о ней плохо. Но она и сама ничего хорошего о себе не думала. Уже нет.
Фредди мягко отстранился от нее, и она сразу же почувствовала себя всеми покинутой. Он посмотрел ей в глаза, и в его взгляде было столько жалости, что Веронике стало совсем невыносимо. Но потом выражение лица Фредди стало мягче, и он погладил Веронику по щеке. Она закрыла глаза и, вопреки нарастающему чувству вины, наслаждалась его прикосновением. От ощущения близости у Вероники невольно перехватило дыхание, хотя она знала, что надо остановить Фредди. Нельзя его так мучить.
Он прошептал ее имя. Вероника открыла глаза, и он медленно склонил к ней голову. Его лицо теперь было совсем рядом, а потом Фредди нежно поцеловал ее.
Мысли у нее смешались, тело словно пробил электрический разряд. Фредди бережно обнимал ее, продолжая целовать — все быстрее, все крепче. Она почувствовала всю силу его страсти и ответила ему тем же. У Вероники не было времени разбираться, почему любовь снова вспыхнула после стольких лет. У нее не было времени радоваться, не было времени ни на что.
Берти зашевелился у нее за спиной. Вероника отскочила от Фредди и развернулась. В глазах у нее стоял ужас. Но Берти продолжал спать. Они вели себя совершенно безрассудно. Сейчас она даже не верила, что поцелуй ей не примерещился. Фредди, должно быть, просто хотел утешить ее. Им двигала жалость. На большее Вероника не смела надеяться. Не смела признаться даже самой себе, что это была любовь.
Берти засопел и перевалился на другой бок, пребывая в блаженном неведении. Вероника повернулась к Фредди. Страдальчески сморщившись, он тер лоб рукой.
— Прости меня, — пробормотал он. — Прости. Не стоило… Мне жаль.
Вероника прижала пальцы ко рту. В том месте, где их губы соприкасались, до сих пор разливалось приятное и знакомое тепло. Любовь к Фредди, которую она считала давно угасшей, вернулась снова. Вероника посмотрела на него и выдавила единственную фразу, на которую сейчас была способна:
— Пожалуйста, не беспокойся. — Собственный голос показался ей безжизненным и словно бы чужим.
Фредди с несчастным видом не отрывал взгляда от пола. Он лишь слабо кивнул Веронике в ответ, и она отправилась к себе в спальню.
Утром Фредди проснулся в неестественно блаженном настроении. Драматические события прошлого вечера еще не улеглись у него в сознании. Однако безмятежность пробуждения скоро сменилась гнетущей тревогой. В Тайнхем-хаусе происходило нечто недоброе, и это по-настоящему пугало. Да еще вчерашний поцелуй. Вероника ему не принадлежит и никогда больше принадлежать не будет. Ему не следовало этого делать. Не следовало ее целовать. Он поступил безответственно и глупо. Более того: даже счастье, которое доставил ему поцелуй, было неправильным.
Фредди умылся, оделся и спустился в холл. Потом негромко постучал в спальню Вероники, но ему никто не ответил: за дверью было тихо.
В столовой он увидел Анну.
— Доброе утро, сэр. Если вы желаете поесть, завтрак еще теплый. — Анна указала на буфет.
Фредди умирал с голоду, но его тревожило, куда подевалась Вероника. Его тянуло сразу же отправиться на поиски, но, учитывая вчерашние события, она могла избегать его.
— Анна, а ты сама как?
— Все хорошо, сэр. Спасибо, что спросили. Я повесила ваше пальто на место.
Фредди в изумлении покачал головой. Как будто вчерашней выходки Берти и не было вовсе.
Фредди положил себе копченой рыбы с рисом и налил эрзаца, который нынче повсеместно заменил кофе. Он присел за стол, но есть не стал, нервно теребя ручку кофейной чашки.
Несколько мгновений спустя появился Берти и сразу направился к еде.
— Я так понимаю, что газету мне не принесут, — с недовольством высказался он.
Фредди от изумления даже опешил. После вчерашнего брат вел себя как ни в чем не бывало.
— Чертовы слуги, — буркнул он.
— Что ты вытворял вчера, Берти? — не выдержал Фредди. — Когда я вернулся, ты устроил возню наверху, в крыле для прислуги. Я и сам был нетрезв, но ты перешел все границы!
Берти отложил вилку с ножом и в упор посмотрел на брата. Глаза у хозяина дома были воспаленные, с красными прожилками, лицо побледнело и припухло. Фредди заерзал на стуле.
Анна принесла свежий кофе.
— Подать вам что-нибудь еще? — справилась она, старательно избегая смотреть на своего работодателя.
Оба мужчины покачали головой. Фредди поймал на себе настойчивый взгляд Анны. Он вопросительно посмотрел на нее, а потом покосился на брата, убеждаясь, что тот ничего не видел. Вскоре Анна вышла из столовой, прижимая к себе пустой кофейник.
Фредди совсем растерялся. Отбросив салфетку, он поднялся из-за стола:
— Я закончил.
— Ты сегодня уезжаешь, не так ли. — Реплика больше напоминала не вопрос, а приказ убираться.
— Я еще не решил, — заявил Фредди, думая о событиях, произошедших накануне. До отъезда он должен поговорить с Вероникой. Хотя после его недостойного поведения она, наверное, предпочтет, чтобы он поскорей уехал.
Берти кивнул и в ярости огляделся вокруг:
— Где моя проклятая газета?
Фредди молча покинул столовую.
В коридоре его поджидала Анна. Не говоря ни слова, она сунула ему записку и ускользнула.
Фредди оглянулся — а вдруг Берти крадется за ним, словно призрак, — а потом развернул листок. На нем почерком Вероники было написано всего два слова: «Пляжный домик».
