитель. В монастырь.
— Ты знаешь — в какой?
Глеб уже понимал, что вот оно — сложилось! Священник, которого он дома не застал. Теперь ещё и монастырь.
— Знаю, — сказала Нина Петровна.
Нашёл! Он их нашёл!!!
ПЯТНАДЦАТОЕ НОЯБРЯ. ОДИН ДЕНЬ ДО УБИЙСТВА
Монастырские ворота были заперты. Ночь. Вокруг снежная пустыня. Где-то далеко лаяли продрогшие собаки. Мороз крепчал. Салон машины выстуживался так быстро, что Китайгородцеву приходилось раз за разом запускать двигатель, чтобы согреться. Потёмкин ворочался на заднем сиденье, ему не спалось. Китайгородцев, обнаружив, что его спутник бодрствует, решился заговорить.