– Да, она им очень понравилась. Так что думай. Я ведь могу и кого-то другого встретить.
– В другой ситуации я был бы рад этому, но не сейчас. Я даже друзьям не говорил, так что надеюсь, ты тоже сохранишь это в тайне. Может случиться, что мне придется учебу бросать, – шепотом сказал он и посмотрел такими грустными глазами, что девушка тоже перестала улыбаться.
– Ты же нормально учишься.
– Маме слишком тяжело, а сразу работать и учиться не так легко, как кажется. Я, конечно, постараюсь, но качеством картин жертвовать нельзя. Приходится меньше времени оставлять на учебу.
– Хорошо, я никому не скажу, – кивнула девушка и пошла на свое место.
Учебный день прошел спокойно. Новость об открытии в одной из галерей выставки, посвященной новому году, обсуждали вяло. Студентов больше интересовала предстоящая сдача пейзажей маслом и сессия, которая уже не за горами.
Парень Ларисы не возмущался ее поведением. После занятий, когда приятели вместе шли в заснеженный двор института, Руслан даже пошутил, кивнув в сторону девушки:
– Я заметил, что вы ее парня уже не стесняетесь. Это прогресс.
– Повезло, что он сам все видел, а то снова навыдумывал бы неизвестно чего, – спокойно ответил Вася. – И ты тоже не придумывай. Просто поговорили, ничего больше.
– Я своим программисткам всю работу сдал. Еще сомневаюсь, но, возможно, вместо поиска новой работы напишу картину для выставки, – сказал Миша. – Вы не собираетесь участвовать?
– Это для той, новогодней? – спросил Вася. – Я объявления не заметил, только разговоры слышал. Завтра решу. Хотелось бы, конечно, чтобы мою картину все увидели.
– Я и так елку посреди поляны маслом рисую. Из-за работы вряд ли успею нарисовать еще одну картину – ответил Руслан. – Лучше отдохну.
– Вот и мне кажется, что выставка будет странной, если все новогодние елки нарисуют, – сказал Миша, – а просто зимний пейзаж вряд ли возьмут.
После занятий Наташа с братом встретили в магазине Эдика, который тащил очередную тележку с товаром. Они сдержанно поздоровались и прошли мимо. Выйдя из магазина, Вася с удивлением узнал, что сестра до сих пор не сказала парню свое имя, хотя вполне могла бы сделать это по телефону. «Местные девушки слишком странные. Хорошо, что мне хотя бы над этим не нужно ломать голову», – подумал он.
Когда Вася рассказал Наташе о новой выставке, она не возражала против его участия, при условии, что это не помешает учебе. Что можно нарисовать, кроме елки, она не знала. Это был первый раз, когда интернет тоже почти не помог. На эту тему находились только елки: в лесу, у дома, в комнате или очень маленькая на столе. Они были украшены целиком или только одна веточка занимала весь экран.
Было и несколько других фото, но Наташа сказала, что они относятся или ко всей зиме, или к любому празднику, а не к новому году. В тот день Вася узнал почти все о традициях проведения этого праздника вообще и в этой семье в частности. Он все еще сомневался, стоит ли тратить время на эту картину, или лучше выучить что-нибудь полезное.
В пятницу Вася прочитал и сфотографировал объявление. Тема «Новый год», размер, как ватман, а больше никаких ограничений. Рисовать можно чем угодно и на чем угодно. Внизу мелкими буквами было добавлено, что все картины будут оценены работниками галереи и выставлены на продажу. В случае продажи, художник получит свою долю, а если картина не продана, обязуется забрать в течении недели после окончания выставки.
Пока ждал Наташу с танцев, Вася успел и английский поучить, и домашние задания сделать. Новых заказов не было, так что он попробовал набросать в альбоме несколько елочек. Лесные он видел много раз. Тут сложностей не было. Украшенная елка в комнате тоже получилась неплохо после всего того разнообразия украшений, которое они с сестрой видели в интернете. И все же, чего-то не хватало.
Вася терпеливо дождался конца позднего обеда, потому что еще с детства по опыту знал, что голодному человеку не до него. После мытья посуды он постучал в Наташину дверь и показал наброски.
– Думаю, остальные тоже нарисуют что-то подобное, – задумчиво сказала она.
– Я ведь не знаю, что еще можно нарисовать. У нас только праздник урожая напоминает ваши праздники. Есть еще встреча весны, но там еды мало, больше танцев.
– Ты прав. Есть у меня одна мысль, но я не уверена, что получится. Неси швабру.
Вася пожал плечами, но швабру послушно принес. Сестра заставила его стать перед зеркалом, взять швабру на плечо так, чтобы ничего не разбить, а сама стала рядом. Судя по выражению лица, она была не очень довольна отражением, но попыталась объяснить, чего добивалась:
– Мы позже посмотрим фотографии новогодних улиц в интернете. Пока представь, что мы идем по улице, а вместо швабры у тебя на плече пушистая елка.
– Ты права. Елка означает новый год, а портреты рисовать я умею.
– Тогда усложним задачу. Нужно нарисовать их счастливыми и влюбленными.
– Улыбки я могу, а на счет влюбленных не уверен. Может, лучше тебя с Эдиком рисовать? – повернулся он к сестре, а швабра повернулась вместе с ним и легонько стукнула о шкаф.