Глава 13
Заслышав шуршание камешков и песка, Вероника поднялась с кушетки. Ей казалось, что ожидание тянулось часами, однако прошло не более тридцати минут. Она ухватилась за балку, чтобы не потерять равновесие. После бессонной ночи и без завтрака Вероника чувствовала дурноту. Ее страшила встреча с Фредди при свете нового дня и приводил в ужас оборот, который приняла ситуация с Берти. Она без конца гадала, могла ли остановить Берти, не дать ему превратиться в чудовище. Но разве он позволил бы? Если она пыталась усмирить мужа, его жестокость только усиливалась.
Вероника давно уговаривала Анну бросить службу, но та наотрез отказывалась.
— Вместе мы справимся с ним. Надо только дождаться отъезда, — повторяла горничная.
Но вчера ситуация изменилась. Теперь Анне необходимо уйти.
Вероника понимала, что придется все объяснить Фредди. Она не сомневалась, что накануне вечером он спас их обеих. Вчера Берти очень быстро переключился с Анны на Веронику. Не исключено, что так и было задумано с самого начала: выманить Веронику из запертой спальни на помощь Анне. Может, Берти собирался их обмануть. Вероника зажмурилась, раздумывая, каким образом он собирался осуществить свой план, находясь в состоянии полной невменяемости.
Тут в дверях появился Фредди, и Вероника нервно оправила юбку. Сердце у нее колотилось.
Фредди покачал головой и провел рукой по лбу.
— Ох, Вероника, — выдохнул он.
Говорить о поцелуе, которого не должно было случиться, она не могла. И чувство вины только возрастало, когда она со стыдом вспоминала свои вчерашние ложные надежды. Ей не хотелось ставить Фредди в неловкое положение, заводя разговор о поступке, которого он, похоже, стыдился и о котором мгновенно пожалел. Поэтому Вероника сразу перешла к тому, о чем думала все утро.
— Не уезжай, — быстро сказала она. — Умоляю тебя, не уезжай. Останься до конца. Пожалуйста. Не ради меня — мне ты ничего не должен, — но ради Анны. Она отказывается покидать меня, а мне не под силу защитить нас обеих. Я смогу защитить разве что себя. Уже научилась. Но Анна еще слишком юна.
Взгляду Фредди потух.
— Этого я и боялся… — пробормотал он, потом неуверенно, вопросительно посмотрел на Веронику: — Вчера Берти пытался прорваться в комнату к Анне? Но ведь это вышло случайно? Он просто не знал, что творит. Иного объяснения у меня нет. Да и сегодня Берти сидит за столом как ни в чем не бывало.
Вероника горько усмехнулась.
— Еще бы. Фредди, он твой брат, и тебе будет неприятно услышать о нем такое, но прошу тебя, поверь мне. Он совсем спятил. Окончательно. Когда мы с ним поженились, все было хорошо. Или мне так казалось. Все было хорошо, насколько это возможно, учитывая, что он не…
— Что он не?.. — Фредди поднял бровь.
— Что он не ты, — вырвалось у Вероники, прежде чем успела обдумать ответ. — Но сейчас он не в себе. Клянусь, так и есть. Причем уже давно.
— Виновата реквизиция, — пробормотал Фредди. — Не иначе.
— Нет, — возразила Вероника. — Виновата выпивка. И становится только хуже. Он пьет бутылку за бутылкой, все равно чего, и так каждый вечер. Напивается так, что не держится на ногах. А если еще держится, вваливается ко мне. А поскольку Берти не может… ну, ты понимаешь, пока не напугает меня до смерти, мне приходится за это расплачиваться. — Вероника замолкла.
Фредди нахмурился и уставился на книжные полки, очевидно пытаясь понять, о чем идет речь.
— Чего он не может? — спросил он, снова повернувшись к ней.
Вероника глубоко вздохнула и еле слышно прошептала:
— Не заставляй меня говорить прямо.
Он все еще смотрел озадаченно. А потом в глазах мелькнуло понимание.
— Боже правый, — выдавил он, когда до него окончательно дошел смысл ее слов. Он привалился к дверному проему и принялся тереть челюсть.
Вероника потупилась.
— Сначала я думала, что дело во мне. Что мне чего-то не хватает. Потом решила, что виной всему алкоголь. Теперь же я считаю, что причина и в том, и в другом. Берти ненавидит меня. Ненавидит настолько, что отказывается разводиться со мной. Он предпочитает держать меня в клетке, как загнанного зверя, — Она с трудом сдерживала слезы.
Фредди, казалось, потерял дар речи.
— Он с самого начала не проявлял особой любви или нежности, — тихо продолжала Вероника. — Потом стал все чаще оставлять меня в одиночестве, а через несколько месяцев после свадьбы начал пить. И тогда все изменилось. Все свое раздражение Берти предпочитал вымещать на мне. Поначалу я старалась терпеть. Каждый раз убеждала себя, что такого больше не повторится. Поначалу он даже просил прощения, и я прощала его. Надеялась, что вспышки гнева прекратятся. Но они повторялись снова и снова. А потом все стало еще хуже, и он начал поднимать на меня руку. Он пытался добиться разрядки… ты понимаешь… и я заметила, что с каждым разом ему требуется все более жестокий способ. Я проявляла покорность, пока наконец не поняла, что мне уготована другая роль. Если я пыталась сопротивляться, он только наслаждался. Наслаждался моим страхом. Тогда я перестала реагировать: может, если он не увидит страха, то отстанет. Но он так меня поколотил, что я потеряла сознание. С тех пор я боюсь, что он убьет меня. И теперь запираю дверь спальни. — Слезы, которые Вероника сдерживала, хлынули потоком.