а не сможет.
— Господи, — прошептал Диксон, качая головой. — Обездвижить. Джейн, наверное, не обрадовалась.
— Нет, но она все поняла. Они с матерью девушки собираются по очереди дежурить в палате. Они не хотят, чтобы она снова проснулась в обществе незнакомого человека.
— Наверное, мы должны радоваться, что она хотя бы вышла из комы, — сказал Диксон. — Но каким образом мы получим от нее ответы, если она не слышит вопросов?
Мендес пожал плечами.
Мендес, Хикс, Диксон и Винс завернули за угол приемной и пошли по коридору в отделение интенсивной терапии.
— Сейчас она спит? — спросил Винс.
— Да.
— Я бы хотел провести быстрый осмотр, если возможно. Хочу посмотреть, есть ли на ней такой же рисунок из резаных ран, как у Лизы Уорвик. Если рисунок повторяется, значит, для преступника это что-то значит. Если мы сумеем разобраться, что это такое, у нас появится след.
— Давай, — сказал Диксон. — Если сможешь удачно миновать сторожевого пса Джейн.
Леоне вышел из комнаты. Мендес хотел пойти за ним, чтобы выведать какие-нибудь детали при осмотре жертвы, но оставались вопросы, которые надо было обсудить с Диксоном.
— Почему вы не сказали, что мисс Томас жаловалась вам, что ее клиенток слишком часто останавливают за нарушения дорожного движения? — спросил он.
Диксон посмотрел на него, застигнутый врасплох его вопросом, словно он давно сдал в архив дело.
— Это пустышка, — ответил он.
— Она сказала нам, что обсуждала это с вами не единожды. Почему мы не обращаем внимания на ее жалобы?
— Если бы я считал, что здесь есть на что обратить внимание, я бы так и сказал, детектив, — ответил тот раздраженно, затем встал с дивана, на котором сидел, и начал ходить туда-сюда со скрещенными на груди руками. Мендес заключил, что разговор Кэлу неприятен.
— Джейн сама вам это рассказала? — спросил Диксон.
— Вообще-то начал Стив Морган, — заметил Хикс.
— Вам не кажется, что Джейн сама начала бы разговор, если бы считала, что это важно?
— Но она вам доверяет. И доверяет вашему мнению, — возразил Мендес.
Диксон пристально посмотрел на него.
— А ты нет?
— Не наезжайте на меня, босс. Я делаю работу, для которой вы сами меня наняли.
— Пара полицейских выписывали слишком много штрафов женщинам из центра, — признал он. — Но они выписывают много штрафов и всем остальным. Цифры меня не волновали. И я уж точно не собираюсь обязывать их относиться к женщинам из Томасовского центра по-особенному.
— Я хотел только узнать, — сказал Мендес, нарываясь на ответ, который он уже знал, — один из этих полицейских — Фрэнк?
Диксон тяжело вздохнул.
— Естественно. Фрэнк — чемпион по штрафам и по жалобам от тех, кому он их выписал. Это не новость.
— Я хочу посмотреть его дело.
— Я его уже смотрел.
— Ага, и я хочу.
— Ты считаешь, что я его выгораживаю?
— Я считаю, у вас с Фрэнком есть прошлое, поэтому с вашей стороны было бы невежливо затребовать его дело, сэр.
Он ждал, что Диксон возмутится. Его босс был человеком, привыкшим все делать по правилам, в отношении Фрэнка Фармана он действовал в тех же границах, но дружба и общее прошлое могли размыть эти границы даже у такого человека, как Кэл Диксон.
Однако Диксон сдержался. Он остановился и уставился на серый жесткий ковер на полу.
— Жена Фрэнка пропала, — тихо сказал он. — Его сын говорит, что Фрэнк убил ее.
Мендес почувствовал, как кровь в его теле уходит в ноги. Хикс встал и спросил:
— Что?
Диксон рассказал им, что случилось днем, пока они ездили в больницу к Вэнди Морган и Коди Рочу.
— Где он сейчас? — спросил Мендес.
— Дома, — ответил Диксон. — Мы не знаем, мертва Шэрон или просто ушла. Я приказал Траммеллу и Гамильтону обзвонить всех ее друзей и родных. Фрэнк говорит, что она ушла сама. А мальчику верить и вовсе бессмысленно. Я не уверен, что он адекватно воспринимает реальность. Такое ощущение, что большую часть времени он пребывает в прострации.
— За исключением того момента, когда он сказал, что его отец убил его мать, — заметил Мендес.
— Фрэнк пустил нас в дом. Ничего необычного мы не обнаружили.
— Иначе он бы и не согласился, — усмехнулся Мендес.
— Это уловка, — согласился Диксон. — Но ты прекрасно знаешь, что я не стану задерживать его и предъявлять обвинения. У нас нет никаких доказательств совершения преступления. Нам не за что задерживать его.
Мендес схватился руками за голову и заходил по кругу.
— Чертова куча-мала.
Винс приблизился к палате Карли Викерс с тем же благоговейным почтением, с каким приличествовало приходить в церковь. Джейн Томас сидела около постели девушки и держала ее за руку, в которой между пальцами переплелась золотая цепочка с кулоном.
— Ей повезло, что у нее есть вы, — тихо сказал он.