– Замри! Аккуратно отдай мне швабру и пойдем фон выбирать.
– Хорошо. Я помню, как ты улыбаешься.
– Ни нас, ни вообще знакомых рисовать не нужно. Можешь ведь просто придумать лица? Главное, молодые, счастливые и влюбленные. Будешь снова в альбоме тренироваться, пока мне не понравится.
Перед глазами художника замелькал калейдоскоп разукрашенных гирляндами улиц, а затем влюбленных пар. Задача была очень сложной, но Вася смело взялся за карандаш и принялся рисовать.
За ужином он рассказал маме, что собирается написать картину для выставки, а Наташа сразу предупредила, чтобы он ни с кем ее не обсуждал и не рисовал набросков в институте. Только дома.
С большими перерывами на заказанный портрет и генеральную уборку, большую часть выходных Вася потратил на наброски. Сестре не понравился ни один из них, да и сам художник видел, что получается совсем не то, чего он хотел. «Главное, что я сам понимаю, чего нужно добиться. Осталось выяснить, как именно», – успокаивал он себя.
Тем временем Наташа сходила на свидание. Мама старалась сдерживать эмоции, но даже Вася заметил, что она волнуется сильнее дочки. Вернулась девушка такой же спокойной, как и уходила, но на этот раз мама не сдерживалась. Она подошла, как только Наташа заперла дверь, и потребовала:
– Рассказывай все.
– Дай хоть переодеться. А вообще, рассказывать не о чем. Мы познакомились, поговорили о планах на будущее, попили чаю с пирожными и он проводил меня до подъезда, – безразлично сказала дочка и начала раздеваться.
– Он тебе понравился?
– Парень как парень. Вроде бы серьезный. Ты его видела. Я ведь тебе говорила, что он в нашем магазине подрабатывает.
– Когда вы в следующий раз встречаетесь?
– А вот здесь слишком серьезной была я. Нам обоим надо сессию сдавать, затем у него практика и диплом. Я сказала, чтобы он позвонил летом, когда работу найдет. Иначе мы можем влюбиться и будет не до учебы.
– Как бы тебе помягче сказать, что ты не совсем права? – спросила мама.
– А если он хорошую работу найдет, но не в Москве? Наверняка ведь из-за любви откажется, а потом жалеть будет. Кроме того, на новой работе он встретит новых девушек. Может, я ему не нужна буду.
– Ну, знаешь! Если бы все так рассуждали, никто вообще не женился бы. Или ты ждешь любви с первого взгляда? Большинство ведь сначала встречаются, а только потом влюбляются.
Вася этот разговор слышал, но не вмешивался. Он изо всех сил пытался нарисовать нужное выражение лица. Наташа только после ужина догадалась найти в интернете статьи о рисовании разных эмоций.
В понедельник на занятиях Вася тоже думал о новой картине, пытаясь представить, как она будет выглядеть. Некоторые варианты ему нравились, но он, как и советовала Наташа, в институте набросков не делал.
Тем не менее, выражение лица человека, который наконец-то справился с задачей или нашел необычное решение сложной проблемы, очень отличается от лиц скучающей толпы. После лекции профессор подождал, пока Вася подойдет поближе, и сказал:
– Я рад, что вы выглядите на моей лекции таким счастливым, но кажется, заслуга принадлежит кому-то другому.
– Простите, Прохор Поликарпович, я старался вас слушать, но вдруг представил, какую картину хочу нарисовать.
– Спасибо, что не стали делать наброски прямо на лекции, – строго сказал профессор.
– Это мою сестру надо благодарить. Она говорила… – и тут он понял, что это была шутка, и покраснел. Девушки, проходившие мимо, сдержанно захихикали.
– Можно узнать, о какой картине идет речь?
– Для новогодней выставки, если получится красиво.
– Это будет любопытно. Я собираюсь сходить на эту выставку.
– Тогда мне придется постараться еще сильнее.
В коридоре к Васе подошла Лариса, слышавшая этот разговор, и сказала:
– Я тоже буду писать картину для той выставки и тоже акварелью.
– Откуда ты знаешь, что я выбрал акварель? – удивился он.
– Да ведь маслом будет очень трудно в срок уложиться. Из тех, с кем я говорила, никто не рискнул его выбрать. Получится конкурс акварелей.
– Почему конкурс? Это же просто выставка.
– Ты читал, что размер одинаковый, а цену галерея будет устанавливать? Одним – больше, другим – меньше.
– И что? У кого выше цена, тот и выиграл? По-моему, выиграют те, чьи картины захотят купить. Мы же для людей пишем.
– Никому не говори, что придумал. Даже мне. Посмотрим, кто выиграет.
Не успел Вася ответить: «И не собирался», – она уже повернулась и пошла к подружкам. Ее парень только скрипел зубами и бросал злобные взгляды, но ссориться не подходил.
То ли из-за увеличенного срока, то ли из-за уменьшения количества рекламы, а на этой неделе у Васи было всего два заказа. Он их быстро сделал, а большую часть свободного времени посвятил наброскам. Теперь он рисовал даже не лица целиком, а только разные выражения этих лиц.