Однако если его данные по дромадерам и гидам близки к нашим, то количество остальной кавалерии выглядит, на мой взгляд, явно завышенным. Во-первых, автор неправомерно включает в число участников сражения 15, 18 и 20-й драгунские полки, а во-вторых, исходит из посылки, что каждый полк насчитывал 400 чел., чего на практике, как мы видим, никогда не случалось.
В составе французской армии под Гелиополисом находилось также некоторое количество саперов, численность которых, пусть даже приблизительную, установить еще сложнее, ибо, судя по упомянутым документам, значительная часть представителей этого рода войск обычно была прикомандирована к другим подразделениям. Впрочем, в количественном отношении они составляли в армии незначительное меньшинство. Так, на 25 сентября 1799 г. в батальоне саперов под ружьем находилось 670 чел. Тот же батальон 24 мая 1800 г. насчитывал по списку 712 чел., из которых службу несли 493 чел.{526}, но при этом подавляющее большинство последних - 382 чел. (77,5 %) - было в тот момент прикомандировано к другим частям. Очевидно, при оценке числа саперов, которые могли участвовать в сражении при Гелиополисе, нужно исходить, прежде всего, из имеющихся у нас данных по войскам, находившимся на начало марта в Каире. Соответствующая сводка зафиксировала, что по списку там числилось 187 саперов, из которых службу несли 154. Если даже предположить, что военнослужащие этого рода войск были прикомандированы еще к каким-либо частям в окрестностях египетской столицы, то все равно общее их количество под Гелиополисом едва ли превышало 200 чел. Впрочем, тот же Ришардо дает значительно меньшую цифру - 60 чел.{527}
И, наконец, артиллерия. В сентябре 1799 г. личный состав этого рода войск в Восточной армии насчитывал 2768 чел. Однако 20 марта 1800 г. далеко не все они могли находиться на поле сражения при Гелиополисе, поскольку артиллерия входила и в состав французских гарнизонов Александрии, Розетты и Каира. Некоторое представление о территориальном распределении артиллерийских частей можно получить из уже известной нам майской сводки. Конная артиллерия на 24 мая базировалась в Каире и в его пригороде Булаке, пешая - там же и еще в Гизе, то есть тоже поблизости от египетской столицы. А вот местом пребывания морской артиллерии, которая после гибели французской эскадры при Абукире использовалась в крепостях, и вспомогательного личного состава артиллерийских частей сводка указывает Гизу, Александрию, Бельбейс и «другие места». Поскольку данный документ зафиксировал дислокацию французских частей фактически сразу после окончания кампании против армии великого визиря и подавления Второго Каирского восстания, логично предположить, что в соответствующих операциях принимали участие все те войска, которые к этому моменту находились в районе театра боевых действий - в окрестностях Каира. К таковым следует отнести всю конную артиллерию (278 чел. личного состава по списку, или 236 - в строю{528}) и большую часть пешей артиллерии. Личный состав последней насчитывал 687 чел. по списку, или 652 - в строю{529}, но из них 170 чел. были откомандированы «в разные места». Таким образом, к концу кампании на театре боевых действий в строю находилось 482 чел. из состава пешей артиллерии. Но сколько из них участвовало в сражении при Гелиополисе и сколько в тот же самый момент оборонялось в Каире?
В составленной французским штабом накануне сражения справке - 20 марта 1800 г. - о численности и составе войск, остававшихся в Каире (всего 1965 чел.), после того как основные силы Восточной армии выступили против великого визиря, отмечено пребывание в Гизе 130 артиллеристов{530}. Вполне вероятно также, что и в Цитадели Каира по-прежнему оставались те 36 пушкарей, которые в начале марта обслуживали ее орудия{531}. К сожалению, нам не известно, сколько артиллеристов находилось в других местах наибольшей в тот момент концентрации французских сил в Каире - в форте Сулковский и на ферме Ибрагим-бея, но едва ли их число было большим, чем в Цитадели - ключевом пункте для огневого контроля над городом{532}. Впрочем, обслуживать орудия фортов частично могли и морские артиллеристы, каковых к началу февраля, за полтора месяца до возобновления военных действий, насчитывалось в Каире 43 чел.{533}
Итак, после ухода 20 марта 1800 г. основных сил французской армии из Каира в городе осталось, скорее всего, где-то 160-190 чел. личного состава пешей артиллерии. Следовательно, в сражении при Гелиополисе могло принять участие около 300 их сослуживцев. Добавим сюда такое же число вспомогательного персонала (оно соотносилось в армии с количеством собственно артиллеристов как 1:1{534}), а также упомянутое число военнослужащих конной артиллерии, в результате чего общее количество артиллеристов, участвовавших в сражении при Гелиополисе, получится где-то около 800 чел. Но это по самой приблизительной прикидке. Если же исходить из сведений Ришардо о том, что в сражении приняло участие только 5 рот артиллерии - 3 конных и 2 пеших, а уставной состав каждой артиллерийской роты составлял 65 чел., то получается еще меньшая цифра - 325 чел. плюс 180 чел. вспомогательного персонала, то есть 505 чел. {535}
Теперь нам остается сложить все полученные по родам войск цифры, что нам даст в сумме примерно 12,5-13 тыс. солдат и офицеров. Ими, очевидно, и располагал Клебер, атакуя армию великого визиря. Заметим попутно, что полученное нами в результате всех подсчетов число несколько превосходит приведенное в работе Ф. Делэтра - 10 тыс. {536} Правда, этот автор не указал, на чем именно он основывался в своих подсчетах. Соответствующая же цифра, указанная в воспоминаниях Ришардо, - 14 350 чел. - выглядит неправдоподобно высокой, поскольку, как мы видели, он почти в два раза завысил количество французской кавалерии{537}.