— Не знаю, как она пройдет через все это, — призналась Джейн. — Ей и так многое пришлось пережить до того, как она попала к нам в центр.
— Она хочет жить. Иначе бы ее здесь не было. У нее обязательно получится преодолеть и это, а вы ей поможете.
Слезы блеснули в ее зеленых глазах, когда она подняла голову и посмотрела на него так, словно он знал все ответы.
— Почему все должно быть так трудно?
— Я не знаю. Я знаю только то, что должен сделать, а именно — найти чудовище, которое сотворило с ней такое. Вы мне поможете?
Джейн Томас помогла ему зафиксировать раны, которые вырезал на теле Карли Викерс ее мучитель, и Винс ушел, пообещав, что сделает все, чтобы призвать сумасшедшего к ответу.
Выходя из палаты и покидая отделение интенсивной терапии, он думал о том, о чем она спросила его: почему все должно быть так трудно?
Глава семьдесят третья
Когда Энн увидела, что Томми стоит около пиццерии, она приложила все усилия, чтобы не расплыться в улыбке. Он оделся, наверное, в самую лучшую одежду, которая у него была: строгие серые брюки, рубашку, застегнутую на все пуговицы, и темно-синий свитер под расстегнутой курткой «Доджерс». Если бы он надел галстук, то стал бы похож на миниатюрного ученика старших классов частной школы. И только синяк под глазом, который поставил ему Дэннис Фарман, портил всю картину.
— Ты очень хорошо выглядишь, Томми.
— Спасибо. Вы тоже, мисс Наварре, — сказал он с очень серьезным выражением лица.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Слова иссякли. Он вздохнул, стараясь не суетиться.
Энн посмотрела на его отца, привлекательного и спокойного, и приятная улыбка появилась на его лице.
— Доктор Крейн, благодарю вас, что вы сделали эту встречу возможной.
— Нет проблем, — ответил он. — Я ценю ваше стремление расставить все точки над i. Может, войдем? Этому запаху пиццы невозможно сопротивляться.
Они вошли в ресторан и нашли свободный столик. В этот субботний вечер пиццерия была забита посетителями — студентами колледжа, семьями, стайками подростков. В специально отгороженной комнатке пищали и завывали видеоигры. Томми с широко распахнутыми глазами впитывал окружающую атмосферу.
— Мы нечасто бываем здесь, да, Томми? — сказал Питер Крейн.
Тот кивнул.
— Мать Томми — член комиссии, — объяснил Крейн. — Здоровая еда двадцать четыре часа в сутки.
— Как дантист вы должны разделять такой взгляд, — сказала Энн.
— Я не думаю, что кусочек пиццы может причинить вред. Мы с Томми иногда позволяем себе радости, правда, приятель?
Проглотивший язык Томми снова кивнул.
— С чем ты хочешь пиццу, Томми? — спросила Энн.
— С сыром.
— Я тоже. А пепперони?
Застенчивая улыбка показалась в углу его рта, и он снова кивнул.
— А брюссельскую капусту положить?
— Нет! — воскликнул он, замотав головой с такой силой, что все его тело закачалось из стороны в сторону.
Подошла официантка и приняла их заказ на пиццу без брюссельской капусты. Когда она ушла, Энн посмотрела на Томми, сидевшего напротив нее с серьезным лицом.
— Томми, после того как мы виделись вчера с твоей мамой, я хотела бы убедиться, что ты все понял правильно, — начала она. — Когда я задавала тебе вопросы, я вовсе не имела в виду, что твой папа может иметь какое-то отношение к тому, что произошло, или что я так считаю. Ты понимаешь?
— Вроде бы, — ответил мальчик.
— Ты знаешь, детективы должны задавать много вопросов, когда они расследуют преступление, — сказала Энн. — Они задают вопросы многим людям. Но это не обязательно означает, что каждого, с кем говорят, они считают преступником. Им необходимо задавать много вопросов, чтобы получить ясное представление о том, где люди были, когда произошло преступление. Они хотят разобраться, кто не мог совершить преступление, а кто мог. Детектив Леоне попросил меня узнать у тебя, был ли твой папа дома в тот вечер. И ты мне сказал, что был. Это все, что они хотели знать.
Томми нахмурился.
— А почему тогда они не спросили самого папу?
— Они спросили меня, — сказал Питер Крейн. — Но не все говорят им правду. Им нужно получить подтверждение от других людей, например, от тебя или от мамы.
— Мой папа никогда бы никого не убил, — сказал Томми. — Он хороший человек. Он никогда не кричит, даже на маму. И даже если его и не было бы дома, это не значит, что он кого-то убил.
— Нет, конечно, — согласилась Энн, несмотря на то что нашла такую формулировку странной. «Даже если его и не было бы дома…»
— Мой папа помогает людям, — продолжал Томми. — Вот чем он занимается. Даже когда не обязан.
— Это замечательно, — сказала Энн. — Твой папа — прекрасный пример для тебя.
— Мама говорит, он столп нашего общества, — сказал мальчик, не совсем понимая, что это значит, но уж наверное что-то, чем нужно восхищаться.
— Уверена, что так оно и есть. И я уверена, что ты станешь таким же, как он, когда вырастешь, — сказала Энн. — Тебе столько пришлось пережить на этой неделе, но ты храбро все преодолел. Я очень горжусь тобой и Вэнди.