— Что ты хочешь сказать нам, Фрэнк? — спросил Винс.
Фарман молчал, но Винс видел, что слова мешаются в его голове. Он должен был заставить его выплюнуть их. Нельзя одновременно стрелять и говорить.
— Ты меня не знаешь, — наконец произнес он напряженным голосом, в котором словно бы вибрировала мембрана. — У меня была безупречная характеристика.
— Я знаю, Фрэнк, — сказал Винс, перемещая вес с одной ноги на другую и переставляя их еще на пару дюймов влево. — Я ее читал. Я изучал твое дело. Оно безупречно. Ты всегда был серьезным честным человеком. Так зачем ты это делаешь?
— Это не считается, — продолжил он. — Шестнадцать лет. И все развалилось из-за того, что я выписал штраф какой-то шлюхе, и человек, с которым мы стояли спина к спине все эти годы, ополчился на меня в одну секунду.
— Я понимаю, что, с твоей точки зрения, все это кажется несправедливым, Фрэнк, — сказал Винс. — Но ты этим себе не поможешь. Опусти пистолет.
— Уже поздно.
— Нет, не поздно. Ты находился под влиянием стресса, Фрэнк, — продолжил Винс. — Стресс на работе, стресс дома. Все это понимают. Опусти пистолет. Мы все утрясем. Ты возьмешь отпуск, снимешь напряжение. Шестнадцать лет безупречной службы. Вчерашний вечер — такая мелочь в сравнении с этим…
Фарман покачал головой.
— Ты ничего не знаешь… Уже слишком поздно…
— Твой сын сейчас в другом конце коридора, Фрэнк. Ему одиннадцать лет. Он попал в беду. Ты нужен ему, Фрэнк. Ему нужен его отец. Ты можешь опустить пистолет. Мы можем все исправить, и ты будешь с ним.
— Я пытался воспитывать его как надо, — сказал Фарман. — Так же, как мой старик воспитывал меня. Я не знаю, что с ним не так.
— У него есть проблемы, Фрэнк, — произнес Винс, двигаясь ближе к нему еще на один шаг. — Такое случается. Кто знает почему? Но ты все равно можешь помочь ему. Мальчику нужен отец.
Краска бросилась в лицо Фарману. Он крепче схватил Диксона за горло, сильнее сжал пистолет.
— Да? Эта сука заявила на меня в комиссию по охране детства, — сказал он. — Они теперь тоже насядут на меня.
Недоброе предчувствие охватило Винса, когда он вспомнил слова Энн: «…по дороге домой произошло кое-что ужасное с участием Фрэнка Фармана».
— Это неважно, Фрэнк, — сказал он. — Это всего лишь недоразумение. Ты делал все как надо. Ты был хорошим примером для своего сына, Фрэнк. Все здесь это знают. Положи пистолет, мы сядем и разберемся во всем. У тебя рука уже, наверное, устала.
— Нет, — сказал Фарман, хотя и потел, как лошадь, а его рука, державшая пистолет, дрожала.
Винс надеялся, что Диксону повезет, и курок окажется тугим.
Глава семьдесят восьмая
Мендес на секунду выскочил из конференц-зала. Слишком много «Маунтайн дью». Он просто жил на кофеине. Когда он вернулся из туалета, мир внезапно перевернулся.
Теперь он наблюдал за событиями по монитору в комнате отдыха, благо округ не поскупился на оснащение здания современными системами слежения. Камеры были понатыканы везде, кроме туалета.
Фарман приставил служебное оружие к виску Диксона. Винс пытался его утихомирить.
Мендес мысленно вернулся к разговору о том, что Фрэнк Фарман, возможно, тот самый убийца Не-Вижу-Зла. Винсу идея не понравилась, а Мендесу казалось, что это вполне возможно.
Если убийца наделен властью, кто же это скорее всего может быть, если не человек в форме? Более того, он с легкостью мог участвовать в расследовании. И даже мог совершить такой маневр, благодаря которому стал бы выглядеть героем во время преследования подозреваемых.
— Мендес! — Траммелл сунул голову в дверь. — У нас большая проблема.
— Ну да. Я вижу.
— Нет. На улице. Пошли.
Он посмотрел на монитор и подумал, что не должен отлучаться. Что может быть более срочно?
— Я серьезно, — настаивал Траммелл. — Пошли. Леоне пока его убалтывает. Ты должен это видеть.
По коридору они подбежали к двери, вышли на улицу и оказались будто на съемочной площадке «Близких контактов третьей степени».
Земля была залита светом с вертолетов. На газоне стоял джип с открытыми дверцами и багажником. Полицейские выстроились в линию позади машины, не давая приближаться ни фотографам, ни зевакам.
— Машина Фрэнка? — прокричал Мендес, чтобы его было слышно сквозь грохот вертолетных лопастей.
— Да. — Траммелл подвел его к машине и указал на открытый багажник. — И жена Фрэнка.
В багажнике лежала мертвая Шэрон Фарман. Избитая, задушенная, зарезанная. Глаза и рот были заклеены.
Глава семьдесят девятая
Дэннис лежал на кровати, которую поставили в комнату. Детективы принесли ему телевизор, пиццу и содовую, но он не хотел смотреть телевизор и не стал есть. Какая-то страшная толстая ковбойша из полиции, которая должна была присматривать за ним, сидела за столом и читала книгу, не обращая на него никакого внимания.