Все упомянутые нами сводки не содержат сведений о числе артиллерийских орудий, находившихся на вооружении французской армии. По оценке офицера инженерных войск Этьена-Луи Малюса де Митри, оно составляло 50 стволов{538}, однако Ришардо, попытавшийся в своих воспоминаниях о сражении при Гелиполисе представить, как мы увидим далее, точную роспись расстановки орудий в боевой линии французской армии, приводит несколько меньшую цифру: «Всего 30 орудий линейной артиллерии. Плюс несколько 4-фунтовых орудий, приписанных к полубригадам и находящихся в резерве, в парке артиллерии» {539}. Итого, видимо, не больше 40.
Еще более приблизительны наши представления о численности турецкой армии. Если количество французских войск можно установить с погрешностью в 1-2 тыс. чел., то в отношении турок приходится допускать погрешность в десять раз большую. Клебер в своем «Докладе» так охарактеризовал неприятеля: «...Почти все донесения, которые мы получили, определяли численность этой армии в 80 тыс. чел., но некоторые - только в 60 тыс.»{540}.
Примерно те же цифры называет и Пусьельг, имевший возможность в ходе своей дипломатической миссии с генералом Дезе воочию увидеть, что представляет собою турецкое воинство. Об этом он рассказал по приезде во Францию в письме Бонапарту от 5 июня 1800 г.:
«Армия великого визиря, говорят, насчитывала 80 000 чел., из которых больше трети - кавалерия: в ней находилось 11 пашей, в том числе 6 трехбунчужных и 5 двухбунчужных, не считая Джаззара и мамлюков. Мы с генералом Дезе, проезжая, рассмотрели эту армию в Яффе, Газе и Эль-Арише. Не учитывая ее авангарда, который мы не видели, и ежедневно прибывающих многочисленных рекрутов из глубин азиатской Турции, генерал Дезе лично насчитал 50 000 чел. с 62 полевыми орудиями.
...После подписания Эль-Аришского соглашения великий визирь... опасаясь разграбления Египта своими войсками, что повредило бы контрибуциям, которые он хотел сам собрать, отправил больше половины армии обратно в Сирию. Говорят даже, что после подчинения Египта он хотел ограничить власть Джаззар-паши. С собою в Египет он повел лишь наиболее дисциплинированные войска, на которые рассчитывал больше всего»{541}.
Разумеется, от противника трудно ожидать большей точности: ему приходится оценивать силу оппонента на глазок. Гораздо ценнее была бы соответствующая информация с другой стороны фронта. Однако если какая-то подобная статистика в турецкой армии и существовала, то в научный оборот никогда она не вводилась.
В Константинополе, по сведениям, полученным русским послом Томарой, армию великого визиря оценивали в 60 тыс. чел.{542} Но Константинополь находился далеко от театра военных действий, поэтому гораздо важнее было бы получить сведения от очевидца. Таковым был уже известный нам англичанин Морье. Ему и слово:
«Два обстоятельства делают весьма затруднительным точное определение реальной силы турецкой армии: первое - невероятное число тех, кто следует за ней с любыми намерениями, кроме участия в бою, и кого сложно отличить от солдат; второе - широко распространенная среди командиров отдельных частей практика указывать на бумаге больше людей, чем реально находится под их началом, дабы получить дополнительные порции провианта для них и фуража для их лошадей. Когда я присоединился к армии, говорили, что она насчитывает 80 тыс. чел. Но из этого числа по справедливости вполне можно было бы вычесть половину за счет всевозможных бездельников. Только ставка великого визиря, включавшая в себя сопровождавших его лиц и министров, насчитывала до 10 тыс. чел.»