Все, чего хотел Дэннис, это отправиться домой. Мисс Наварре сказала, что он не пойдет домой. Но откуда она знает? Она не работает у шерифа. А его отец работает. Отец вытащит его.
Но он видел отца только через окно в двери. Отец не пришел к нему, чтобы поговорить, наорать или еще что-нибудь. Он только один раз взглянул на него и больше не возвращался.
Может, больше и не вернется.
Не в первый раз Дэннис подумал, каково это — быть членом такой семьи, как показывают по телевизору. Как у Вэнди Морган и Томми Крейна.
Он всегда ненавидел Томми Крейна. У Томми Крейна было все. Томми Крейн был умным, талантливым. У Томми Крейна были хорошие родители, которые делали для него все, что он захочет.
Он всегда ненавидел Томми Крейна, но теперь, когда он лежал на кровати в комнате в офисе шерифа и никто не обращал на него внимания и не приходил, чтобы проведать его, Дэннис подумал, как чертовски хорошо было бы побыть сегодня Томми Крейном.
Ритуал подготовки Томми ко сну ничем не отличался от каждого предыдущего вечера недели. Мать, все еще пребывавшая в ужасном расположении духа, заставила его принять лекарство от аллергии, которое он выплюнул в своей ванной.
Теперь он злился на нее. Даже несмотря на то, что поклялся не допустить позволить ей испортить его вечер, ей все равно это удалось. Его мать всегда должна быть в центре внимания, и она добивалась этого любыми путями. Обычно криком.
Томми устал от этого. Почему его матерью не может быть кто-нибудь другой? Или почему они с отцом не могут жить вдвоем? Иногда он втайне желал, чтобы родители развелись, но, с другой стороны, всегда опасался, что его оставят с матерью, а не с отцом.
И вот они начали спорить. Томми пробрался в коридор, так далеко, насколько хватило духу, и попытался прислушаться. Он не мог разобрать почти ничего из того, что они говорили, потому что они ушли в свою спальню в дальнем конце коридора и закрыли дверь.
Но время от времени до него долетали отголоски. Его имя. Зачем тебе?.. Как ты мог?.. Энн Наварре…
Томми почувствовал тошноту, которая не имела никакого отношения к его лекарству от аллергии. Он не хотел быть проблемой. Его глаза наполнились слезами, и он поспешил к себе в комнату.
Ему было необязательно слушать. Он знал, что произойдет. Отцу осточертеет ссора, он уйдет и будет где-то пропадать часами.
Только на сей раз он уйдет не один.
Глава восьмидесятая
Энн ходила по кухне и думала, что делать. Что она может? Ничего. Она позвонила сразу, как только Винс разорвал соединение, а ей сказали, что они уже осведомлены о ситуации в офисе шерифа.
О ситуации. Фрэнк Фарман в офисе шерифа держал пистолет у головы шерифа Диксона.
Энн дрожала при одной мысли, как она сама была близка к беде в руках Фрэнка Фармана. Если бы рядом не проезжали Томми с отцом…
Она подумала, насколько болен Фрэнк Фарман. Убил ли он свою жену? И только ли ее он убил?
Ему было бы очень легко выбирать своих жертв. Любая женщина остановится, увидев полицейскую машину. Любая доверяет человеку, вышедшему из полицейской машины. Все, что ему надо сделать, это остановить их на безлюдной дороге…
Слегка дрожа из-за адреналина, который до сих пор бушевал внутри, она обошла весь дом, проверяя окна и двери. И желая, чтобы Винс был здесь. Смешно — как быстро она привыкла к его присутствию.
Она вошла в гостиную и включила телевизор ради фона, а там как раз шел репортаж о событиях в офисе шерифа. На ленте внизу экрана было написано: «Осада в офисе шерифа: конфликт в Оук-Нолле».
Здание было окружено репортерами и вертолетами прессы, прочесывавшими землю лучами света.
Энн взяла пульт и прибавила звук, ловя симпатичного лос-анджелесского репортера на полуслове.
— …подозреваемый в жестоком избиении и удушении своей жены, тело которой, по неофициальной информации, было обнаружено менее часа назад в багажнике этой полицейской машины, стоящей на газоне позади меня, — предположительно служебной машине помощника шерифа Фармана.
О Боже.
— По еще более жестокой иронии судьбы, одиннадцатилетний сын помощника шерифа также находится в здании. Он был арестован ранее за попытку убийства в близлежащем парке.
— Набирает популярность версия, согласно которой помощник шерифа и может оказаться печально известным убийцей Не-Вижу-Зла, который терроризировал этот идиллический городок…
Энн переключала с канала на канал, и везде освещали то же событие. Никто не говорил, что происходит внутри здания, где решается не одна судьба.
Глава восемьдесят первая
— Что нам сделать для тебя, Фрэнк? — спрашивал Винс.
Действо длилось тридцать пять минут. Он пытался вытянуть из Фрэнка Фармана хоть слово, мало-помалу стараясь повернуть его к двери спиной. Фарман потел и трясся от напряжения — он слишком долго держал на мушке шерифа.
Винс пытался справиться с стрессом, с тем, что его собственная энергия истекла почти до капли. Он тоже почувствовал неуверенность, но если бы он смог занять Фармана еще ненадолго, может быть, дело бы сдвинулось. Он бы сдался, или ворвалась бы группа захвата.